На кончиках твоих пальцев (СИ) - Туманова Лиза

Пальцы выскользнули из сухих рук, я закрыла глаза и постаралась успокоить раздражение – реакцию на нелюбимую мною назойливость. Набивать себе цену низко и подло по отношению к другим людям и себе, вертеть чужим сознанием и того хуже; много раз сказанное «нет», которое в итоге приведёт к непонятно из чего проросшему «да», неизменно губит искренность и прекрасную в своей непорочности правду. И единственное, что меня по-настоящему расстраивало сейчас, это понимание того, что Вася, как бы сильно он ни старался, так и не смог разобраться в том, что в моем случаем раз за разом повторенное «нет» не сложится в плюс ни при каких обстоятельствах.

– Вася, давай остановимся на этапе, на котором я ещё могу считать тебя человеком из прошлого, которого со временем могу встречать как старого знакомого. Попытки вернуть только ещё больше оттолкнут меня.

Я глянула на телефон, словно боясь, что Северский может подслушать наш разговор. Вася уловил мимолетное движение глаз и понимающе посмотрел на меня.

– Вот в чем дело? Хочешь узнать как это, быть с другим? Хочешь мне отомстить? Думаешь, я недостаточно наказан? И как он? Неужели способен оценить тебя? Ты же такая скрытная, с трудом верится, что за такое короткое время кто-то смог занять твоё сердце, понять тебя... Зина, подумай о нашем счастье. Оно могло бы сложиться. Все зависит от тебя.

– Ты слишком красиво раскидываешься способностями. Этим не завуалируешь то, чего нельзя изменить.

– Люди ошибаются. А потом прощают и двигаются дальше. Так это устроено.

– А, может быть, мне нет до них дела. Скорее всего, это правда, и мне всё равно, я всегда игнорировала других людей, почему же я должна делать как все? Ты же это знаешь.

– Хорошо. Хорошо, – повторил он и поднялся, сделал несколько суетливых шагов и подозрительно посмотрел куда-то за мою спину, потом странно повёл глазами, но снова вернулся ко мне взглядом, – Я не хочу на тебя давить. Кто бы ни был с тобой, всё равно он не сможет встать между нами и нашей близостью, а я буду ждать. Я подожду, слышишь? Пока ты не простишь, пока не поймёшь, что все это правда, что я твой. Только помни, что я жду тебя, в этот день или любой другой. Но лучший подарок – это видеть тебя рядом. Всегда, – Вася ещё какое-то время смотрел на меня, потом развернулся и ушёл. Вскоре его машина скрылась за поворотом.

Ночь коротка для двоих и бесконечна для одиночества, ее очарование, сглаживающее острые углы и глубже очерчивающее чувства всегда пробуждало во мне чрезмерную мечтательность и трепетность. Время для красивых слов, долгих взглядов и любви, когда слезы кажутся более горькими, а улыбки загадочными и многообещающими, когда таинственный блеск глаз отражает звездное небо, а прикосновения вызывают трепет. Когда нет места ни для кого, и всех можно заменить одним единственным человеком, которого, к сожалению, ни оказывается рядом. Вася прервал наш с Маратом почти откровенный разговор и увёз с собой желание наслаждаться ночью. Конечно, Северский не был настолько крутым телепатом, чтобы понять, что его присутствие сейчас заставило бы меня сделать шаг навстречу, что один его вид, его взгляд и экономная улыбка заставили бы забыть о том, что всё не так и всё не то. Я хотела, чтобы этот красивый парень был рядом и говорил мне о том, что спрячет меня от любого встречного ветра, но боялась, что если позову, то он не придёт, поэтому, помечтав и повздыхав, отправилась домой, где родители и брат наверняка уже успокоились и легли спать, чтобы приготовиться ко второму этапу промывания мозгов нерадивой дочери. Мама и папа, как и ожидалось, встали на сторону Миши, отчитали меня за мое халатное отношение к образованию, поставили ультиматум о том, чтобы я и думать больше не смела о работе в театре и прекратила общаться с парнем, из-за которого стала своенравной и легкомысленной. На этих словах Миша чуть-чуть напрягся, но лица не потерял и даже смело посмотрел мне в глаза с читаемыми в них упрямостью и уверенностью в своей правоте. Мне было трудно выносить это, я не могла ничего решить, я не могла больше ломаться под них, но и мириться с их гневными взглядами и напором тоже не могла. Я сбежала и ждала какого-то чуда, или знака.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

И вот, остановившись в подъезде, замерев в темноте на первом лестничном пролёте, я его наконец дождалась.

Музыка играла тихо, едва слышно, и я решила, что мне показалось. Но мелодия была узнаваемой, пробирала до кончиков пальцев и точно не должна была звучать посреди ночи в глубине моего двора, где даже свет мягко посапывал оранжевыми ореолами вокруг фонарей. Я стояла и не шевелилась, слушала Рахманинова, не верила, но все равно подавалась навстречу музыке. Пальцы трепетали и вели меня к ней. Но едва я вышла из подъезда, мелодия стихла, словно напугавшись нежданного слушателя. Я огляделась по сторонам, но не обнаружила признаков жизни. Только машина приютилась под кустистым кленом, да мошкара копошилась около источника света.

Перед тем как вернуться, я глянула на небо, которое подмигивало мне миллионами глаз-звёзд и улыбалось тонкой улыбкой месяца. Сегодня я распечатала дверь, которую насильственно держала закрытой последние несколько лет. И пускай знаки придумывают люди, чтобы делать выбор, когда очевидный вариант теряется в нескольких, я все равно решилась сделать шаг. Слишком много знаков сошлись на том, что мне предстояло посадить свою мечту в землю и взращивать в тяжелых условиях. Но я была уверена, что справлюсь, ведь мне обещали в этом помочь.

Поэтому первым делом после бессонной ночи я позвонила Соне и попросила ее устроить мне встречу с ее бабушкой. Девушка восторженно восприняла новость о моем решении, хотя ее голос показался мне непривычно усталым и слегка приглушённым, но я подозревала, что она попросту спала, а я ее разбудила своим ранним звонком. Соня пообещала решить все очень быстро, приказала ждать и не менять планов. С родителями я вела себя как обычно, не вступала в перепалки и молча выслушивала наставления, и, в конце концов, они решили, что дочь смирилась с их планами и будет как всегда послушно следовать положенному курсу. Куда делся Оливье, а точнее, куда его спрятал Миша, я не знала, но была рада, что приставучий француз больше не заглядывает без всяких поводов в мою комнату с виноватой, но широкой улыбкой. Когда я, наконец, получила от Сони радостно смеющийся смайл, а затем ещё целую коллекцию веселых изображений, после чего пришла смс, что она приедет через два часа, я взволнованно присела на краешек кровати в своей комнате и помяла собственные волосы, стараясь унять дрожь. Я мало представляла, что мне предстояло, была напугана и сильно переживала, но впервые хотела сделать то, что любила почти что больше всего на свете. Неожиданно на глаза попался маленький предмет, который валялся под стулом, где так и остались висеть толстовка Марата, а также тёплая кофта его мамы, вернуть которые не представилось возможности. Я опустилась на пол, протянула руку и достала маленький предмет, после чего принялась внимательно его рассматривать и гадать, откуда он здесь взялся.

На моих руках покоилось странного вида серебряное кольцо с гравировкой на внутренней стороне, на языке, понять который я не смогла. Серебряный ободок венчали две круглые жемчужины – чёрная и белая. Кольцо было очень красивым и скорее всего дорогим, вот только я совершенно не понимала, каким образом оно оказалось в моей комнате. Обронить его мог Миша или Оливье, а может быть и мама, но мне что-то подсказывало, что кольцо имело хозяином совершенно другого человека. В руке оно мигом сделалось тёплым и ужасно захотелось его примерить. Я покрутила кольцо около пальца, но в итоге отложила его в ящик стола, посчитав, что владельцу не очень бы понравилось такое самовольное отношение к принадлежащей ему вещи.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Ужасно хотелось есть, но как оказалось, ещё больше мне было не по себе от волнения – страх перед неизвестностью скручивал живот и поселял в голову совершенно ненужные мысли о том, что я не смогу, что у меня не получится и что моя мечта сломается слишком быстро и просто.