Закон Долга. Среди людей - Гюрза Левантская

пути, который станет преодолевать пешком. На священной земле он будет в безопасности, но ведь есть ещё и обратная дорога.

— Ну… обратный путь… да простят меня собравшиеся, гонцу преодолевать не обязательно. У нас мало белых рау, но ради такой цели можем задействовать большую их часть. Гонцу будет достаточно проделать путь в одну сторону и послать весточку. Никто не посмеет тронуть этих птиц — северные лично шкуру снимут. А дальше судьба гонца будет зависеть от его желания и воли Сестёр. Он может попытаться рискнуть и вернуться назад или, если будет позволено, остаться в Каро-Эль-Тане — доживать свой век на священной земле. Неприкосновенный для любого, кто хотел бы навредить. Спокойно дожить свою жизнь — достойная плата за такую опасную работу, я полагаю.

— Если богини позволят. Да и вообще, если пустят за барьер…

— Если.

Взгляды обратились на Арай-ди, и он глубоко задумался.

— Видят Сёстры, не хотел бы я узнать, что наша жизнь пустое место. И ещё более не хотел бы сообщать об этом вашим семьям и всему народу. Но если это единственный путь получить хоть каплю надежды, прежде чем прибегать к таким решительным мерам, как новая война… Однако, кто же отправится…

— Я, Отец, — сказал начальник Утёса, поднимаясь со своего места.

— Лэтте-ри? — Арай-ди не посчитал нужным скрывать своего удивления за маской. — Но почему?

— Простите, Отец. Кому как не мне? Не младшие чины гонять на такое задание. Каждый гвардеец на счету, если здесь всерьёз заговорили о войне. Остаёмся мы, Щиты Рассвета. Каждый из нас на своём месте, лишь я один не при деле.

— Лэтте-ри, ты один из лучших наших…

— Один из лучших… кто? Воин за бумажками. Управленец? Утёс исчерпал своё нутро. Руководить нечем. Продолжим добычу, как сейчас — жертвы будут куда большими, чем жизни, что удастся спасти зимой порухом. А с тем, что осталось, наставник Дарно-то справится и без меня.

— Для твоего гибкого ума всегда найдётся дело. Мне бы не хотелось потерять подобного тебе из-за случайностей пути.

— Отец. Это… нужно мне.

— Объяснись.

— Я обязан отдать долг за жизнь тем, кто спас меня на Утёсе. Они рисковали своими семьями, отдавая личное топливо для освещения на раскопках. Вряд ли найдётся что-то более равноценное, что могу отдать за эти поступки. Кроме того… Я сломан. Пора признать это. Не чувствую себя достойным называться Щитом Рассвета. Те две недели… Я видел, как женщину, что спасла меня, скручивало, стоило ей оказаться среди стен. Помогал, думал — сильный. Пока не понял, что сам больше не способен вернуться в пещеры. Я бесполезен, пока мной владеет страх. Я должен ехать. Снова взять в руки плеть. Победить ту Тень, что овладела мной.

Арай-ди помолчал, разглядывая решительное лицо собеседника, говорившее о том, что он готов прямо отсюда ринуться в путь без обратной дороги. Старший-среди-Отцов повернулся к лекарю.

— Мастер Раян-ги, вы так и не нашли средства от этих приступов?

— Нет такого. Это игра разума. От неё не существует лекарства. Возможно, последователи Великой Матери могли бы помочь, но у нас их…

Арай-ди колебался. С покойным отцом Лэтте-ри они были дружны, и к его сыновьям он питал искреннюю симпатию. Но есть ли иная кандидатура? Он поднял глаза и увидел позади Лэтте-ри две тихо подошедшие фигуры. Ну, конечно. Куда ж без них!

— А вы, как я понимаю, по примеру старшего сейчас будете мне доказывать, что вас никто не удержит на месте, если он уедет? — сказал он.

— А разве это нужно доказывать? — тихо сказал стройный даже по меркам дайна-ви молодой мужчина, вставая справа от начальника. — Если едет брат, то и я еду.

— Лин, ты нужен… — попытался дёрнуться Лэтте-ри, но его жёстко перебили.

— Не нужен. Север не даст больше того, что уже дал. Моё присутствие ничего не изменит. С меня хватит того, что Кэйхо-ри ушёл этой зимой на Ту сторону! Я еду с тобой! К тому же матушка Ойа два месяца назад подарила мне урусов. Их, конечно, не часто встретишь в Низинах, но к северным верховым животным вопросов у посторонних не возникнет, в отличие от наших болотных вага.

— Что будет с матерью? А семья?

— А ты будто не часть семьи! И в отличие от тебя, остальные в безопасности. Один ты не поедешь!

— В кои-то веки я с тобой согласен, Лин! — раздался голос слева, и твёрдая рука легла на плечо Лэтте-ри.

— Тебе не избавиться от нашего присутствия, друг мой. Смиряйся поскорее, а то нам ещё поклажу паковать.

Арай-ди смотрел на эту троицу с едва заметной усмешкой. Командир Утёса, его младший брат и лучший друг. Они оставались неразлучны, как бы ни кидали их в разные стороны время и расстояния. Каждый со своими особенностями — редко встретишь настолько непохожих, но с общими прекрасными чертами: преданностью, честью и силой воли. Если он ещё колебался, глядя на одного Лэтте-ри, то сейчас понимал, что выбор уже не будет лучше. Они были друг другу ближе и роднее, чем случается в иных семьях, и сделают всё, чтобы сохранить друг другу жизнь. К тому же если Лэтте-ри уедет один в путь, из которого может не вернуться, то эти двое, будем называть вещи своими именами: дезертируют следом.

— Хорошо! — сказал он голосом, при звуке которого все вытянулись в струнку по стойке смирно. — Щит Рассвета Лэтте-ри и младшие стражи Линно-ри и Терри-ти, я доверяю вам эту миссию и жду… мы все, весь народ дайна-ви, ждём ваших вестей.

Они поклонились и не стали задерживаться, понимая, что дорога каждая минута. Арай-ди отпустил остальных членов Совета и несколько минут сидел, придавленный грузом ответственности и безысходности. Из думы его вывело робкое прикосновение ко лбу. Он тихо выдохнул, словно избавляясь от ноши, и, подавшись вперёд, положил голову на маленькое плечо.

— Что тебя гнетёт, господин?

— Тепло моей жизни, не зови меня так, просил же. Ну, если не считать положения вокруг, то душу лорри грызут, что отпускаю Лэта. Не хотелось бы мне петь поминальную песнь по сыну друга. И так их семья уже схоронила обоих родителей, а этой зимой и их старшего брата, Кэйхо-ри из Болотной стражи. Хороший был гвардеец.

— Тебе не удержать его.

— Ты видела?

— Да, я была за дверью. Просто мешать не хотела. Командиру Лэтте-ри не найти здесь места.

— Хочешь сказать, что ему настолько плохо? Может, всё-таки остановить его?

— Дело не в его приступах ужаса в пещерах. Он словно что-то потерял и жаждет найти. Разве ты не видишь?

— Найти? Но