Долиной смертной тени - Алексей Ливанов

— Завод часах в пяти езды отсюда, — Камрад пытался по очереди отвечать на поток вопросов, — почти такой же самый, как и этот. Какие-то охуевшие курды там засели в нарушение договорняка. Переговоры с ними затянулись и, судя по всему, зашли в тупик. Всё как и прежде: подходим, издалека постреливаем рядом с территорией, даём понять, что можем поднять их всех на воздух и ждём, пока они свалят. Поэтому снова будем без артиллерии и тяжёлых.

Среди недовольных возгласов послышался голос Выдры:

— А меня всё устраивает. Работа — не бей лежачего, зарплата капает, боевые мы хорошо себе закрыли. Хоть год так можно тут прожить.

— Тебя везде всё устраивает, где жопа в тепле, — буркнул кто-то из «тройки».

— Вот именно! — набычился Выдра. — Я сюда не воевать приехал, а деньги заработать!

— Всё, угомонитесь! — прервал их спор Мономах. — Еще несколько дней и будете дома, нечего напоследок нервы выматывать! Сейчас Баста подъехать должен, всем довооружиться и разобрать воду!

В сборах вещей, подгонке снаряги, довооружении и проверке оружия прошло часа три. В начинающих смеркаться сумерках бойцы бесцельно бродили по двору или торчали, разбившись на кучки своих тем. Взяв три пачки патронов и две «эфки», я направился к стене, возле которой умиротворённо сидел Куница. Высыпав патроны из пачек, я стал забивать ими свои пустые магазины.

— Я не хочу уезжать, — неожиданно сказал Куница.

— В смысле? — не понял я.

— Не хочу, чтобы меня сменяли, не хочу уезжать отсюда.

— Что так? — я даже перестал снаряжать магазины.

— А что мне делать в мирняке? Чем заниматься в ожидании очередного сбора? — Куница закурил. — Не создан я для мирной жизни. Для походов в магазин после работы, для ожидания выходных в надежде выспаться, для адекватного восприятия тех гламурных тёлок, которые себя в ранг богинь возвели, для спокойного сосуществования рядом с педиками в подкатанных штанишках и с розовыми чёлками над выщипанными бровями…

— Чёт тебя вообще не туда понесло, — попытался я урезонить язычника, — я всю эту шушеру тоже на дух не переношу, но не они же составляют большинство, и не они же заставляют уподобляться им.

— Не совсем так, брат… — Куница отхлебнул воды из полторашки. — Ты знаешь моё мнение по поводу будущего. И когда начнётся большая война, от большинства людей толку будет мало. Как правило, исчезнет электричество и связь, а с ними, соответственно, и интернет. И на что способно это среднестатистическое стадо оленей без «окей-гугла» и без навигаторов с Алисой и Siri? Эти дятлы не способны без зажигалки даже костёр развести, не говоря уже о том, чтобы элементарные землянку или шалаш из веток и листьев построить! Как и добыть еду с водой в полевых или лесных условиях! И вот именно таких инерционных обывателей действительно большинство. Это большинство постоянно перед нашими глазами, они возвышают все достижения человеческого гения в науке и технике, перемещаясь в нашем обществе, как дрейфуют тысячи тонн нетленного пластика в мировом океане, загрязняя и отравляя всё окружающее. Вот только от маркетинга с менеджментом и правоведением, которым они ещё хоть как-то способны забить себе головы, толку уже не будет никакого…

— Интересная теория, — хмыкнул я с сарказмом, — где раздобыл?

— Ты о чём?

— Где такое вдохновение взял, спрашиваю?

— Не понимаю, о чём ты, — Куница сделал ещё пару глотков и потянулся за новой сигаретой.

— Не забывай, кто я, хоть и бывший.

Только к концу его умозаключения о вполне оправданной и справедливой оценке общества, я заметил нетипичное покраснение щёк и губ язычника. Когда он спросил меня: «Ты о чём?» и взглянул на меня, покрасневшие белки и расширенные зрачки глаз только подтвердили мои догадки о столь философском настроении Куницы.

— Захир отсыпал немного, — без тени смущения, ответил он, — на полсигареты всего и хватило.

— Это многое объясняет, — я хлопнул его по плечу, закончив снаряжаться, — не принимай близко.

— Я не хочу домой… — выдохнул он струю дыма.

Оставив Куницу со своими мыслями о вечном, я направился к Борзому и Шуму, стоящим рядом с Филом и что-то с ним обсуждающим.

— Я никогда не видел, чтобы ты во время боя стрелял, — говорил Борзый, когда я подошёл довольно близко, — но это не говорит мне о твоей трусости. Я сам не раз видел, как во время перестрелки, ты спасал раненых, перевязывая их и вкалывая препараты, даже не пригибаясь от выстрелов над головой. Что сейчас изменилось?

— Я нашёл текст клятвы Гиппократа, как ты мне однажды посоветовал, — продолжал Шум, — главная заповедь врача — «Не навреди». Ты поэтому не стреляешь? Чтобы не убить?

— В чём-то да, ты прав, — ответил Фил Шуму, — моя задача — это помочь раненым, насколько я могу это сделать. Но что изменилось сейчас, я не могу объяснить. Я просто не хочу ехать на этот штурм. Не хочу и всё. Не знаю, почему…

Может известие о скорой отправке домой так изменило Фила, заставив почувствовать на животном уровне, что напоследок не стоит рисковать, может ещё что-то, никто не знал, все готовились к выезду на штурм, хотят они того или нет.

— С Богом, парни! По машинам!

После проверки людей и последних уточнений по задаче, оба взвода стали грузиться в КамАЗы и Уралы. В этот раз я сел с края, чтобы не слушать недовольные ворчания некурящих бойцов из-за дыма моих сигарет. Шум сел рядом со мной, напротив сели Борзый и Хохол с Тагиром. Тихо раскачиваясь на неровной дороге, колонна выехала с территории завода и направилась к новому месту, которое требовалось взять под контроль.

В кузове никто не спал, несмотря на позднее время. То и дело кто-то включал фонарь, чтобы что-то найти в редаке или экран телефона, в попытках поймать слабую связь от вечно разбитых вышек ретрансляторов сотовой связи. Время идёт быстрее, когда погружаешься в мысли. Полуприкрыв глаза, я представлял себе скорое возвращение домой. Как обниму жену и сына, как в ближайшее время навещу постаревшего отца. Он не знал, что я давно уволился из органов, для него я был в командировке по повышению квалификации где-то в Краснодарском крае. Интересно, насколько вырос и изменился сын? Что новое он открыл для себя и чему успел научиться, пока меня не было рядом?

Я закурил очередную сигарету. Хочу ли я снова вернуться сюда после отдыха дома? Будет ли мне не хватать всего того, чем я пропитался здесь насквозь? Я не был готов ответить на этот вопрос.

Тагир протянул мне бутылку с ярко-оранжевой жидкостью. Разведённый питьевой концентрат со вкусом апельсина хорошо утолял жажду, отвлекая меня от