Золотой омут - Фридрих Незнанский

— Слава, — серьезно сказал Турецкий, — правда, очень надо. Юра Гордеев в Париже охотится на неизвестного убийцу, который утром застрелил следователя Мосгорпрокуратуры Володина…

— И об этом я тоже слышал! — вставил Грязнов.

— Что, тоже из новостей?

— Да нет, из сводки, — Грязнов постучал пальцем по листу бумаги, который лежал поверх всех документов, — и, кстати, знаю, что ты будешь расследовать и это убийство. С чем тебя и поздравляю.

— Спасибо. Но я уже практически его раскрыл.

— Да ну! — изумился Грязнов.

— Ну да. Именно так. Тем более что вчерашнее убийство Апарина тоже его рук дело.

— Молодец, Саша! Высший пилотаж! — с уважением покачал головой Грязнов. — Это же надо — и суток не прошло, трупы остыть не успели, а убийца уже найден. Ну а от меня-то ты что хочешь? И при чем тут Юра Гордеев в Париже? Я вообще ничего не понимаю.

— В подробностях рассказывать нет времени. Короче, это связано с одним делом, которым занимается Юра.

— Погоди… Он ко мне заходил пару дней назад.

— Вот-вот, — подтвердил Турецкий, — именно по этому делу.

Александр Борисович в двух словах рассказал Грязнову суть дела.

— А теперь у меня к тебе просьба, — сказал Турецкий, доставая из сумки полиэтиленовый пакет с пистолетом. — Вот пистолет, из которого был убит Володин. Надо пальчики скатать. И как можно быстрее. А то в нашей лаборатории, как всегда, очередь на месяц вперед.

— Как будто у. нас работы нет, — проворчал Грязнов, но трубку снял. — Лаборатория? Грязнов… Сейчас к вам подойдет Турецкий… Да, Турецкий, Александр Борисович, следователь. Принесет вещдок, как можно быстрее снимите пальцы… Ага, очень срочно… — Грязнов повернулся к Турецкому. — Ну вот, теперь дуй в лабораторию, все будет в лучшем виде. А потом в дактилотеку, если повезет — найдем вашего убийцу.

И он опять погрузился в чтение своих бумаг.

Турецкий, не мешкая, пошел в лабораторию. Не прошло и часа, как отпечатки пальцев были сняты и проверены в компьютерной базе данных. Вот что получил Александр Борисович в итоге:

судебно-криминалистической (дактилоскопической) экспертизы экспертно-криминалистического управления г. Москва

В криминалистическое управление на исследование поступил пистолет ТТ (серийный номер уничтожен) и глушитель к нему. В лаборатории проведено дактилоскопическое исследование данных предметов, в результате которых были сделаны следующие выводы:

1. Следы пальцевых отпечатков на плоскостях пистолета и глушителя принадлежат одному лицу.

2. Характер отпечатков (места расположения, характер захвата) позволяет установить, что именно этим лицом был произведен выстрел из данного пистолета.

На материалах, полученных в результате экспертного исследования дактилоскопических проб, была проведена идентификация пальцевых отпечатков в дактилотеке лаборатории. Полученный результат см. Приложение.

Михаил Минанишвили, 1972 года рождения, уроженец г. Рустави, Республика Грузия. Национальность — 1рузин. Образование среднее, закончил Тбилисский техникум работников общественного питания, специальность — официант. Имел приводы в милицию за мелкое хулиганство. В 1991 году народным судом Раменского района Московской области осужден по ст. 158 УК РФ (кража) и приговорен к лишению свободы на срок 3 года с отбытием наказания в колонии общего режима. В конце 1993 года освобожден условно-досрочно по амнистии. В середине 1994 года был осужден Кунцевским судом г. Москвы по ст. 159 {ч. 2) УК РФ (мошенничество) и приговорен к лишению свободы на срок 4 года с отбытием наказания в колонии общего режима. Освобожден в 1996 году за образцовое поведение и по амнистии. В том же, 1996 году был осужден судом Центрального округа г. Москвы по ст. 131 (ч. 1) (изнасилование), 107 (ч. 2) (убийство), 159 (ч. 2) и 158 (ч. 1) и приговорен по совокупности к 10 годам лишения свободы с отбытием наказания в колонии усиленного режима. В 1998 году из мест заключения бежал. В настоящий момент находится в федеральном розыске.

Прочитав эту справку, Александр Борисович срочно послал фотографию Минанишвили в Интерпол. Это пока было все, что он мог сделать…

Затем Турецкий поехал в Бутырскую тюрьму: он хотел встретиться с Вадимом Лучининым.

— …Понимаете, Вадим, ведь от вас зависит не только жизнь людей, которые сейчас пытаются остановить череду всех этих бессмысленных убийств. Подумайте о себе. Ведь обвинение с вас еще не снято. А как ни странно, ваш рассказ об истинных причинах вашего ареста — это единственный путь оправдания.

Турецкий уже полчаса беседовал с Вадимом Лучининым. Тот молчал… Вернее, отвечал, но очень неохотно, односложно. Он явно пытался сохранить свою тайну.

«А он прав, — думал Александр Борисович, глядя на исхудавшее лицо Лучинина, на его потемневшую в бутырской камере кожу, тусклые глаза, — его тайна — единственное, что гарантирует жизнь. С какой стати он должен доверять мне? Следователь по особо важным делам? Ну и что? Вон одного важняка уже застрелили. Я бы на его месте тоже молчал…»

— Кто теперь будет вести мое дело? — спросил Лучинин.

— Вы уже знаете о гибели Володина?

— Конечно. В камере телевизор есть. Круглые сутки орет…

— Ваше дело скорее всего буду вести я.

— Ого, — иронично заметил тот, — вместо московской прокуратуры — сразу в Генеральную. Расту.

— Не стоит иронизировать. Ко мне ваше дело попало только потому, что оно связано с другими очень важными дедами. Но я прекрасно понимаю, что. вы сидите в камере безвинно.

Лучинин вскинул голову:

— А почему же вы тогда не выпустите меня?

— Я вас выпущу, — спокойно ответил Турецкий, — но для этого нужны основания.

— Какие?

— Существенные.

— А отсутствие улик, по-вашему, это не существенное основание? — грустно улыбнулся Лучинин.

— Пока что те улики, которые собрал следователь Володин, я не опроверг. И поверьте, мне будет трудно это сделать, если вы мне не поможете.

Лучинин молчал. Александр Борисович встал со стула и подошел вплотную к нему.

— Я прекрасно понимаю, что ты боишься. Столько людей погибло — а ты жив. Пока жив. Но стоит тебе рассказать о том, что ты знаешь, как надобность в твоей жизни отпадет. Более того, ты будешь опасен для них. Так? Верно?

Лучинин кивнул:

— Вот видите, как вы все хорошо понимаете.

— Мне нужно только одно. Адрес Лепшева. Ведь жесткий диск твоего компьютера у него.

Лучинин даже привстал:

— Не может быть!

— Может, — невозмутимо ответил Турецкий, — ведь это он послал своего приятеля Джека Хокинса, чтобы он похитил твой ноутбук из комнаты Ольги…

— Этого не может быть… — повторил Лучинин.

— К сожалению, это так.

— Откуда вы знаете?! — вдруг закричал Лучинин.

— Я знаю еще много чего… И могу успокоить. Тебе опасность уже не грозит.

— Почему?

— Потому что все, кто представлял опасность для твоего приятеля Лепшева, уже в могиле. И отправил их туда он сам. Своими руками.

— Что вы хотите этим сказать?

Турецкий снова сел за стол.

— Ты хочешь доказательств? Хорошо… Вот они.

Он достал из портфеля папку.

— Подойди сюда. Вот отпечатки пальцев, которые утром сняли с пистолета, из которого застрелен Володин, а четырнадцатью часами ранее — начальник столичного РУБОПа Апарин. А вот отпечатки из дактилотеки Московского уголовного розыска. Смотри. Они идентичны.

— И чьи это отпечатки?

— Михаила Минанишвили. Особо опасного преступника, который совершил несколько краж, мошенничеств, изнасилование и убийство в середине девяностых годов. Он был осужден на десять лет лишения свободы. Но из мест заключения бежал. С тех пор его следы теряются.

— Ну и что? Какое отношение имеет этот Минанишвили ко мне?

— Посмотри. Вот фотография из личного дела Минанишвили.

Турецкий достал фотографию и показал ее Лучинину. У того глаза на лоб полезли.

— Тебе знаком этот человек?

Лучинин молчал.

— Знаком?! — Турецкий повысил голос.

— Да, — еле слышно ответил тот.

— Кто это?

— Сергей Лепщев.

Турецкий спрятал фотографию.

— Теперь ты веришь, что я пришел сюда не шутки с тобой шутить? Мне этот ваш клад — до лампочки. И то, что ты сам его искал и имел глупость рассказать особо опасному уголовнику, — это в общем-то твое личное дело. Но из-за этого погибли люди. И в том числе — твоя девушка. Ольга Каштанова. И виноват в этом ты!

Вадим Лучинин закрыл глаза и затрясся в беззвучных рыданиях.

— Слезами делу не поможешь. — Турецкий был неумолим.

— А что же мне было делать? — сквозь слезы проговорил Вадим.

Турецкий кивнул:

— Я понимаю. Прекрасно понимаю, что у тебя не было иного выхода, чем молчать. Но когда у тебя появился адвокат, надо было все рассказать ему. Тогда бы мы приняли меры. И этих смертей можно было бы избежать.