Здесь слезам не верят - Евгений Щепетнов

Нужно было принимать решение – одно из двух – или идти на захват этих самых нарушителей, или расстреливать их на месте, пока они не предприняли какие-либо действия, угрожающие жизни и здоровью членов группы. Проще всего, конечно, пустить очередь патронов в десять и… не рисковать. Потом в рапорте написать: «…нарушителями была предпринята попытка открыть огонь в направлении группы захвата, и они были убиты выстрелами из автомата…» И все! Ну кто полезет под землю проверять, с оружием была эта парочка или нет?

Ну даже если и полезут – мало ли, что показалось командиру группы в темноте, на дисплее прибора ночного видения? Кто может ему что-то предъявить, кроме… совести?

А еще – Бога, когда Кирсанов попадет на тот свет. Одно дело – когда тебе приказали убрать безобидных гражданских – начальство приказало – выполнить их приказ тоже дело нехорошее, но гореть в аду будут они! Майор спецназа – всего лишь оружие, как нож, как пистолет, как автомат. Не будешь же ты порицать нож за то, что он оказался в плохих руках, руках маньяка, безумца либо ночного грабителя?

А вот тут уже случай другой. Только он, майор Кирсанов, и никто другой, решает, жить этим молодым придуркам или нет. Стоит брать грех на душу или нет. Отправлять в ад или… в общем, понятно! Ответственность только на нем, и не переложишь ее на «тупое начальство», засевшее в прохладных летом и теплых зимой кабинетах. По привычке обшитых дубовыми или ясеневыми панелями. И время принимать решение.

Он еще помедлил, потом жестом приказал группе оставаться на месте и пошел туда, где сидела эта парочка. Короткоствольный скорострельный автомат калибра 9 мм привычно выцеливал сидящего на корточках мужчину. Все, как обычно, все, чтобы исключить любые неприятности.

Под землей бывает так, что у людей «едет крыша». Они начинают видеть то, чего нет – мутантов, крокодилов, лохматых карликов, подземные города – все, что выдает мозг человека, отравленный ядовитыми испарениями. Каким бы сильным ни был человек, без воздушного фильтра в этой атмосфере он долго не выдерживает, если нет у него специальных лекарств, поддерживающих организм в работоспособном состоянии.

Майор подходил все ближе, осторожно, ставя ногу так, чтобы под подошвой водонепроницаемых высоких ботинок ничего не хрустнуло, не сдвинулся ни один камешек. Он крался, как зверь, охотящийся на оленя, но… мужчина его услышал.

Беловолосый распрямился, как пружина, легким, почти стремительным движением, и майор готов был поклясться, что глаза незнакомца смотрят прямо на него, хотя этого не могло быть. В кромешной тьме тоннеля можно было видеть только с прибором ночного видения, и никак иначе – сюда никогда не забредал ни один самый что ни на есть завалященький луч солнца. Если стены тоннеля и видели свет, то только тогда, когда ход пробивали сквозь толщу камня, обкладывая его потом обожженным до звона красным кирпичом. Этот тоннель построили задолго до дня, когда в нем проложили важные для города кабели. И никто не знает и никогда не узнает, по чьему приказу пробили этот подземный ход и для чего.

Майор посмотрел в глаза незнакомцу, сдвинув маску-прибор, и едва не вздрогнул – глаза светились! Явственно, как два маленьких прожектора! И вообще, прибор ночного видения показывал парня гораздо более ярким, чем обычный человек. Так бывает во время болезни – повышается температура тела, и тогда человек буквально светится, если посмотреть на него через датчики прибора.

И только потом до спецназовца наконец окончательно дошло – парень все-таки видел его! Видел в полной темноте! Ну да, можно предположить, что он каким-то образом услышал шаги майора, хотя подошвы ботинок того были сделаны из мягкой микропорки, позволяющей шагать так, как если бы на ногах надеты индейские мокасины.

Нет – тут не в слухе дело, когда майор сделал шаг в сторону, проверяя наблюдение, глаза незнакомца метнулись следом, не выпуская спецназовца из поля зрения.

В голове майора зазвенел колокольчик опасности. Так всегда бывало, когда он интуитивно чувствовал или засаду, или мину-ловушку, или в абсолютно неприметной женщине вдруг опознавал террористку-шахидку, увешанную взрывными зарядами. Предчувствия его никогда не обманывали, и сейчас по коже прошла волна мурашек, будто майор погрузился в ледяную воду. Он еще не понимал, не знал, в чем дело, но был готов выпустить снайперскую очередь из своего скорострела и очень жалел, что отправился на встречу с этим… кем? Кем может быть этот странный тип?

– Не двигаться! – негромко приказал майор, выцеливая грудь парня, чтобы рассечь ее длинной очередью.

Женщина ойкнула, завертела головой, пытаясь то ли увидеть, то ли услышать – откуда идет голос, судорожно поднялась, перебирая руками по стене, и замерла так, широко открыв глаза, скривившись в жалкой гримасе.

– Кто?! Кто тут?! Юра! Юра, кто тут?!

– Спецназ ФСБ! Антитеррористический центр, – так же негромко, холодно пояснил майор, не меняя позы стрелка. – Кто вы такие и как сюда попали? У вас имеется оружие?

Беловолосый стоял неподвижно, не отвечал, и тогда майор обратился к нему:

– Парень… как там тебя… оружие есть? Приказываю – опуститься на колени, заложить руки за голову и слушать мои команды. Вы задержаны по подозрению в террористической деятельности, как люди, проникшие на охраняемый объект. При невыполнении моих приказов будет применен силовой метод задержания. Итак, жду пять секунд. Отсчет пошел!

– У нас нет оружия, – тихо, приятным, каким-то бархатным баритоном ответил парень, невозмутимый, будто стоял он не под прицелом автомата, а у газетного киоска. – Я не хочу причинить вам вреда. Прошу вас пропустить нас и дать возможность уйти на поверхность земли. Здесь ведь рядом выход, так? Я и моя девушка – мы можем вам заплатить. У нас есть деньги. Если вы нас не пропустите, могут пострадать ваши люди, те девять человек, которые прячутся впереди и позади меня. Пожалуйста, не предпринимайте никаких действий, которые могут привести к гибели людей. Вы не преступники, и я не хочу вас убивать.

Майор не то чтобы удивился, он остолбенел!

Во-первых, парень назвал точное количество группы захвата. То есть он знал об их присутствии, и знал не только это! Он четко назвал местоположение группы!

Во-вторых, он был настолько спокоен, настолько уверен в своей силе, что майор на секунду усомнился – парень верит в то, что говорит! Верит, что способен в одиночку, голыми руками убить десяток спецназовцев!

Безумец. И не только потому, что слишком уверен в своих силах. Нормальный человек никогда бы не разграничил людей на преступников, которых можно убивать, и на обычных людей, которых убивать не стоит. Так мог сказать только маньяк с измененной, ненормальной психикой, уверенный, что обладает правом убивать, наказывать тех, кто является, с его точки зрения, преступником. И не должен трогать тех, кто не влезает в рамки представления о тех, кого точно надо убивать, представления о преступниках.

Маньяк – сам себе сыщик, прокурор-обвинитель, судья, выносящий приговор, и палач, приводящий приговор в исполнение. Типичное, «академическое» поведение маньяка-психопата, который «наводит порядок» на улицах города. И что теперь делать с этим ненормальным?

Палец на спусковом крючке дрогнул – еще чуть-чуть, миллиметр, и…

Незнакомец вдруг исчез. Вот только что он стоял, расслабленный, с опущенными вдоль тела руками, и… его уже нет! А еще через долю секунды – предплечье незнакомца сдавливает горло спецназовца, и спокойный, такой же бесстрастный голос сообщает:

– Пожалуйста, не предпринимай ничего, что может заставить меня тебя убить. Я знаю, ты лишь выполняешь свой воинский долг и не хочешь меня убивать. Ты хороший парень. Потому я не собираюсь тебя убивать… если ты не сделаешь ничего плохого моей женщине и мне. А если попытаешься – умрешь.

Майор бывал во многих передрягах. Дважды был тяжело ранен, получил несколько легких ранений (порезы ножом, царапины – не в счет), уходил от погони в горных лесах, но никогда он не чувствовал такой реальной, смертельной опасности, как сейчас. Он не мог пошевелиться, зажатый в стальных объятиях «зомби», и знал, стоит тому двинуть рукой, и хрустнут позвонки, и никогда, никогда больше майор не увидит детей, не выдаст замуж дочку, не погуляет на свадьбе сына. Не увидит внуков и не поедет на Алтай, чтобы сплавиться по бурной реке Чулышман. Никогда. Ни-ког-да!

И от этой мысли он впал в тоску, смертельную тоску, зная, что все равно попытается убить парня, что это его долг, его служба, его работа – убивать террористов, негодяев и безумцев, которые портят жизнь простым людям. Именно для того, чтобы исполнить свою работу, которой майор посвятил свою жизнь, он и спустился в душные, промозглые, наполненные запахом тлена и писком крыс московские подземелья.