Бездомный в другом мире - Игорь Шамин

только отряда, но и всей армии. С таким не то, что к Порталам ходить, а даже на рыбалку отправляться опасно.

— Рука болит, — ответил я, вроде как и не солгав. — Напрягать страшно.

Талдор кивнул. Моя готовность к следующему бою важнее охоты. Олаф и без меня секиру метнет в кого пожирнее, а потом голыми руками тушу разделает. С таким не пропадешь, накормит, напоит, в обиду не даст!

Гном, будто услышав мои мысли, подошел к костру.

— Как спалось? — улыбнулся Олаф, устраиваясь рядом с Талдором.

— Ничего, — кивнул я, в смущении пряча глаза.

— А мы вот помним, как ты лежал на земле, пуская слюни.

Талдор заварил крепкий чай, отняв у Олафа флягу. Они немного повздорили, но договорились, что на сегодня хватит. И не потому, что скоро вставать, а из-за нехватки запасов. Алкоголь тоже был на всех. Олаф старательно игнорировал данный факт. Пил он за четверых, так что теперь едва осталось на одного. Тень скорби легла на лицо гнома: пламенной жилы хватит на два глотка.

Чай не только согревал, но и успокаивал. Шум битвы до сих пор стоял в ушах, не давая забыть визга тварей. А эти клыки, торчавшие из разинутой пасти… И вспоминать страшно.

Но сейчас нужно отпустить гнетущие мысли. Расслабиться. Прочувствовать спокойствие и умиротворенность. Пусть эта пора и короткая, и находится между одним сражением и другим, но, когда, если не сейчас, наслаждаться жизнью? Разве она была плохой? Уж точно, не хуже предыдущей.

Опасней — да. Сложней — да. Мог ли я отдать богу душу в любой момент? Конечно. Душу — богу, тело — нечисти. Но даже так, я не жалел, что здесь оказался. И пусть велик шанс погибнуть, я буду стараться получать максимум из своего положения. Возможно, с переменных успехом, не без огрехов и конфликтов. В противном случае, зачем я здесь появился?

* * *

Только представьте, мы сидим у костра всем отрядом.

Олаф твердит, что после такого боя нечисть к нам еще не скоро подступятся. Волна тварей разбита, можно перевести наконец дух, не вздрагивая от каждого дуновения ветра.

Рука почти не болит. Самочувствие улучшается. Чай подействовал, или белый свет исцеляет? А не все ли равно? Помогает ведь!

Сделав глоток, я беру в руки печенье, протянутое Талдором, и отправляю в рот.

Чертовски вкусно! Вроде и самое обычно, без глазури или шоколада, но как же тает на языке. Тихие радости обыденной жизни согревали вместе с костром.

Расплываясь в улыбке, замечаю, как Олаф с Талдором спорят, кто из них завалил больше тварей. Счет переваливает за десятки, воины распаляются все сильнее. Вспоминают один взмах оружия за другим, пока окончательно не путаются в нагромождении чисел. Тогда заключают пари: кто в итоге убьет больше монстров, тот проставляется по возвращении в город. Мысленно растут суммы в таверне. Талдор предлагает скрепить сделку остатками пламенной жилы. Олаф с радостью соглашается. Они обмениваются флягой, пока последние капли не исчезают в их глотках.

— А вы, что будете делать, когда вернетесь обратно? — внезапно задает вопрос Олаф, поворачиваясь к нам.

— Пока не думала об этом, — замялась Кэтрин.

— А ты, Макс?

— Отосплюсь на мягкой кровати.

— Только и всего?

— А разве мало? Одним славу, другим деньги, третьим выпивку и сытный обед, а мне не помешает отдых. Фермерский отпуск от затяжных приключений. Без опасных авантюр и заманчивых идей. Все это, конечно, прекрасно, но крайне утомляет. Пожить нормально хочется!

Если задуматься, то кровать и правда была для меня редким удовольствием. И не потому, что мы спали в палатках на жесткой земле. Я ведь привык на скамейках мерзнуть, не забывайте об этом. А вот удастся пристроить косточки, помягче и потеплее, и жизнь станет сносной. Ирония в том, что и сейчас я оставался таким же бездомным, как и в прошлом мире. Палатку ведь домом не назовешь. Единственный плюс — очаровательная соседка.

— Ну а вы? — поинтересовался я.

Талдор почесал бороду. Олаф протяжно хмыкнул.

— Вернусь в кузницу. Возобновлю дело, — вздохнул дварф, поглядывая на булаву.

Огонь костра плясал на лезвии, отражаясь в его печальных глазах. Он все больше погружался в собственные воспоминания: взгляд потерялся в пространстве.

— Ну а ты, Олаф? — повернулся к гному.

— Открою таверну!

— Пригласишь? — я улыбнулся.

— Конечно. Надо же показать тебе нормальную выпивку! Глядишь, и пить научим.

Мы рассмеялись. Вот уж какого навыка мне не хватало. Хорошие у них планы, основательные. Не то что мои. Как-то привыкаешь не заглядывать далеко вперед. Теперь же и вовсе, любой день мог стать последним. Так чего планировать? Корректировки при любом раскладе понадобятся.

— А вообще, я бы хотел построить дом и жить возле леса, — выпалил я.

Вот так, с ходу признался в потаенном желании. Ну не дурак ли! Сейчас на смех поднимут. А впрочем, неважно. Да, я хотел стать фермером в новом мире и ничего плохого в этом не видел. Выращивал бы себе овощи, да разводил домашний скот. Никаких налогов, забот и горестей.

— Идея хорошая. Можешь приступать прямо сейчас. Бери секиру, иди к деревьям, — поддержал Талдор, отпуская остроты.

Я закатил глаза. Не хватало еще, чтобы надо мной дварф насмехался. Может отпустить колкость в ответ? Нет, как-то низко. Да и прибьет еще, не разобравшись в шутке…

Талдор поднялся, пошевелил поленья в костре, допил чай и произнес:

— Я подежурю, а вы отсыпайтесь. Следующий привал ожидает нескоро.

Мне действительно не мешало расслабиться, но, с другой стороны, я еще ни разу не дежурил, а тут еще и болезнь скосила…

— Вы идите, а я подышу свежим воздухом, — обратился к отряду.

Олаф с Талдором юркнули в палатку, не позволяя мне передумать.

— Посидеть с тобой? — мягко спросила Кэтрин.

— Вроде как дежурство подразумевает, что один сторожит, пока другие отдыхают.

— А что, по-твоему, природа не позволяет отдохнуть?

— Позволяет, но…

— Вот и не спорь! — одернула Кэтрин, игриво задевая плечом.

Я последовал за ней. Она что, флиртует со мной? Да ну, быть такого не может. Я человек, а она кошкодевочка. Мы абсолютно разные. И представлять иное — смертный грех.

Наши глаза привыкали к ночи. Ушки Кэтрин вздрагивали, она принюхалась.

— Ты знал, что у нас отменный нюх? — спросила она, глядя вперед.

— У кого?

— У зверолюдей, конечно.