В кабинете психоаналитика. Эмоции, истории, трансформации - Антонино Ферро

затем ныряет вслед за мной... У нее лопается барабанная перепонка... Под водой она выдыхает воздух и сама же вдыхает его; девушка с чемоданом не находит места в ее машине... Она пытается найти ей место любой ценой.

«Замена» Карло

Это плодотворный момент в анализе Карло — ему удалось первый раз найти работу по «замене» кого-то во время рождественских каникул, и тогда он впервые в жизни вошел в контакт с неожиданно спокойной внешней реальностью.

Я звоню в воскресенье, чтобы отменить сеанс в понедельник. Во вторник он рассказывает следующие сны: он сидит в лодке, стремительно несущейся по реке, полной огромных рыб, которые пугают его; он должен подняться по лестнице на кухню, там он находит труп аристократа, практически разложившийся; он боится, его охватывает ужас, затем он думает, что труп нужно похоронить и написать некролог. Он находится в доме, из которого собирается уехать отдыхать, сначала он отказывает ребенку и щенку, не желая брать их с собой, но потом меняет принятое решение, и они уезжают все вместе.

Эти сны можно рассматривать как свидетельство аффективных сдвигов в период, когда его психическая ситуация претерпевала радикальную реконфигурацию. Так их рассматривал и сам Карло: он идет на реку удить рыбок-чувства, которые уже не сплетены все вместе в конфигурацию «хижины чувств» (из другого сна). Скорбь по утраченной идентичности аристократа и обращение к мысли о смерти или, во всяком случае, об окончании анализа (первая работа и «работа вместо меня»). «Укрощение» чувств — переживание нежности и привязанности в атмосфере простой семьи, похожей на ту, что описана в романе Манцони «Портной».

Другой вертекс, другой угол зрения — это трансформация эмоциональных состояний: от вхождения с ними в контакт через чувства преследования и ужаса до их проработки и «одомашнивания». В этом качестве Карло сможет их навещать, тогда как раньше он страдал фобией собственного городка и боялся выходить «на улицы внутреннего мира».

Безусловно, задействованные в таких ситуациях страхи будут зависеть от количества и качества тех тревог, которые заложены в глубоких геологических слоях сеттинга. Поэтому если чувство скорби или утраты вызвано тем, что аналитик пропустил или перенес сеанс, то эти тревоги проявятся на сеансах — будь то даже минимальный разрыв или опоздание.

Аневризма Карло

После того, как один из сеансов продлился на несколько минут дольше обычного, Карло видит сон: у человека стенки аорты не гладкие и тонкие, какими они должны быть в нормальном состоянии, а выпятились, как при аневризме артерии, что очень опасно.

О волнении, вызванном затягиванием сеанса по моей инициативе не однажды сигнализировал мне пациент, работу с которым всегда трудно было закончить и который делал все возможное, чтобы продлить сеанс, пусть даже всего на несколько минут. Иногда мне удавалось завершить сеанс, только выйдя из кабинета.

Если он сам продлевал наши встречи, проблема постоянно возвращалась на сеанс в образе перегоревших моторов, которые слишком долго держали включенными на холостом ходу, не нагруженные работой. Но в случаях, когда я был настолько погружен в его проблемы, что не замечал времени окончания анализа, он тут же сигнализировал мне самым драматичным образом: снами о пьяных, слабых, не стоящих доверия отцах, о детях, которым не на кого было положиться...

Вспоминаю еще, как однажды задержал пациентку, чтобы она смогла до конца рассказать мне сон. В следующий раз она, встревоженная, поведала мне о своих опасениях, что врач предпишет ей «обязательное медицинское лечение»71.

Нарушения по существу

Под нарушениями по существу я подразумеваю те, при которых аналитик не производит никакого формального изменения, но модифицирует эмоциональное поле, вступая в него с психической готовностью, отличающейся от привычной. Необходимо различать ситуации, когда происходит уменьшение восприимчивости, в результате чего проективные идентификации пациента воспринимаются и трансформируются в меньшем объеме, что в самом крайнем случае может повернуть вспять поток проективных идентификаций. Этого никогда нельзя допускать, но тем не менее, такое может случиться. Я в деталях обсуждал эту тему в своих предыдущих работах (Ferro, 1987, 1993f). А сейчас мне хотелось бы всего лишь проиллюстрировать, как можно обнаружить подобные ситуации, обращая внимание на особые моменты психической жизни аналитика, его тревожные или болезненные переживания. Сюда относятся и слишком сильные возмущения поля под воздействием других тяжело нарушенных пациентов, которые были у аналитика на предыдущих сеансах.

Пациенты сразу же улавливают изменения психического функционирования аналитика, сигнализируют о них, а иногда эмоционально «взваливают» их на себя.

Нельзя не вспомнить отрывок из «Итальянских семинаров» (Bion, 1983), где Бион говорит о том, что пациент всегда знает, что происходит в психике аналитика, и что признание этого факта — цена, которую мы платим за то, чтобы стать настоящими аналитиками.

Пациенту может «присниться» то, что происходит в психике аналитика, даже зачастую в реальном времени, когда пациент перерабатывает эмоциональный климат сеанса с помощью собственной α-функции и косвенно сообщает об этом через нарративные производные пиктограмм контактного барьера (Bion, 1962; Bezoari, Ferro, 1994b).

Вот несколько вариантов реакции пациентов на трудный момент в моей практике, когда я был полностью поглощен тяжелым психотическим пациентом.

Марчелла

Кажется, Марчелла мгновенно уловила чужеродное присутствие в моей психике, и ей снится, что она приходит в школу, в класс, на двери которого написано ее имя, и обнаруживает там другую учительницу с другими детьми.

В тот момент я не смог уловить очевидный смысл этого сновидения и, будучи все еще психически занят переживаниями предыдущего пациента (как я говорил выше, у него был тяжелый психотический перенос), я дал подходящую интерпретацию без участия ревери.

В свою очередь, Марчелла отвечает, «резюмируя» происходящее еще одним сновидением: «Я нашла сумку одной из своих коллег, открыла и обнаружила там другую, совсем маленькую и очень красивую. Я открыла и ее тоже, но она была абсолютно пуста». Я интерпретирую этот сон как комментарий к моей предыдущей интерпретации — внешне безупречной, но пустой.

Тогда мы возвращаемся к первому сну и находим в нем беспокойство Марчеллы по поводу моей недоступности для нее на сеансе из-за того, что моя психика все еще занята другим пациентом.

На следующий день Марчелла говорит, что ей стоило больших усилий прийти: на улице холодно, дождь, и ей не хотелось выходить. Затем она рассказывает сон: «Один из моих птенчиков заболел, я пытаюсь вылечить его, но как только я его выходила, ему снова стало плохо. Этот сон напомнил мне другой, в котором у этого птенчика болела нога, и он не мог наступать на нее, но на самом деле я сама поранила его, когда кормила».

Я начинаю понимать,