Дети Мира-кольца - Ларри Нивен

Разумеется, разрешение управлять полетом было своего рода подкупом. Хануман очень хорошо понимал это. Понимал он и то, что любыми своими движениями выдает секреты. Хануман - ведущий пилот, которым не жалко пожертвовать. На чем он умеет летать? Сколько и чего она могла заметить? Сколько она уже знает? Прозерпина же полулежала в кресле и наблюдала.

Он сделал круг над землей, совершенно голой и наполовину скрытой рваными облаками. «Прокол» закрылся, но и сейчас давление воздуха здесь оставалось пониженным.

– Вот это извергло бы весь воздух Мира-кольца прямо к звездам, - сказал он Прозерпине. - Мелодист остановил процесс.

– Как?

– Не могу сказать.

– Хорошо уже то, что он нашел способ. А как ты добрался до этого места? Я не видела никакого корабля, достаточно большого, чтобы его засекли мои приборы наблюдения.

– Не могу сказать.

– Трансферный диск. Луис Ву сболтнул про них людям из АРМ. Нам нужно найти хотя бы один. Давай посмотрим вон те обломки.

Хануман проскользнул над огромным сплющенным, сдувшимся шаром - метеоритной заплатой Мелодиста (разумеется, чтобы обнаружить его, Прозерпине не требовалась помощь Ханумана), и завис над скомканной герметичной палаткой АРМ.

– Опускаемся?

– Да.

Они облачились в гермокостюмы и пошли по голому скриту. Он не видел причин не отвечать на вопросы защитницы. То, о чем она спрашивала, очень мало говорило ему о ее мыслях и целях, хотя Прозерпина узнавала при общении гораздо больше, чем Хануман.

Они поместили тяжелый лечебно-кухонный агрегат АРМ в грузовую клетку своего корабля и вновь поднялись над землей.

На поле последнего сражения кто-то уже побывал. Прозерпина шла по нему, сначала внимательно разглядывая, затем стала задавать вопросы. Хануман пытался понять, что же она здесь заметила. Акустическое оружие не оставляло ни брызг, ни ожогов или шрамов. На том месте, где умер Клаус, было сплошь покрытое муравьями пятно. И еще отпечатки копыт: позже тут пробегало стадо мелких зверей. Отпечатки больших рук и ног: пожиратели падали явились сюда на запах крови, но ничего не нашли. Спускаемый аппарат АРМ не оставил здесь труп Клауса.

Лётоцикл был перевернут и лежал, опираясь на грузовую полку и спинки сидений. Вокруг и на нем осталось множество следов пожирателей падали. Возможно, Ночные Особи пытались улететь на нем; но защитное устройство Мелодиста справилось со своей задачей, и Упыри по злобе перевернули аппарат.

– Мелодист, - заметил Хануман, - сообразительней тебя. Почему бы не позволить ему и дальше вести игру? Ты делала это на протяжении веков.

– Да, не могу не признать его способности. Мне нужно поговорить с ним.

Лётоцикл был слишком тяжел даже для двух защитников. Хануман подлез под него. Аппарат поднялся и самостоятельно занял нужное положение. Хануман включил голографический экран. Луис в свое время блокировал прием и оставил только режим передачи. А теперь перед Хануманом стояла задача: как скрыть наличие задержки, обусловленной скоростью света, чтобы не выдать местоположение Мелодиста?

Хануман не находил способа. И он открыто сказал:

– Сейчас ты можешь поговорить с Мелодистом. Хотя он и не сможет видеть нас. Не удивляйся, если задержка будет доходить до получаса.

– Так он на дальней стороне Арки? Беседа будет своеобразной. Стет, я начну. Мелодист!… - и она выкрикнула что-то, что Хануман воспринял как ее настоящее имя. - Ты вмешиваешься в базовую структуру Мира-кольца. Ты должен принимать во внимание, что я существую. Называй меня… - последовал определенно не музыкальный звук. - Я постоянно находилась в Зоне Изоляции. Луис Ву и твой пилот в полной безопасности. Луис Ву ранен и лечится. Мы держим у себя детектива Роксани Готье, она из Людей Сфер и представляет АРМ. Кзин Причетник исчез. Полагаю, он теперь вместе с тобой.

Я хочу обменяться с тобой секретами и возможными планами. Могу предложить некоторые сведения о конструкции и истории Мира-кольца плюс все, что я могу вызнать у Роксани Готье. Мы все хотим защитить структуру нашего мира от того, что Луис Ву называет Пограничной войной. Кажется, следует поспешить. Прошу: убеди меня в том, что ты сможешь заделать «прокол», если произойдет еще один взрыв антивещества. Докажи, что ты могущественнее этих назойливых пришельцев. Хануман кажется умелым и понятливым, но он ничуть не лучше, чем его средства передвижения. Хотя он и мой прямой потомок…

Прозерпина помолчала, затем произнесла:

– Я должна исследовать положение дел на Карте Земли. Что ты можешь предложить мне? Передаю слово Хануману.

Хануман спешно затараторил, очень подробно докладывая обо всем. Последовали подробнейшие отчеты о Прозерпине, Роксани, «Седой няне» и бойцах АРМ, о «Рыбе-луне», описание полета через краевую стену, о континентах на Карте Пак, о местной растительности, вероятно привезенной с родной планеты пак, о не слишком хорошо прятавшихся слугах Прозерпины… Несмотря на сжатость изложения, обеспечиваемую языком Ночных Особей, говорил он очень долго.

А когда умолк, то отнюдь не потому, что к этому его принудила Прозерпина. Он выболтал все известные ему секреты, но она не убила его, чтобы заткнуть ему рот.

Прозерпина спустилась с сиденья лётоцикла.

– Как скоротаем время?

– Перекусим.

– Хорошо.

Они разложили на траве фрукты, прибавив к ним и тушку горностая.

– Как, по-твоему, чем заняты наши гости? - спросила Прозерпина.

Хануман ел карликовое яблоко. Он процитировал из найденного в библиотеке «Иглы»:

– «Когда кошка далеко, мыши водят хоровод». Ты оставила им лодку? Или что-нибудь летающее? Нет? Все равно они сделают попытку добраться до дворца Предконечного.

– Туда нет доступа, - заявила Прозерпина.

– Даже для тебя?

– Я нанесла на карту возможные маршруты, но считаю, что рисковать не стоит. Творения Предконечного недоступны даже мне. Хануман, но они ведь всего лишь бридеры.

– Они все равно попытаются.

– Привет. Скучаешь?

– Да.

– А чем развлекаешься?

– Подсчитываю свои ошибки, - сказал Луис.

Вот и еще одна. Молодые забывают большую часть своих ошибок. Или все-таки помнят? У него это в памяти не осталось. Это было так давно…

– Мы по-прежнему друзья?

– Разумеется, а почему нет?

Она вскинула голову, изучая его с нескрываемым сарказмом.

– Льюис, я хочу, чтобы ты простил меня за то, что я стреляла в тебя.

– Договорились.

– Неспра, ты такой покладистый. Мог бы попросить у меня прощения за Клауса.

– Клаус скорее сам виноват, это было почти самоубийство, - заметил Луис.

– Твой приятель убил его.

– При первой же возможности. Стет, а почему нет? Ведь долг каждого узника - совершить побег. Почему, скажи на милость, Клаус держал кзина под прицелом?