Скелет в шкафу - Юрий Никитин

– Свинья, – сказала она. – Как будто я стану ползать, если не будет необходимости!

Я ответил отстраненно:

– Да кто вас, профессионалов, знает… Погоди чуть. Дай прислушаться.

Она затихла, я тщательно просматривал землю с высоты спутников, зумил до предела, пока крупные пиксели не заполняли поле зрения целиком, отодвигал, всматриваясь в багровые точки.

– Мой острый нюх говорит, – сказал я, – что вон там лисья нора, а левее пробежал зверек покрупнее… Что за дурак, по ночам бегает… Дня ему мало.

– Это ты дурак, – шепнула она злорадно. – Звери как раз ночью и охотятся.

– Сумасшедшие, – сказал я. – Романтики… А люди только вон в том доме, что слева.

– Берем правее?

– Да, – ответил я. – Нас заслонят руины вот тех двух, дальше вообще что-то вытянутое, то ли школа… зачем она халифату, то ли цех для переработки грецких орехов… Или наркоты. Долой тиранию с ее запретами! Наркоту всем и без ограничений!

Она прошипела:

– Над этим не шутят.

– Правда? – спросил я. – Сейчас над чем только не шутят. Перевешал бы всех… Чтоб не конкурировали. Та-а-ак, выдвигаюсь…

Она шепнула:

– Как там?

– Чисто, – ответил я. – Давай сюда!

– Как ты видишь в темноте?

– Есть такое заболевание, – сообщил я, – потом посмотришь в Вики.

– Хорошее заболевание, – сказала она. – Хочу и себе такое.

– Да? – спросил я с сомнением. – Только вот на потенции сказывается.

Она фыркнула.

– Врешь. Почему на тебе не сказалось?

– Правда? – спросил я. – Ты мне льстишь, но все равно приятно.

В одном из домов с выбитыми дверьми и окнами увидели трепещущий свет огня, кто-то развел костер, а когда тихонько прокрадывались мимо, услышали заунывную резкую музыку.

– Любители приключений, – сказал я с неодобрением. – Гранату туда бросить, что ли?

Она зашипела:

– Ты чего?.. У нас что, гранаты есть лишние?

– Да так, – ответил я. – Чего веселятся, когда я вот ногу ушиб, а ты маникюр поцарапала…

– Не будь таким злым.

– Надо, – ответил я со вздохом. – Добро должно быть с кулаками, и пользоваться им постоянно. Добро нужно нести в массы!.. Эх, не понимаешь…

Она буркнула:

– Не всем выпало несчастье заниматься наукой. Есть и счастливые люди.

– Истребить, – ответил я с решимостью. – Счастливые люди – гири на ногах прогресса. Счастливые только лежат и слюни пускают. А прогресс двигают злые и недовольные.

Блеснул свет, из-за дальних домов вынырнула машина, ослепив нас дальним светом фар, пронеслась в нашу сторону, Ингрид напряглась, готовая стрелять, я сказал предостерегающе:

– Тихо. Присядь, проедут мимо.

– Откуда знаешь?

– Я милого узнаю по походке, – пробормотал я. – Что ты за женщина, такая бесчувственная…

Машина пронеслась в стороне и пропала за развалинами.

– Надо перебежать через площадь, – сказал я. – Хреново. Но придется.

Она сказала резко:

– Я пойду первой. Если увидишь опасность, кричи громче.

– Если голос от страха не перехватит, – пробормотал я. – Страшно же, аж жуть.

Она, держа автомат на изготовку, побежала теми же короткими, но быстрыми шажками, готовая в любой момент упасть, перекувыркнуться и выстрелить в цель.

Я прикрывал, держа пистолет обеими руками, но пока чувство опасности спит, хотя в городе есть люди, и достаточно близко, но это либо бомжи, стянувшиеся сюда на легкую добычу, все-таки есть халявное жилье, а на пропитание можно украсть или заработать в соседних поселках…

Глава 14

Долго пробирались среди руин, улицы завалены обломками стен с торчащей в небо арматурой, разорванной чудовищными взрывами. Пробираться приходится под стенками, но в северной части города уцелел целый квартал, хотя окна и в тех домах зияют темными провалами.

Ингрид ткнулась в мою спину, когда я резко остановился.

– Что случилось?

– Здесь подождем утра, – сказал я. – Заходи!

Дверной проем зияет черным провалом, Ингрид попыталась войти первой, но я опередил, по выщербленной осколками лестнице поднялся на второй этаж, одна из квартир даже с дверью, но не заперта.

В прихожей вешалка на стене, на другой потрескавшееся зеркало, дальше кухня, где ни воды, ни света, но в спальне уцелела как кровать, так и одеяло, грязное и залитое чем-то вроде давно застывшего кетчупа.

– Да, – сказал я с чувством, – похоже, в этом городе стриптиза лучше не ждать…

– Какой стриптиз? – прошипела она зло. – Думай, о чем говоришь! Здесь крепкие нравственные устои.

– Но чадры не носят, – заметил я. – Даже паранджи…

– Зато никабы, – сказала она с удовольствием. – Одна я в хиджабе.

– Блин, – сказал я недовольно. – Не могла эта Абигель похититься где-нибудь в более раскрепощенном месте? Например, в Лас-Вегасе…

Она посмотрела косо.

– И туда бы полетел?

Я сдвинул плечами.

– Английским владею лучше, чем арабским. А тут вряд ли казино встретишь…

– Азартные игры есть везде, – заметила она. – Где человек, там и азарт.

– Меня сами игры интересуют мало, – ответил я. – А вот стриптиз… Ты бы точно не утерпела, верно?.. Ладно-ладно, не шипи, я вижу, устала и раздражена, таких женщин лучше не трогать. Можешь лечь на коврик. Или подремать вон в том кресле, почти целое. Рассвет через два часа. А день через пять.

– А день не с рассвета?

– Рассвет в это время года в три часа. Кто теперь встает по солнцу, как неандерталец?..

Она негодующе хрюкнула и села на пол, скрестив ноги и прислонившись к стене, дескать, йоги могут спать и вот так, выкуси.

Похоже, в самом деле заснула, даже завидно, никакой тебе тургеневскости в современных женщинах, либо стервы, либо дуры, хотя, конечно, все мы с готовностью выбираем дур, но Ингрид не вписывается ни в одну из категорий.

Через час я сказал строго:

– Хватит спать! Госдеп никогда не спит, козни строит мировому капитализму!..

Она распахнула еще сонные глаза, но тут же взгляд стал строгим и настороженным.

– Уже?

– Можем выдвигаться, – сказал я. – Улица опустела. Поправь платок, лицо должно быть хоть и строгое, но благочестивое.

– Это как?

– Откуда я знаю, – буркнул я. – Сингуляр ничего не чтит в этом уходящем мире разумных питекантропов.

– А ты уже сингуляр?

– Готовлюсь. Запомни, на встречных не смотри так уж прямо. Это неприлично. Хотя ладно, если что, ты берберка. Или бедуинка. На выбор. Правда, выбор что надо?

Она спросила шепотом:

– А что за берберизм?

– У них женщины рулят, – сообщил я. – Матриархат. Хорошо хоть мужчины пока без чадры ходят.

– Жаль, – сказала она мстительно. – Я бы выжгла на тебе свое клеймо, чтобы все знали мою принадлежность!