Хроники Академии Сумеречных охотников. Книга I (сборник) - Робин Вассерман

Полуобернувшись, он увидел, что вокруг собралось уже полкласса. Мало кто мог спокойно пройти мимо знаменитой Изабель Лайтвуд. Впереди всех – Джордж с Джоном, причем последний только что слюнки не пускал.

Протолкавшись мимо Саймона, Картрайт протянул руку.

– Джон Картрайт, к вашим услугам! – Голос его так и сочился очарованием, как нарыв сочится гноем.

Изабель подала ему руку – и, вместо того чтобы одним ударом уложить Джона на лопатки или оторвать ему ладонь своим золотым хлыстом, позволила Картрайту поднести ее к губам и поцеловать. Она присела в реверансе. И подмигнула ему. И, что хуже всего, хихикнула!

Саймону показалось, что его сейчас вырвет.

Невыносимое отчаяние длилось и длилось: Джордж, покрасневший от смущения, попытался неуклюже пошутить; Жюли стояла молча; Марисоль отвернулась, делая вид, что ее это все не касается; Беатрис завела с Изабель бесцветную, но безупречно вежливую светскую беседу об общих знакомых; Сунил подпрыгивал где-то позади всех, чтобы обратить на себя внимание; а с лица Джона не сходила ухмылка. Изабель улыбалась и хлопала глазами с таким видом, что у Саймона внутри все переворачивалось. Надо полагать, именно этого она и добивалась.

По крайней мере, он надеялся, что она ведет себя так только для того, чтобы его позлить. Потому что о втором варианте – она улыбается Джону потому, что действительно хочет ему улыбаться, и сжимает его предплечье, потому что хочет почувствовать под рукой его твердые, как камень, мускулы, – Саймон не мог даже думать.

– Ну, и как же вы, ребята, тут развлекаетесь? – наконец спросила Изабель, глядя на Джона и кокетливо прищурившись. – Только не говорите «никак».

«Должно быть, я умер и попал в ад», – безнадежно размышлял Саймон.

– Ни здешние обстоятельства, ни местное население не способствуют развлечениям, – заявил Джон так напыщенно, словно не краснел сейчас, как помидор.

– Значит, сегодня вечером все изменится, – заявила Изабель, повернулась на шпильках и ушла прочь.

Джордж потряс головой и присвистнул.

– Саймон, твоя девушка…

– Бывшая девушка, – ввернул Джон.

– Она просто великолепна, – выдохнула Жюли. Судя по лицам, остальные были с ней согласны.

Саймон закатил глаза и побежал за Изабель. Догнав ее, он уже собрался взять девушку за плечо, но в последний момент передумал – когда имеешь дело с Изабель Лайтвуд, за такие поползновения можно и без руки остаться.

– Изабель! – окликнул он.

Она ускорила шаг. Саймон тоже прибавил скорости, недоумевая, куда Изабель может так спешить.

– Изабель! – снова позвал он.

Они шли по коридорам, углубляясь куда-то в самое сердце Академии. Воздух становился тяжелее и более влажным. Тянуло плесенью. Каменные плиты пола скользили под ногами. Добравшись до развилки – коридоры вели направо и налево, – Изабель чуть замешкалась, прежде чем пойти налево.

– Вообще-то мы здесь никогда не ходим, – сказал Саймон.

Молчание.

– В основном потому, что в самом конце коридора обитает слизняк размером со слона.

Саймон не шутил. По Академии упорно ходил слух о некоем обиженном преподавателе-маге, которого уволили во времена борьбы с нежитью, – который оставил здесь вот такой вот прощальный подарок.

Изабель упорно шла вперед, хотя и медленнее, чем раньше. Осторожно обходила блестящие лужи слизи на полу. Наверху что-то громко прошуршало. Она даже не вздрогнула – но глаза все-таки подняла, и Саймон рискнул взять ее за руку. Пальцы Изабель играли с намотанным на запястье кнутом.

– А еще из-за крыс, – добавил он.

Саймон с Джорджем когда-то рискнули пойти по этому коридору исключительно в исследовательских целях – им хотелось найти того слоноподобного слизняка… Путешествие закончилось, едва начавшись, – когда с потолка на них свалилась уже третья по счету крыса, решившая с помощью Джорджа спуститься на пол.

Изабель тяжело вздохнула.

– Иззи, ну правда, хватит.

Похоже, он случайно нашел нужные слова. Девушка повернулась к нему и прошипела:

– Не называй меня так!

– Что? – опешил Саймон.

– Иззи меня зовут только друзья. Ты лишился этого права.

– Иззи… то есть Изабель, если бы ты прочитала мое письмо…

– Ну уж нет. Ты не зовешь меня Иззи, не шлешь мне никаких писем, не преследуешь меня в темных коридорах и не пытаешься спасти от крыс.

– Поверь мне: от здешних крыс надо еще успеть спастись.

Судя по выражению лица, Изабель всерьез вознамерилась скормить его гигантскому слизняку.

– Я хочу сказать, Саймон Льюис, что мы с тобой теперь незнакомы. Ты, кажется, именно этого хотел?

– Если все так, что тогда ты здесь делаешь?

Девушка, похоже, не верила собственным ушам.

– До сих пор я знала только одного человека, который считает, что весь мир должен вращаться вокруг него. Это Джейс. Но ты его переплюнул. Знаю, что тебе нравится придумывать всякие штуки, Саймон, но вера в собственные фантазии тебя до добра не доведет.

– Это моя школа, Изабель, – ответил он. – А ты – моя…

Она не отрываясь глядела на него, словно бросая вызов – ну, продолжай же, придумай-ка вот теперь существительное, которое оправдало бы это притяжательное местоимение.

Все пошло не так, как он планировал.

– Так, ладно. Но все-таки почему ты здесь? И почему так мила с моими… м-м… друзьями?

– Потому что отец заставил меня сюда приехать, – ответила Изабель. – Потому что, полагаю, он вообразил, что если притащит меня сюда, в эту заплесневелую дыру, где нам придется притворяться примерным отцом и любящей дочерью, то я волей-неволей забуду, что на самом деле он – похотливый козел, который угробил собственную семью. И я мила с твоими друзьями, потому что я в принципе милый человек.

Настал черед Саймона не верить собственным ушам.

– Ну ладно, ладно, последний пункт из списка можно вычеркнуть, – согласилась она. – Так или иначе, я сюда не стремилась. Но раз уж я здесь, почему бы этим не воспользоваться? Хоть пойму, что я упускаю в этой жизни, – а то ведь я никогда не ходила в школу. Ну как, этой информации тебе достаточно?

– Я понимаю, что ты сердишься на меня, но…

Изабель помотала головой.

– Ты ни черта не понимаешь. Я не сержусь на тебя. Мне на тебя плевать, Саймон. Ты попросил меня смириться с тем, что ты отныне совершенно другой человек, которого я не знаю. Окей, я смирилась. Того, кого я любила, больше нет. Ты для меня никто, я тебя не знаю и, насколько могу судить, даже не желаю знать. Я пробуду тут всего несколько дней, а после этого нам больше никогда не нужно будет видеться. Так что давай не будем усложнять ситуацию больше, чем нужно?

Саймон почти забыл, как дышать.

Она сказала: «Того, кого я любила, больше нет». Он еще ни разу не слышал от нее – да и от остальных девушек, если уж на то пошло, – ничего, настолько похожего на «Я люблю тебя, Саймон». Ничего, настолько похожего на признание в любви.

Вот только это вовсе не признание в любви.

До признания в любви отсюда – как до Луны.

– Ладно.

Когда Саймон наконец смог выдавить одно-единственное слово, Изабель уже шагала дальше по коридору. Ей не нужно было спрашивать, согласен ли он считать ее незнакомкой; ей уже ничего от него не было нужно.

– Ты не той дорогой идешь! – крикнул он.

Конечно, Саймон понятия не имел, куда она направляется, но все-таки вряд ли ее целью было обиталище гигантского слизняка.

– Тут все дороги не те, – Изабель даже не обернулась.

Он пытался услышать в ее словах подтекст, хотя бы отзвук боли, которую она, возможно, испытывает. Хоть что-то, что могло бы опровергнуть ее слова. Хоть какое-то доказательство того, что чувства ее никуда не делись, что ей сейчас так же трудно, как и ему.

Да, вера в собственные фантазии до добра не доводит.

Изабель собиралась воспользоваться тем, что оказалась в Академии, и предложила не усложнять ситуацию больше, чем нужно. Но Саймон быстро понял, что одно решительно исключает другое. Потому что «воспользоваться» в представлении Изабель означало возлежать на одном из заплесневевших диванов в общей гостиной в окружении толпы поклонников. Или помогать Джорджу протащить в Академию виски и пригласить всех на вечеринку, так что вскоре и друзья, и враги Саймона вдрызг напились, шатались по коридорам и явно чувствовали себя куда лучше, чем он им сейчас желал. Или подбивать Жюли пофлиртовать с Джорджем. Или учить Марисоль разбивать скульптуры одним ударом кнута. Или – что хуже всего – сказать «может быть» на приглашение Джона Картрайта пойти с ним на вечеринку в честь окончания учебного года.

Саймон не смог бы сказать, что именно из перечисленного усложняет ситуацию «больше, чем нужно», – что бы ни подразумевала под этим Изабель, – но неопределенность не избавляла его от мучений.