Рыжая-бесстыжая - Галина Романова

– Мельник, – просто ответила Настя и, подождав, пока стих на опушке возмущенный рокот братков, еще раз повторила: – За всем за этим стоял сам Ванька Мельник.

– Но он же мертв! – заорали почти все сразу.

– Ага, а как он тогда смог дважды побывать у меня дома? – Настя беспомощно взмахнула руками.

– И ты молчала?! – Несколько десятков глаз принялись сверлить в ней дырки, мысленно вколачивая в нее пули.

– Я думала, что это привидение, – принялась оправдываться она. – Первый раз это случилось, когда Андрей с матерью опоили меня какой-то дрянью для того, чтобы усыпить. Когда вы приезжали, я под кустом смородины валялась. И чего мне тут только не мерещилось! И тетка с дядькой покойные, и вообще… А когда домой приползла, там привиделся Мельник. Видение тоже было такое неясное, расплывающееся… А сегодняшней ночью он опять посетил меня.

– И ты опять не угадала в нем живого человека? – тут уж пришла пора удивляться Атаманову.

– Ага, – она виновато кивнула. – Я была… Ну, в общем, сильно пьяна. Просто в стельку!

Братва одобрительно зашумела.

– А утром разглядела следы от его ботинок на ковре. Тут уж я задумалась и испугалась всерьез. Привидения же следов не оставляют… У меня было такое чувство!!!

– Приблизительно такое же, как было у меня, когда я заглянул в багажник автомобиля и обнаружил нашего покойничка живым и озверевшим. Я помог ему выбраться, обсказал в двух словах, что с ним произошло, и он попросил меня сохранить свое воскрешение в тайне. Так, говорит, намного проще отследить истинного виновника.

– Как же он тебе доверился? – Филон скептически приподнял смоляную бровь.

– А кому еще ему было довериться в подобной ситуации?! Ему же тоже было небезынтересно узнать, кто на него покушался… Хотя он просто чудом оставался жив. Видимо, дорогой коньячок спас ему жизнь своим своеобразным букетом, ослабив действие препарата, который вкололи ему в подъезде эти двое возлюбленных: Настина подруга и ее же бывший муженек. Ничего не подозревая, они втащили его к Насте в квартиру. Полная, казалось бы, остановка сердца, а на самом деле Мельник был жив. Он мне мозги и запудрил. Принялся всех подозревать, а виноватым-то был, оказывается, он сам.

– Да, а где же он сейчас? Уж не со снайперской ли винтовкой в кустах прячется? – выкрикнул кто-то из ребят и на всякий случай присел под прикрытие автомобиля.

– Да нет… Сейчас он в СИЗО. Первый визит Насте он нанес, чтобы спрятать у нее деньги. Лучшего места для тайника, по его мнению, было не найти. А сегодня ночью, явившись за ними, наткнулся на пожилую женщину, которая почти тут же попыталась закричать. Исход дела вы знаете. Плюс к этому тройное убийство на хуторе. Плюс покушение на Филона. Плюс покушение на аборигена того же хутора, оставшегося в живых.

– Зачем ему все это было нужно?

– А как еще он, по-вашему, мог вернуться к жизни не обделанным по уши?.. Только убрав всех участников, свидетелей и людей, способных догадаться. Есть еще вопросы?

– А зачем он к училке поперся этой ночью? – поинтересовался кто-то из парней.

– Не знаю, – честно признался Атаманов. – Думаю, она ему нравилась очень. Да и разве может она не понравиться? Смотрите, какая красавица. Не успел мужик с глаз долой, она сразу замуж собралась. Это что же там у тебя на пальчике поблескивает, дорогая? Или уже была свадебка? Я пропустил?

– Не было, – устало обронила она, порываясь снять кольцо. – Еще шесть дней, и ты бы опоздал. Именно такой срок мне определили.

– Не снимай, не надо, – угрюмо остановил ее Филон. – Мне оно ни к чему. По машинам, ребята.

Эскорт из пяти легковых машин и плюющего копотью «КамАЗа» вскоре исчез за березами. Антон и Настя остались вдвоем.

Нужные слова все разом куда-то испарились. Скованность навалилась на обоих. Они даже смотреть друг на друга избегали.

– Пешком придется идти, – как бы невзначай обронила Настя, начиная притопывать подмерзающими ногами. – Далеко…

– Не боись…

Голос Антона отчего-то прозвучал сердито, или ей так показалось… Настя подняла, наконец, глаза, и увиденное ей совсем не понравилось. Атаманов сверлил ее прокурорским взглядом. Интересно, что бы это значило. В неведении она долго не осталась. Взяв ее за рукав куртки двумя пальцами, он потащил ее в противоположную сторону от грунтовой дороги и забубнил:

– Оставь вот бабу одну! Да, истинно говорит пословица: «Не доверяй ветру в поле, бабе в воле!» То Мельник вокруг нее крутился. То Филон… Подумать только – предложение сделал!!! Да он на баб всегда смотрел, как на мусор!

– Я – не мусор, – кротко ответила Настя, спотыкаясь на кочках.

– Понятно, еще бы! Ублажить, наверное, смогла по высшему разряду, раз колечко на палец надел. Дай его сюда, быстро!!!

Настя послушно вложила ему в руку кольцо, и оно, прощально сверкнув бриллиантовым блеском, исчезло в кустах.

– Жалко?!

– Да нет. – Она равнодушно пожала плечами и тут же спросила без лишних заморочек: – Антон, ты ревнуешь?

– Я?! Я ревную?! – Он вытаращил на нее сделавшиеся почти безумными глаза, судорожно пару раз вздохнул и уже почти спокойно ответил: – Я не ревную… но зло берет!

– Это плохо. – Настя печально посмотрела на Атаманова. – Потому что я тебя ревную ужасно! Люблю и ревную. Или ревную и люблю…

На последних словах она едва не разревелась. Ну обнял хотя бы, что ли! Стоит истукан истуканом, а ей так хочется прижаться к его колючей щеке. Ухмыляется, кривится. Ну клоун, ей-богу! Столько баб поперебывало у него, а до сих пор не научился с ними обращаться. Хоть бы слово какое сказал.

Он и сказал…

– А замуж-то пойдешь за меня, придурочная? – Атаманов с усмешкой склонил голову к правому плечу.

От такого наглого поворота она едва не подпрыгнула.

– Придурочная?! – Настя зло прищурилась. – Я придурочная?!

– Нет, я! – Он фыркнул и потрусил еще глубже в лес.

– Я тебе сейчас дам – придурочная!

Настя схватила первый попавшийся под руку прут и галопом припустила за Антоном.

Боже! И чего только не наслушались в последующие двадцать минут бедные березы, ставшие молчаливыми свидетелями их потасовки. Никто из двоих не нуждался в подсказках. Слова вылетали без задержки. И какие слова!!! Атаманов хохотал и все пытался вырвать из рук беснующейся Насти прут. Но в нее словно черт вселился.

Хрипло выкрикивая ругательства, о существовании которых еще месяц назад она даже не подозревала, девушка то и дело вопрошала:

– Знаешь, кто ты?! Знаешь, кто ты?!

И после этого вопроса следовали изощреннейшие комбинации, характеризующие его сущность вообще и мужское естество в частности.

Очередной ее вопрос Антон вдруг не оставил без ответа. Он предостерегающе выкинул вперед правую руку. Ей даже показалось, что он сейчас издаст нацистский гавкающий клич. Но он обошелся милой улыбкой и словами:

– Лучше скажи – кто мы?

– Мы?! – Настя, тяжело дыша, приостановилась. Господи, ну что за дура! Что несет битых полчаса?! – Что ты спросил?

– Ты у меня спрашиваешь почти двадцать минут подряд: знаешь, кто ты, знаешь, кто ты? А я тебе отвечаю – лучше сформулируй в своем педагогическом сознании и скажи – кто мы…

– Мы?! – Настя ошарашенно заморгала.

Что сказать-то? Любовниками не были. Мужем и женой – неизвестно, будут ли после такого ее припадка (надо же как скрутило!). На друзей тоже не тянули. И тут спасительным лозунгом в памяти всплыли слова вероломной подруги, оброненные ею как-то мимоходом в их с Атамановым адрес.

– Затрудняешься? – ехидно подначил ее Антон, незаметно сокращая разделявшее их расстояние. – Помочь?

– Не надо. – Она облегченно рассмеялась и выдала: – Мы с тобой сладкая парочка с улицы Грез!!! И попробуй это отрицать!..