Карты нарративной практики. Введение в нарративную терапию - Майкл Уайт

заявлений человека о собственной идентичности и истории (по контрасту с идеей, что аутентичность, подлинность жизни достигаются за счёт выявления и выражения сути «я» посредством интроспекции).

Особая значимость, которая придаётся «коллективному самоопределению», «императиву самопредъявления», «привлечению свидетелей собственной ценности, жизненности и бытия» и «предъявлению собственной интерпретации себя перед специально созданной для этой цели аудиторией», подчёркивает ключевую роль вклада аудитории в церемонию признания самоопределения. Именно отклик аудитории на истории, рассказанные и отыгранные на этих «форумах», подтверждал подлинность этих историй. Именно признание аудиторией заявлений об идентичности[26], выраженных в историях, подтверждало эти заявления. Именно признание историй слушателями способствовало тому, что члены сообщества смогли достичь ощущения единения с заявлениями о собственной жизни. На таких встречах аудитория начала «участвовать в чьей-то драме» и стала «свидетелями, которые, сами того не подозревая, продвигают сюжет вперёд и способствуют его развитию»: «Эти старые евреи... открывают занавес между реальным и нереальным, актуальным и воображаемым, чтобы переступить через порог и повести, потянуть за собой свидетелей, которые, к удивлению своему, часто обнаруживают, что они каким-то образом участвуют в чьей-то ещё драме... переступив порог, они становятся «пятой колонной», свидетелями, которые продвигают сюжет, способствуют его развитию, сами того не подозревая. Их история — полностью их собственная, но она живёт дальше, вплетаясь в содержание жизни других людей» (Myerhoff, 1986. С. 284).

Майерхоф подчеркнула значимость активного участия внешних свидетелей в этих церемониях. Именно пересказы историй внешними свидетелями в наибольшей степени поддерживали и заявления людей о собственной идентичности, выраженные в историях. Пересказы сделали их зримыми, «публичными» фактами, распространяли информацию в более широком сообществе, помогали людям обрести чувство единения со своими заявлениями о собственной жизни. Именно пересказы слушателей помогали людям почувствовать, что они действительно существуют — такие, какими видят себя, и давали им надежду и силы двигаться дальше.

Церемонии признания самоопределения в терапевтической практике

То, каким образом Барбара Майерхоф описала роль свидетелей в церемонии признания самоопределения, вызвало резонанс с некоторыми открытиями, которые мы совершили в собственной терапевтической практике: открытиями, связанными со значимостью слушателей для насыщенного развития истории, для выстраивания насыщенных заключений об идентичности человека, для расширения и укрепления предпочитаемых направлений развития жизни людей, обращавшихся к нам за помощью. Как и члены сообщества престарелых евреев в Венисе, мы ощутили, что внешние свидетели предоставляли людям, обращавшимся за помощью, возможность:

   • вновь стать «видимыми» для сообщества и для приглашённых свидетелей на своих собственных условиях, в своей интерпретации;

   • пережить признание заявления об идентичности, выраженного в их историях;

   • ощутить подтверждение подлинности этих заявлений об идентичности;

   • вмешаться в ход и направление своей жизни таким образом, чтобы находиться при этом в гармонии с тем, что для них важно в жизни.

Было очевидно, что слушатели, которых мы привлекали к работе, придавали более публичный, фактический характер заявлениям людей об идентичности, «продвигали сюжет и способствовали его развитию».

Понимая значимость аудитории в терапевтической работе, мы более серьёзно сосредоточились на том, чтобы побуждать слушателей пересказывать услышанное определённым образом, в контексте историй о предпочитаемом развитии жизни. Однако в тот момент аудитория была вовлечена в работу скорее косвенно.

Том Андерсен (Andersen, 1987) разработал процедуру «работы в рефлективной[27] команде», и это вдохновило нас на вовлечение аудитории непосредственно в терапевтические беседы. Вначале слушатели приглашались из социальных сетей тех, кто обращался к нам за консультацией, а также из наших собственных социальных сетей. Позже мы стали приглашать участников из среды профессионалов-психологов и социальных работников. В этот момент я стал подробно изучать, какие именно аспекты пересказов истории внешними свидетелями являлись наиболее эффективными для насыщенного развития истории в терапевтических беседах. Ниже я опишу некоторые результаты своих исследований, сосредотачиваясь на структуре встреч, выстроенных в русле церемонии признания самоопределения, и на специфике традиции признания, связанной со свидетельскими пересказами историй.

Структура церемонии признания самоопределения

В терапевтической практике церемония признания самоопределения разделяется на три конкретные стадии:

   • Первая — рассказ значимой жизненной истории человеком, для которого проводится церемония признания самоопределения.

   • Вторая — пересказ истории теми людьми, которых пригласили в качестве внешних свидетелей.

   • Третья — пересказ пересказа внешних свидетелей, осуществляемый человеком, для которого проводится церемония признания самоопределения.

Рассказ

На первой стадии терапевт беседует с людьми, обратившимися за консультацией, в то время как внешние свидетели находятся в позиции слушателей. В контексте этого интервью терапевт находит возможности задать вопросы, побуждающие к рассказыванию значимых историй, имеющих отношение к вопросам личной идентичности и «идентичности в отношениях», то есть к тому, как человек воспринимает себя и значимые отношения. Внешние свидетели внимательно слушают истории и готовятся участвовать в пересказе того, что услышали.

Во время моей встречи с Фионой, её родителями и Элисон я в первую очередь побеседовал с Фионой и её родителями. Это интервью обеспечило контекст для дальнейшего исследования того, что нервная анорексия пытается сделать с жизнью и взаимоотношениями членов семьи, того, как они это переживают и какие силы поддерживают нервную анорексию. Кроме того, интервью обеспечило контекст для дальнейшего исследования продвижений в их жизни, которые не способствовали благополучию анорексии, основания этих достижений, отразившихся в них жизненных ценностей, а также истории этих ценностей. Элисон находилась в позиции слушателя, внешнего свидетеля разговора, который я обозначаю как «рассказ». Она не была активной участницей беседы, но свидетельствовала ей извне.

Пересказ

В подходящий момент внешние свидетели меняются местами с людьми, чьи жизни находятся в центре церемонии признания самоопределения. Люди, рассказывавшие свои истории, теперь становятся слушателями пересказа внешних свидетелей. Форма этого пересказа обычно задаётся вопросами терапевта.

Это не просто пересказ всего рассказа и не краткое содержание услышанного. Это пересказ тех аспектов истории, за которые «зацепилось»