Поэты 1790–1810-х годов - Василий Пушкин

111. ТОРЖЕСТВЕННЫЙ ВИЗГ ЖИТЕЛЕЙ ПРЕСЛОВУТОГО ГОРОДА ЮРЬЕВА

ПО СЛУЧАЮ ОТЪЕЗДА ИЗ ЮРЬЕВА В БОГОСПАСАЕМЫЙ ПСКОВ КОРОЛЕВИШНЫ, МАТЕРОЙ ЖЕНЫ АННЫ ПЕТРОВИШНЫ, на Каменном мосту в лицах представленное 1820-го года 10 января, по-славянски просинца

ПРОЛОГ

Уж как было то в осьмисотом году,В осьмисот во двадцатом году,Во двадцатом году другой тысячи,Во десятый день было месяцаТого ли холодного просинца,А и деялось, учинилосьВо славном во городе Юрьеве,На широком Каменном мосту,Собиралась поляница удалая,Что и русская и немецкая,Еще чукчи со лютерами,Вся сорочина долгополая,Провожать свою любушкуВо путь, во дороженьку.Как вскричали они зычным голосом:«Закатился наш светел месяц!Упала звезда поднебесная!Потухла свеча воску ярого!Увез злодей К<арло> ГорыновичИз Юрьева во Псков голубушку,Матеру жену Анну Петровишну!»

(Solo. Положа руку на ухо, поет)Ты растрога, растрога моя,Ты растрогала, растрогала меня,Ты зазноба, зазноба моя,Зазнобила ты сердечушко мое;Ты растрепа, растрепа моя,Растрепала кудри рыжие мои,Раззамаха, раззамаха ты моя,Раззамала кости старые мои.

Т… (с гитарой и умильными взглядами)

Душа моя возлюбленна,Серая кобыла!За что меня невзлюбила,Мерина гнедова?

Старик Ш<амаев>

Ох вы славные русски кислы щи,Вы медвяные щи пузырные!Для чего вы, щи, скоро киснетеСереди поры, время теплова?Что поутру вы, щи, запенилися,О полудни, щи, поспевали вы,А при вечере и окиснули.

Л<авр>ов

Голова ль ты моя, головушка,Голова моя бесталанная!

Профессор А<деркас>

Фертом белы руки в боки,Делайте легкие скоки.

Енко

Высота ли высота поднебесная,Широта ли широта моря синева,Глубина ли глубина мать сырой земли!

Студент Б<рок>

Уж как я ли молодецНикуда не годен,Ни в солдаты, ни в драгуны,Ни в мелки матросы.Только годен молодецНа печи лежати.На печи, печи лежати,Пряники жевати.

Майор Ш<ульц>

Что у нас было во Чухонщине,Что во Юрьеве славном городе,Во соборе Петропавловском,Что у правого у крылоса,Молодой майор богу молится,Сам он плачет, как река льется;В возрыданьи слово вымолвил:«Расступись ты, мать сыра земля,Что на все четыре стороны,Ты раскройся, гробова доска!»

Анна Петровишна (высунув голову из возка, который подъезжает к мосту)

Ах, вы очи, вы очи ясные!Вы глядели да огляделися,Не по мысли вы друга выбрали,Не по моему по обычаю.

Догадчица (solo приплясывает)

Государь З<онтаг>, ты мой батюшка!Не давай, З<онтаг>, меня за старого замуж;Старого, З<онтаг>, на смерть не люблю,Ты отдай, З<онтаг>, меня за ровнюшку.

Хор (Воейков, Шемиот, Виламов, к<нязь> Голицын, Алекс <андр> Петерсон и другие)

Понесися по поднебесью,Птица милая, голубушка,Что лети, лети, сизокрылая,На сторонушку на далекую…Грустно в Юрьеве быть сиротками.

Воейков (подперши буйную голову)

Ты мне сладостней, чем гексаметры.

Шемиот

Ты белее чиста серебра,Ты краснее красна золота,Светлей камня самоцветногоИ рубина и яхонта.

Виламов

Ты лягушечкаТы зеленая!Ты мышоночекСерый, гладенькой!

К<нязь> Голицын

Я могучий богатырь Полкан.Я убью К<арло> Горыныча,Свобожу свою любушкуИз возка из тюремного,Из засады из тесныя.

Петерсон

Рогатка, рогаточка,Рогаточка Рижская,Ты вельми пестро изукрашена,Со замками с немецкими,Со запорами железными,Ты запрись крепко-накрепко,Не пускай пролезть, не пускай проползтьТы того ли К<арло>Горыныча,Что Дубыню Дубынича.

Хор квартальных

Перестань стонать, кукушечка,Не кукуй ты, заунывная.

Портные

Молодка, молодка молодая,Солдатка, солдатка полковая.

Дьячки

Барыня, барыня,Сударыня барыня,Поехала барыняИз Юрьева во Псков.

Профессора

Едет с барыней холоп,Повирает он и врет.

Студенты

Твои очи соколиные,Твои брови соболиные.

К<арло> (высунувши голову из возка, поет по-кучерски)

Как со вечера солдатамПриказ отдан был,Со полуночи солдатыРужья чистили,Ко белу свету солдатыВо поход пошли.

Студенты (allegro)

Ах, глупый ты дурень,Неразумный дурень.Пошел он, дурень,На Русь гуляти,Людей видати,Себя казати.

Анна Петровишна

Ах, как тошно, мне тошнехонькоНынешний годочек,А еще того тошнееНынешний денечек.

Общий хор

Не ходить было за неровню,Не бросаться было за чинами,Вить не с лентою жить, со советом,Не с скотиною жить, с человеком.

10 января 1820

112. ДОМ СУМАСШЕДШИХ

1

Други милые, терпенье!           Расскажу вам чудный сон;Не игра воображенья,           Не случайный призрак он,Нет, но мщенью предыдущий           И грозящий неба глас,К покаянию зовущий           И пророческий для нас.

2

Ввечеру, простившись с вами,           В уголку сидел один,И Кутузова стихами           Я растапливал камин.Подбавлял из Глинки сору           И твоих, о Мерзляков,Из «Амура» по сю пору           Недочитанных стихов!

3

Дым от смеси этой едкой           Нос мне сажей закоптилИ в награду крепко-крепко           И приятно усыпил.Снилось мне, что в Петрограде,           Чрез Обухов мост пешкомПерешел, спешу к ограде           И вступаю в Желтый Дом.

4

От любови сумасшедших           В список бегло я взглянулИ твоих проказ прошедших           Длинный ряд воспомянул.Карамзин, Тит Ливий русский!           Ты, как Шаликов, стонал,Щеголял, как шут французский…           Ах, кто молод не бывал?

5

Я и сам… но сновиденье           Прежде, други, расскажу.На второе отделенье           Бешеных глупцов вхожу.«Берегитесь, здесь Наглицкой! —           Нас вожатый упредил.—Он укусит вас, не близко!..»           Я с боязнью отступил.

6

Пред безумцем, на амвоне —           Кавалерских связка лент,Просьбица о пенсионе,           Святцы, список всех аренд,Дач, лесов, земель казенных           И записка о долгах.В размышленьях столь духовных           Изливал он яд в словах.

7

«Горе! Добрый царь на троне,           Вер терпимость, пыток нет!..Ах, зачем не при Нероне           Я рожден на белый свет!Благотворный бы представил           Инквизиции проект;При себе бы сечь заставил           Филосо́фов разных сект.

8

Я, как дьявол, ненавижу           Бога, ближних и даря;Зло им сделать — сплю и вижу           В честь Христова алтаря!Я за деньги — христианин.           Я за орден — мартинист,Я за землю — мусульманин,           За аренду — атеист!»

9

Други, признаюсь, из кельи,           Уши я зажав, бежал…Рядом с ней на новосельи           Злунич бегло бормотал:«Вижу бесов пред собою,           От ученья сгибнул свет,Этой тьме Невтон виною           И безбожник Боссюэт».

10

Полный бешеной отваги,           Доморощенный ОмарКниги драл, бросал бумаги           В печку на пылавший жар.Но кто сей скелет исчахший           Из чулана кажет нос?То за глупость пострадавший           Ханжецов… Чу, вздор понес!

11

«Хочешь мельницу построить,           Пушку слить, палаты скласть,Силу пороха удвоить,           От громо́в храм божий спасть,Справить сломанную ногу,           С глаз слепого бельмы снять —Не учась, молися богу,           И пошлет он благодать!

12

К смирненькой своей овечке           Принесет чертеж, размер,Пробу пороха в мешечке.           Благодати я пример!Хоть без книжного ученья           И псалтырь один читал,А директор просвещенья,           И с звездою генерал!»

13

Слыша речь сию невежды,           Сумасброда я жалелИ малейшия надежды           К излеченью не имел.Наш Пустелин недалёко           Там, в чулане, заседалИ, горе́ возведши око,           Исповедь свою читал:

14

«Как, меня лишать свободы           И сажать в безумный дом?Я подлец уже с природы,           Сорок лет хожу глупцом,И Наглицкий вечно мною,           Как тряпицей черной, трет;Как кривою кочергою,           Загребает или бьет!»

15

«Ба! Зачем здесь князь Пытнирский?           Крокодил, а с виду тих!Это что?» — «Устав алжирский           О печатании книг!»Вкруг него кнуты, батоги           И Трусовский — ноздри рвать…Я — скорей давай бог ноги!           Здесь не место рассуждать.

16

«Что за страшных двух соседов           У стены ты приковал?»— «Это пара людоедов! —           Надзиратель отвечал. —Вельзевуловы обноски,           Их давно бы истребить,Да они как черви — плоски:           Трудно их и раздавить!»

17

Я дрожащими шагами           Через залу перешелИ увидел над дверями           Очень четко: «Сей отделПрозаистам и поэтам,           Журналистам, автора́м;Не по чину, не по летам           Здесь места — по нумерам».

18

Двери настежь надзиратель           Отворя, мне говорит:«Нумер первый, ваш приятель           К<аченовск>ий здесь сидит».Букву Э на эшафоте           С торжеством и лики жжет;Ум его всегда в работе:           По крюкам стихи поет.

19

То кавыки созерцает,           То, обнюхивая, гнильДуху роз предпочитает;           То сметает с книжек пыльИ, в восторге восклицая,           Набивает ею рот:«Сор славянский! пыль родная!           Слаще ты, чем мед из сот!»

20

Вот на розовой цепочке           Спичка Ш<алик>ов, в слезах,Разрумяненный, в веночке,           В ярко-планшевых чулках.Прижимает веник страстно,           Ищет граций здешних местИ, мяуча сладострастно,           Размазню без масла ест.

21

Нумер третий: на лежанке           Истый Г<линк>а восседит;Перед, ним дух русский в склянке           Неоткупорен стоит.«Книга Кормчая» отверста,           А уста отворены,Сложены десной два перста,           Очи вверх устремлены.

22

«О Расин! откуда слава?           Я тебя, дружка, поймал:Из российского „Стоглава“           „Федру“ ты свою украл.Чувств возвышенных сиянье,           Выражений красота,В „Андромахе“ — подражанье           „Погребению кота“».

23

«Ты ль, Хлыстов? — к нему вошедши,           Вскрикнул я. — Тебе ль здесь быть?Ты дурак, не сумасшедший,           Не с чего тебе сходить!»— «В Буало я смысл добавил,           Лафонтена я убил,А Расина переправил!» —           Быстро он проговорил.

24

И читать мне начал оду…           Я искусно ускользнулОт мучителя; но в воду           Прямо из огня юркнул.Здесь старик, с лицом печальным,           Букв славянских красоту —Мажет золотом сусальным           Пресловутую фиту.

25

И на мебели повсюду           Коронованное кси,Староверских книжек груду           И в окладе ик и пси,Том, в сафьян переплетенный,           Тредьяковского стиховЯ увидел, изумленный, —           И узнал, что то Ш<ишк>ов.

26

Вот Сладковский. Восклицает:           «Се, се россы! Се сам Петр!Се со всех сторон зияет           Молния из тучных недр!И чрез Ворсклу, при преправе,           Градов на суше творецС драгостью пошел ко славе,           А поэме сей — конец!»

27

Вот Ж<уковск>ий! — В саван длинный           Скутан, лапочки крестом,Ноги вытянувши чинно,           Черта дразнит языком.Видеть ведьму вображает:           То глазком ей подмигнет,То кадит и отпевает,           И трезвонит и ревет.

28

Вот Картузов! — Он зубами           Бюст грызет Карамзина;Пена с уст течет ручьями,           Кровью грудь обагрена!И напрасно мрамор гложет,           Только время тратит в том, —Он вредить ему не может           Ни зубами, ни пером!

29

Но С<таневи>ч, в отдаленьи           Усмотрев, что это я,Возопил в остервененьи:           «Мир! Потомство! за меняЗлому критику отмстите,           Мой из бронзы вылив лик,Монумент соорудите:           Я велик, велик, велик!»

30

Чудо! — Под окном на ветке           Крошка Б<атюшк>ов виситВ светлой проволочной клетке;           В баночку с водой глядит,И поет он сладкогласно:           «Тих, спокоен сверху вид,Но спустись на дно — ужасный           Крокодил на нем лежит».

31

Вот И<змайл>ов! — Автор басен,           Рассуждений, эпиграмм,Он пищит мне: «Я согласен,           Я писатель не для дам.Мой предмет — носы с прыщами,           Ходим с музою в трактирВодку пить, есть лук с сельдями —           Мир квартальных есть мой мир».

32

Вот Плуто́в — нахал в натуре,           Из чужих лоскутьев сшит.Он — цыган в литературе,           А в торговле книжной — жид.Вспоминая о прошедшем,           Я дивился лишь тому,Что зачем он в сумасшедшем,           Не в смирительном дому?

33

Тут кто? — «Плу́това собака           Забежала вместе с ним».Так, Флюгарин-забияка           С рыльцем мосичьим своим,С саблей в петле… «А французской           Крест ужель надеть забыл?Ведь его ты кровью русской           И предательством купил!»

34

«Что ж он делает здесь?» — Лает,           Брызжет пеною с брылей,Мечется, рычит, кусает           И домашних, и друзей.— «Да на чем он стал помешан?»           — Совесть ум свихнула в нем:Всё боится быть повешен           Или высечен кнутом!

35

Вот в передней раб-писатель,           К<арази>н-хамелеон!Филантроп, законодатель.           Взглянем: что марает он?Песнь свободе, деспотизму,           Брань и лесть властям земным,Гимн хвалебный атеизму           И акафист всем святым.

36

Вот Грузинцев! Он в короне           И в сандалиях, как царь;Горд в мишурном он хитоне,           Держит греческий букварь.«Верно, ваши сочиненья?» —           Скромно сделал я вопрос.«Нет, Софокловы творенья!» —           Отвечал он, вздернув нос.

37

Я бегом без дальних сборов…           «Вот еще!» — сказали мне.Я взглянул. Максим Невзоров           Углем пишет на стене;«Если б, как стихи Вольтера,           Христианский мой журналРасходился. Горе! вера,           Я тебя бы доконал!»

38

От досады и от смеху           Утомлен, я вон спешилГорькую прервать утеху;           Но смотритель доложил:«Ради вы или не ради,           Но указ уж получен;Вам нельзя отсель ни пяди!»           И указ тотчас прочтен:

39

«Тот Воейков, что бранился,           С Гречем в подлый бой вступал,Что с Булгариным возился           И себя тем замарал, —Должен быть, как сумасбродный,           Сам посажен в Желтый Дом.Голову обрить сегодни           И тереть почаще льдом!»

40

Выслушав, я ужаснулся,           Хлад по жилам пробежал,И, проснувшись, не очнулся,           И не верил сам, что спал.Други, вашего совету!           Без него я не решусь;Не писать — не жить поэту,           А писать начать — боюсь!

1814–1830

ОБЩЕСТВО ЛЮБИТЕЛЕЙ РОССИЙСКОЙ СЛОВЕСНОСТИ ПРИ МОСКОВСКОМ УНИВЕРСИТЕТЕ