Облепиха для мажора (СИ) - Ася Андреева

приснилось. Рисует какие-то незамысловатые узоры пальцем и непрерывно вздыхает.

— Что случилось? — сонно интересуюсь я, не открывая глаз.

Он сначала припадает своими горячими губами к моим, а потом отвечает.

— Не мог дождаться, пока ты проснёшься, — узоры уже рисует на плечах.

— Вот, проснулась. Говори, что хотел, — притягиваю его за шею к себе и шепчу. — Вам что-то надо, Максим Леонидович?

— Ну всё, Заяц, ты допрыгалась.

Четыре дня мы практически не выходим из дома. Много спим, потом бодрствуем самым интересным образом, болтаем обо всём на свете, смотрим фильмы и мультики, вместе готовим экзотические блюда и принимаем душ. Четыре дня и четыре ночи. Вместе, рядом, бок о бок.

Стоят самые короткие ночи, и мы совсем сбились с режима. Дни и ночи смешались, и завертелась наша карусель любви.

Дни и часы пролетают как минуты, а мы никак не можем насладиться так, чтобы можно было уже отдохнуть. Словно платину прорвало. И дело тут совсем не в том, что мы сначала противостояли друг другу. Дело в том, что когда находишь вторую половину себя, начинаешь жить в параллельной вселенной, где часы имеют свои свойства.

— Макс, — запускаю пальцы в его шевелюру, пока он лежит у меня на коленях.

— Лер, ага, вот так почеши, — почти мурчит он в ответ, а потом лениво интересуется. — Что-то хотела спросить?

— Почему дипломат?

— Ты про учёбу? Я не ради профессии пошёл.

— Тогда зачем?

— Качественное образование. Бизнес мой уже давно работает. Хотелось бы наладить процесс так, чтобы мог отлучаться надолго, а без меня всё крутилось. И работало без сбоев. Хорошо, что я сейчас в эйфории. От тебя в эйфории, — секунда, и уже я лежу у него на коленях. — Вот эти алые щёчки, вот они заставляют всё забыть, — он провёл пальцами по лицу.

— Эээ… Какие щёки, я что тут с тобой разъелась? — обиженно надуваю губы, а он тут же их нежно целует.

— Я в эйфории, а так бы уже всё передумал, что там мои делают. Только и успевай косяки за подчинёнными закрывать. Вроде и подчиняются беспрекословно, а столько ошибок допускают. Учу их, учу. А они вот так со мной.

— Так ты же их зашугал. Они переживают только о том, как бы остаться на рабочем месте любой ценой. Даже я не смогла их пробить.

— Когда это?

— Ну, например, когда ты приказал меня отвести в свой кабинет.

— Странно, мне показалось, что ты любого проймёшь, — кусает меня за колено.

Я пытаюсь дать ему оплеуху, а он заводит мои руки за голову и не даёт даже пошевелиться. Молча смотрит на меня и тяжело дышит.

— Ты только моя. Это я им приказал. Чтобы даже в мыслях не смели к тебе прикасаться.

Я сглатываю.

— А люди волнуются, между прочим. У них семьи, дети. Жене шубу надо купить. А ты их так прессуешь.

Максим приблизил своё лицо к моему. Словно я так лучше усвою информацию.

— Вот поэтому я и учусь на дипломатическом факультете, — шепчет мне в губы.

— Факультет не так называется.

— Без разницы. Я пришёл за навыками. Чтобы подтянуть английский. Экономика и менеджмент у нас на высоте. Лекции сам Петрович читает. Так что я всё правильно делаю, — прижимается к моим губам.

И мы снова выпадаем в другое пространство на пару часов.

— Да, мамочка, — Макс прислоняется ухом к моему телефону. — Как ты чувствуешь себя? Ты дома? Как так? — Макс разводит руками. — Ты же говорила, что только в понедельник всё решится. Сегодня понедельник? Точно. Прости, мамуля. Как я могла так…

Макс выхватывает у меня трубку, а по моим щекам катятся слёзы. Я совсем забыла про маму. Сама не понимаю как. Всё собиралась позвонить. Позвонила…

— Наталья Николаевна, и мне приятно с Вами познакомиться, — он подошёл ко мне и усадил меня на колени, одной рукой обняв за талию. — Не стоит благодарности. Не стоит, я сказал. Не волнуйтесь, мы тут с Лерой почти разобрались. И с деньгами тоже. Вам нельзя волноваться, — Макс свободной рукой вытирает мне слёзы. — Да, мы приедем. Я перезвоню и расскажу о наших планах. Отдыхайте, Наталья Николаевна.

— Мы поедем к маме? — спрашиваю я сквозь слёзы.

— Да, — Макс обхватывает меня уже двумя руками. — Заяц, ты что-то очень плаксивой стала. Раньше я не замечал такого за тобой. Я понимаю, стресс. Но уже пора успокоиться. Всё позади. И у нас с тобой много дел. Договорились?

Я согласно киваю головой и прижимаюсь к нему. С ужасом думаю, что если бы не повстречала его, то мама в лучшем случае осталась бы инвалидом, а в худшем… Даже в мыслях думать об этом не хочется.

— Или ты постоянно плачешь, потому что влюбилась в меня без ума? Нервишки не выдерживают сильных чувств?

— Не дождёшься. Ясно тебе, — показываю ему язык.

— Ах так, — Макс снова меня побеждает, прижимая к дивану. — Значит, не влюбилась? Нет? — щекочет мои пятки.

— Нет, нет, — я вырываюсь и убегаю в сторону двери.

Замечаю боковым зрением, что Максим медленно поднимается и идёт за мной.

— Тебе некуда бежать.

Я не слушаю его и выбегаю во двор. Сердце бешено колотится, а живот начинают атаковать бабочки, потому что я знаю, что сделает Макс, когда меня найдёт.

— Дети, проходите, — мама широко распахивает двери. — Как я рада. Максимушка, дай я хоть посмотрю на тебя. На моего спасителя.

Максим раскрывает свои объятия и позволяет моей маме себя обнять. А я стою неподвижно и плачу, хоть и обещала ему, что больше не буду, по пустякам не буду. Но это же не пустяк. Я впервые вижу маму с полностью расправленной спиной. И плачу ещё сильнее.

— Подождите, Наталья Николаевна. Я на минуту.

Макс затаскивает меня в ванную и отчитывает.

— Лер, ну ты чего? Маму нельзя ещё расстраивать. Ей ещё долго восстанавливаться. А ты… Быстро умывайся, — подтягивает меня к раковине и умывает, как маленькую девочку. — Ну, вот. Хорошо. Успокоилась? — прижимается губами к моим, и я действительно начинаю чувствовать себя лучше. — Идём, а то маму напугаем.

— Наталья Николаевна, а где тётушка?

— Так на службе. Скоро будет. А вы давайте к столу. Проходите, дети, проходите. Машка вчера весь вечер хлопотала. Говорит, Максим, много работает. Ему много кушать надо.

— Да я же только за, — довольно улыбается Максим и усаживается за стол. — Лера, давай сюда.

— Да, Лерочка, присаживайся возле Максимки. Ты это, мальчик… Дорогой…

Мама отворачивается на секунду, но снова быстро берёт себя в руки.

— Если бы у меня был сын, то я хотела бы, чтобы