Дым и тени - Таня Хафф

— Арра когда-нибудь говорила, что врата пропускают только в одну сторону?

Тони мысленно пробежался по всем разговорам с волшебницей и покачал головой.

— Тогда вполне возможно, что тень, захватившая ее, может вернуться обратно не только с информацией.

Вот об этом он не задумывался.

— То есть, она уведет ее? Физически?

— Зависит от того, насколько эти тени независимы. Если они подчиняются только четким приказам, допустим… — голос Генри принял мрачный и угрюмый оттенок, — «найдите свет, который может вас уничтожить», тогда… — в конце предложения он снова зазвучал нормально, — …нет. Но если они обладают достаточной независимостью и знают, что их повелителю нужна сбежавшая волшебница, то тогда об этом стоит побеспокоиться.

— Да, это…

— Это что? — уточнил Генри, когда пауза затянулась настолько, что ее надо было прервать.

— Я тут вспомнил, что у меня как-то раз спросила Эми. Насчет… Налево! Поворачивай!

Генри ловко проскочил между внедорожником и приближающимся Фольксвагеном Жуком и повернул на Дансмур Стрит.

— Это был фургон Тины. Она отвечает за сценарии. И она была на площадке, когда пришли тени. К тому же, эта дорога ведет к собору Святой Розалии.

— Да, неплохой список. Ты уверен, что это был ее фургон?

— Да, мы скинулись и купили ей заказной номерной знак на Рождество. Вон!

— «Наша звезда»?

— Потому что все в этом месте вращается вокруг нее, — объяснил Тони, пока Генри припарковывался за фургоном. — Актеры, съемочная группа — если где-то возникает проблема, с ней разбирается Тина. Если Питер считает, что Далал — реквизитор — его не слушает, он жалуется Тине, которая со всеми все обсуждает. Если Далал решит, что Питер сам не знает, чего хочет, поскольку он не предупреждал, что цветок в горшке надо обертывать…

— Это ты просто для примера сказал?

— Думаешь, такое можно придумать? В общем, тогда уже Далал плачется Тине, и она все улаживает, не раня ничьего хрупкого самолюбия.

— У реквизитора хрупкое самолюбие?

— Это шоу-бизнес, Генри, оно у всех такое.

— Хорошо, хоть ты этим не страдаешь.

— Именно что. Она паркуется.

— Везет ей, — как и во всяком большом городе только удача помогала найти свободное место в центре Ванкувера. Генри пришлось проехать еще квартал — немного затормозив около фургона, чтобы Тони мог разглядеть Тину, — прежде чем он нашел место почти около собора.

— Не уверен, что здесь можно парковаться, — заметил Тони, — более того, учитывая, что мы находимся под знаком «парковка запрещена», я уверен, что этого делать нельзя.

— Мы ненадолго. Я пройду назад, увижу ее и выясню, сидит ли в ней тень, — он перебросил Тони ключи. — Лови. Если будут проблемы, переставишь машину.

— Угу. Эй, а что ты будешь делать, если в ней есть тень? — дверь захлопнулась, и он остался сидеть на переднем сидении в гордом одиночестве. — Ладно, неважно.

На коротких дистанциях Генри мог двигаться так быстро, что его не замечали. Тина и трех метров не успела отойти от фургона, когда он поравнялся с ней, скользнув в треугольник тени, отбрасываемой углом здания. Она так и не заметила. Осторожность была вынужденной мерой. В мире за вратами знали о созданиях вроде него. Генри не сомневался, что его, как и волшебницу, непременно бы доставили к Повелителю теней в качестве приза, выпади такая возможность.

И это было еще ничего.

Вампиру не хотелось думать, что способна натворить тень, получившая контроль над его телом.

Когда Тина прошла мимо него уверенным шагом, глядя вперед, он принюхался, чтобы различить налет другого мира. Она состояла из плоти и крови и контролировала себя так же, как любой другой житель этой планеты.

Плоть и кровь. Он почувствовал, как скалится. Голод вспыхнул. Загнать его обратно всегда было труднее.

— Тина.

Она обернулась при звуке своего имени. Его голос практически не оставил ей выбора, об остальном позаботилось любопытство.

— Да? Здравствуйте?

Выйдя в круг света, создаваемый фонарем, он улыбнулся и посмотрел ей в глаза.

— Уделите мне минуту.

Когда он протянул руку, Тина слегка нахмурилась, не сражаясь с принуждением, но почти пытаясь понять его. Когда Генри снова повторил ее имя, она наклонила голову, потом улыбнулась в ответ и вложила пальцы в его ладонь.

Два шага назад, и тьма окружила их обоих. Он приподнял ее руку ко рту, повернул и прикоснулся губами к нежной коже на запястье. Ее глаза, все еще смотрящие в его, расширились и полузакрылись, когда она вздохнула. В кои-то века больше эмоций от кормежки испытывал он. Возможность повлиять на Голод — легкое прикосновение, дававшее возможность его контролировать.

Случайный прохожий решил бы, что эти двое — больше, чем просто друзья. Человек, присмотревшийся поближе, отказался бы поверить в происходящее.

— Черт, Генри, ты пил у нее кровь?

Уже почти усевшийся на водительское сидение Генри замер:

— Откуда…

— Ты бы лицо свое видел.

Он нервно наклонился к зеркалу заднего вида.

— Да не кровь, — фыркнул Тони, — а такое сверхъестественное спокойствие, в которое ты погружаешься, когда поешь.

— Сверхъестественное?

— Не меняй тему. Ты пил.

— Тени не было, — он протянул руку за ключами.

— Совершенно не в тему, — Тони положид их на протянутую ладонь.

— В каком-то смысле это для ее же защиты.

— От чего? От высокого кровяного давления?

— От тени.

Тони ждал продолжения объяснения, пока Генри не завел машину и не снял ее с нейтралки.

— Ты смог изрыгнуть тень, потому что я воспользовалься нашей связью, — спокойно продолжил вампир. Машина влилась в общий поток. — Я не могу защитить весь город. Но в случае чего, Тина сможет сделать то же самое.

— Изрыгнуть тень?

— Да.

— Побыв легкой закуской? А ты себя не переоцениваешь?

— Тони…

Тот сполз на сидении настолько, насколько позволил привязной ремень, и начал расковыривать одну из ссадин на ладони.

— И вообще, она мне в матери годится!

Хотя Генри не очень разбирался в скорости старения человеческого организма — оно все равно происходило слишком быстро, он предположил, что женщине было где-то за пятьдесят.

— Я значительно старше нее.

— Да, но по тебе этого не скажешь. Ты и Тина — это как Гарольд и Моуд. Ужас просто.

(Прим. переводчика: «Гарольд и Моуд» — культовый фильм 1971 года о молодом человеке по имени Гарольд, влюбившимся в пожилую женщину Моуд, чей возраст перевалил уже за семьдесят лет. По жанру фильм определяется как черный юмор и экзистенциалистская драма.)