За пригоршню чар - Ким Харрисон

— Рэнди? — позвал он. Вервольф в волчьей шкуре дернул ухом. — Ты со мной.

Развернувшись на каблуке, он пошел к одному из самых больших домов, волк размером с пони трусил за ним. Водитель проводил их взглядом, губы его шевельнулись в неслышном ругательстве. Он со злостью выдернул из машины ружье и махнул нам на другую дорожку. Мы с Дженксом не стали ждать, пока нас толкнут в спины. Что, очередь злого копа?

Мы уходили от ямы, но лучше мне не становилось. Дорожка выложена была плоской плиткой, и наши с Дженксом кроссовки ступали по ним неслышно. Вервольфы шли за нами, шаркая бутсами. Дом, к которому мы направлялись, на вид построен был в семидесятых, приземистый такой, из розового кирпича, с высоко расположенными окошками, глядящими на озеро. Центральная часть дома была повыше; я подумала, что там сводчатый потолок — для нормального второго этажа высоты все же не хватало. Перед входом я замедлила шаг: массивная дверь из стали и дерева больше была похожа на подвальную.

— И что, вот так просто туда идти? — остановившись, спросила я.

Он хмыкнул, явно недовольный, что босс свалил на него неблагодарную задачу, — если мы убежим, достанется ему. Не говоря уж о том, что Бретт увел с собой единственного члена команды, способного поймать нас, если что.

Решив, что это «да», Дженкс протянул руку мимо меня и открыл дверь, измазав кровью ручку. Хороший след для тех, кто будет нас искать, если вервольфы забудут его вытереть — но никто даже не заметил, вроде бы. Мы прошли в дом.

— По коридору и налево, — сказал водитель, махнув в ту сторону прикладом.

Мне его настроение надоело; не моя вина, что Бретт на него обозлился. Подхватив Дженкса под локоть — ему опять поплохело, наверное, от вида собственной крови, — я пошла вдоль голых стен к яркому пятну в конце коридора. Это и была гостиная, и пока водитель вполголоса переругивался с охранником на входе, я ее хорошенько осмотрела. Полно вооруженного народу, но у этих рожи разрисованы не были, а из знаков отличия — только татуировки на ушах.

Низкий в коридоре потолок здесь становился выше, как я и заметила снаружи. По правую руку ряд окон выходил в огороженный внутренний двор, украшенный кустиками и вычурным фонтаном. Слева была наружная стена, обращенная к озеру, под высокими окнами сложены мостки. Все в этой мрачной комнате было подчинено одной задаче — обороне, и я отбросила идею насчет группы «выживальщиков». Я готова была на что угодно поспорить, что даже если нас оставят одних, то глаз с нас не спустят, так что не удивилась, когда Дженкс пробормотал:

Тут шесть камер. Все я не вижу, но слышу, что они гудят на разной частоте.

Да ну? — отозвалась я, глядя по сторонам и ничего не находя в затянутой плюшем гостиной. Видела я только два дивана, друг напротив друга, кофейный столик, два кресла у окон, и нечто, что я сочла скромненьким мультимедийным центром, пока не разглядела два огромных плоских телеэкрана, три спутниковых платы и компьютер, от которого Айви слюной бы изошла.

Вслед за Дженксом я спустилась по невысоким ступенькам, прошла к дивану — тому, что подальше, — и ядовито вякнула: «С аптечкой там поторопитесь», — когда водитель велел всем выметаться.

Он демонстративно подбросил на руке ружье, я ехидно осклабилась.

— Ага, — сказала я, шлепаясь на диван и раскидывая руки по спинке. — Пристрели наглую девицу прямо в гостиной босса и залей кровью весь ковер. Знаешь, как трудно кровь с ковра вывести? Давай, будь хорошим щеночком и принеси, что тебе сказано.

Дженкс нервно заерзал, а водитель густо покраснел и стиснул зубы.

Сама себя в угол загоняешь, — сказал он, опуская ружье. — А когда загонишь, я тебя там встречу.

Попытайся. — Я глядела в потолок, демонстрируя ему покрытую синяками шею, хоть кишки у меня сводило. У вервольфов чем выше твой ранг — тем лучше с тобой обращаются, а мне хотелось, чтобы со мной обращались хорошо. Так что я собиралась вести себя как первосортная сука — в разных смыслах слова.

Я не услышала, как он ушел, но перестала наконец задерживать дыхание, когда расслабился Дженкс.

— Ушел? — шепотом спросила я. Он скорчил сердитую гримасу.

— Тинкины штаны, Рейч, — возмутился он, садясь в позе Роденовского мыслителя на край дивана рядом со мной. — Даже ты могла б вести себя поумнее.

Я опустила голову в нормальное положение и посмотрела на пикси. Здесь, в доме, от меня ощутимо воняло озерной водой, а когда я попыталась пригладить так и не высохшие волосы, пальцы в них только запутались. Я подумала, не стукнуть ли Дженкса под локоть — тот, что упирался в колено, — но не стала, потому что кровь у него все еще текла. Вместо этого я села прямо и потянулась к бинту.

— Не надо, — поспешно сказал он, отдергиваясь. Поджав губы, я огляделась в поисках камер.

Где, черт бы вас подрал, ваша аптечка?! — заорала я. — Тащите аптечку, или я разозлюсь!

Рэйч, — сказал Дженкс. — В яму я не хочу. Пахнет оттуда жутко.

Я попыталась улыбнуться в ответ на его тревогу.

— Да я и пытаюсь держаться от нее подальше. Вот если мы будем вести себя как жертвы, с нами и обойдутся, как с раненной антилопой; «Планету зверей» смотришь?

Тут в единственную в комнате дверь вошла девочка-подросток, и мы оба подняли головы. Одета она была в джинсы и свитер, а в руке держала коробку, которую молча поставила на стол передо мной и Дженксом. Не поднимая глаз, она попятилась шага на три, и только потом повернулась.

— Спасибо, — сказала я вдогонку.

Не останавливаясь, она удивленно глянула через плечо.

— Пожалуйста, — ответила она и споткнулась о первую ступеньку. Уши у нее покраснели; я решила, что ей не больше тринадцати. В обычной вервольфьей стае живется неплохо, если ты наверху, и кошмарно — если внизу. Мне стало интересно, где место этой девчонки.

Я открыла аптечку и нашла там обычный набор — минус все режущее и острое. Дженкс фыркнул:

— А с чего ты с ней так по-хорошему?

— С того, что она по-хорошему со мной. — Я отыскала подходящего размера пластырь и антисептические салфетки, сдвинула подальше аптечку, освобождая место на столе, и села на него. — Ну, а ты по-хорошему будешь, или мне надо гавкнуть?

Он глубоко вздохнул, удивив меня внезапным переходом к серьезности, даже тревоге.

Ладно, — сказал он, медленно отнимая бинт. Уставившись на кровь на бинте, он задышал часто-часто. Я чуть не улыбнулась, увидев, что рана у него — почти царапина. Может, она и была бы опасной для существа в четыре дюйма ростом, у которого крови с наперсток, но для него теперешнего это было ничто. Впрочем, она все еше кровоточила, так что я распечатала пакет с салфетками.