Рождение Юпитера - Максим Хорсун

Она опустилась в кресло астроника, убрала со лба прилипшие пряди волос. Сквозь смотровую розетку был виден один из куполов – его обратная, плоская сторона. Купол темным кругом нависал над воронкой циклона, над неспокойным пенистым краем, сплетенным из тугих нитей седых аммиачных туч. Внутри циклона непрерывно сверкали молнии. Они вспыхивали одновременно, вдоль всей видимой области. Вспыхивали, гасли и зажигались вновь. Это зрелище завораживало: грозовая подсветка, ее ритмика, наводила мысль о чем-то рукотворном, об искусственной иллюминации, наподобие позиционных огней межпланетных лайнеров. Словно исполинский насос, циклон втягивал в себя газовые потоки из верхних слоев атмосферы. В его центре и должно было завершиться погружение обреченной станции.

Климентина положила пальцы на податливую сенсорную панель, оживила ряд голографических экранов… и обомлела.

Экраны показывали тарабарщину. Полетные данные, состоящие из бессмысленного набора символов. Смесь из букв унитарного языка Сопряжения, двенадцати древних цифр и символов, которые очень походили на привычные, но сбоку были украшены причудливыми завитками.

– Код! – простонала Климентина. – Красное Солнце! За что?!

Она стиснула подлокотники до боли в пальцах. За ее плечами была Академия Астропилотирования, факультативы по мертвым языкам и протоматематике, но эти знания не стоили и ржавого скафандра. Климентина поняла, что ключ к шифру ей не подобрать. По крайней мере, за то время, что имелось в ее распоряжении.

Тогда, окончательно потеряв голову, она принялась отдавать команды наобум. И опять ей не повезло: корабль имел простую и надежную защиту от дураков. Получив поток неадекватных, непоследовательных команд, этот мрачный незнакомец заблокировал функции внешнего управления. Последнее, что успела получить Климентина от «ушедшего в себя» корабля – это четыре объемных портрета, они на секунду вспыхнули на каждом из экранов, а затем смешались с фрагментами кода, растворились в информационном шуме.

Портреты появились и исчезли, но Климентине не потребовалось много времени, чтобы узнать тех, кого она увидела. Первой была она сама. Вторым – чудак Ай-Оу. Третьим – Айвен Шелли. Четвертым – Брут Бейтмани. Ее портрет и портрет Брута были вписаны в мерцающие овалы.

– Значит, они добрались и до тебя, Брут! – заключила Климентина, продолжая терзать сенсорную панель на погасшем пульте.

Золотая Удача отвернулась от нее. Отвернулась от ее благородных друзей. Вчетвером они стали объектом преследования неизвестных палачей… Но почему?!

Каждый из них занимался своим делом, они вели непохожий образ жизни. Жили на разных планетоидах!

Почему именно мы?

Солнце.

– Солнце, – повторила она вслух.

Солнце спаяло их судьбы. Солнце наложило на четверых невидимую для остальных печать.

Климентина похвалила себя за проницательность. Солнце изменило их. Солнце прикоснулось к каждому из четырех. Ай-Оу раскрыл заложенную в него способность сразу. А им троим нужно для этого время. Время подходит…

«Хай-Оу! Ри-риссскажи нам… Хай-Оу!» – неожиданно вспомнила она фрагмент допроса. Тот незнакомец в темном плаще говорил с акцентом. Недостойный ублюдок! Она лежала на фасетке, а тот сидел рядом и давил ей коленом в грудь. Она не могла дышать, она была отравлена зарядом ядомета. А тот наклонился к ее лицу и дышал гнилью. Эта гниль просачивалась внутрь беспомощного тела, выворачивала внутренности и плющила кости.

Она больше не могла сдерживать себя и зарыдала. Она принялась колотить кулаками по мертвому пульту.

Ее унизили. Ее испугали. Ее заставили предать друзей. Ее ни за что обрекли на страшную гибель. И пусть недостойных зажалили до смерти обезумевшие насекомые-мутанты. Пусть то, что было вырвано из ее уст силой, никогда не покинет этой орбитальной могилы…

…капкан, в который она угодила, надежно держал жертву, хоть люди, поставившие его, уже мертвы.

Станцию, а вместе с ней и корабль незнакомцев, пронзила дрожь. На глазах Климентины ближайший биосферный купол взорвался миллиардом сверкающих фасеток. Завертелись на фоне озаряемых грозой туч обломки ферм, оторванные консоли и листы обшивки. Затем все на секунду исчезло, скрывшись внутри облака насыщенного влагой воздуха.

«Это Ай-Оу… Надо бежать…»

Климентина встрепенулась.

«Прости, дорогой друг! – мысленно взмолилась она. – Прости за то, что я предала. Будь осторожен! Я не знаю, кто эти люди. Но они пришли, чтобы уничтожить нас».

«Встань и иди».

«Некуда, наш славный чудак Ай-Оу! – Климентина улыбнулась сквозь слезы. – Я не могу управлять проклятым кораблем. Мне не вырваться из западни».

«Капсулы… левый борт… только иди! Ради меня – иди!..»

Дважды Климентине повторять не пришлось. Бесфамильная вскочила на ноги и кинулась на штурм коридоров чужого корабля.

Левый борт, корма.

Спасательные капсулы готовы к катапультированию. Три круглых люка открыты, крохотные кабины освещены красными аварийными огнями. Кого благодарить? Выходит… почти всемогущего Ай-Оу? Или же автоматику корабля, которая определила, что они терпят бедствие?

Климентина пригнула голову, скользнула в ближайший люк; упала в мягкий ложемент. В ту же секунду почувствовала, что ее тело обхватывают невидимые ремни. Лязгнули створки внешнего люка, затем – створки внутреннего. Зашипел стравливаемый из кессона воздух. Климентина нащупала миниатюрную сенсорную панель. Вздохнула с облегчением: капсула управлялась предельно просто. Да и чем в ней управлять? Один маршевый двигатель, четыре маневровых, их общий ресурс всего… нет, лучше не думать о ресурсе.

Она ощутила мягкий толчок: это капсула двинулась по рельсовой направляющей. Секунда, вторая и… рывок чудовищной силы! Одноместный бот, похожий на боевую ракету, ворвался внутрь нептунианского шторма.

Узкая смотровая розетка располагалась перед ее лицом, пилотажный визор проецировался прямо на стекло. Видно было не много: клубы голубовато-серого тумана, которые становились белыми, как мел, когда поблизости вспыхивала очередная молния. Климентина, наморщив лоб, пыталась на глаз определить курс. Оказалось, что сверкающий нос капсулы смотрит точно в центр циклона.

Нет, так не пойдет. Нужно в обратную сторону.

Она переместила визор левее, и тогда перед Климентиной во всей красе и ошеломляющем величии предстала слоистая граница Большого Темного Пятна.

«Интересно, видел ли кто-нибудь своими глазами то, что вижу я?»

Повинуясь прихоти атмосферных потоков, граница Большого Темного Пятна вдруг стала прозрачной, и Климентине показалось, что внутри умопомрачительного урагана проявились очертания чего-то… Чего-то титанического. Чего-то, что находилось не в газообразном, не в жидком, а в твердом состоянии.