Собрание сочинений Яна Ларри. Том второй - Ларри Ян Леопольдович

— Что говорит?

— Не понять!

Между тем профессор соскочил с дощечки на землю и пропал в траве.

— Ушел!

— А куда?

— Значит, надо. Сиди и жди.

Через несколько минут он появился снова. На этот раз не один.

— Смотри, смотри, — сказала Валя, — на него кто-то напал.

Ребята нагнулись над дощечкой, но как ни смотрели, не могли понять: то ли это сам Иван Гермогенович тащит за собой темную бабочку, то ли бабочка вцепилась в профессора и не пускает его на дощечку.

Бабочка билась, махала крыльями, валила профессора с ног.

— Поможем ему, — сказала Валя, — а то эта дрянь съест нашего Ивана Гермогеновича.

Профессор, барахтаясь у края фанеры, что-то пищал.

— Слышишь, Карик. Это он кричит: помогите, помогите!

Валя протянула руку к бабочке.

— Подожди! — остановил Карик сестру. — Он опять что-то говорит.

Но Валя уже схватила бабочку и с размаху отбросила ее прочь, потом подняла дощечку с профессором к самым глазам.

— Он, кажется, недоволен чем-то! — сказала Валя. — Наверное, бабочка здорово помяла его.

Профессор поднимал руки к небу, бегал по дощечке и пищал. Он хватался руками за голову, топал крошечными ножками.

— Не бойтесь, — сказала Валя, — она вас не тронет. Я убила ее.

Но и это не успокоило профессора. Он еще сильнее замахал руками и даже, кажется, несколько раз плюнул. По всему было видно, что Иван Гермогенович рассержен не на шутку.

— Ну, хорошо, хорошо, — успокаивала профессора Валя, — я сейчас найду ее и раздавлю. Я ей покажу, как обижать маленьких.

Услышав эти слова, Иван Гермогенович схватился за голову, пошатнулся и вдруг так резво начал подпрыгивать на дощечке, так пищать, что Карик сразу понял: великий ученый хочет сказать что-то очень важное.

— Сейчас раздавлю! — крикнула Валя.

— Да ты не кричи! — шепотом сказал Карик. — Ты оглушишь его. Он ведь маленький. Дай-ка мне его сюда.

Карик бережно стряхнул профессора с дощечки к себе на ладонь и поднес его к уху.

— Экофора, — услышал он слабый голос профессора. — Единственная экофора. Такой экземпляр! Такой экземпляр!

— Про экофору какую-то говорит! — шепнул Карик.

— Это, наверное, порошок так называется, — тихо ответила Валя. — А порошка-то и нет…

Карик посмотрел на ладонь и сказал медленно и раздельно:

— Иван Гермогенович, что делать? Ветер унес весь порошок. Мы не виноваты…

И опять поднес ладонь к уху.

— Это ничего, — пропищал чуть слышный голосок, — у меня в лаборатории есть еще грамм такого порошка. Несите меня домой. Только отыщите сначала экофору… Она тут… В траве…

— А что такое экофора? — спросил Карик.

— Экофора, — пропищал профессор, — бабочка из семейства молей. Водится только на юге. В наших местах такие бабочки чрезвычайно редки, а Валя отняла ее у меня. Пусть непременно найдет.

— Ну, Валька, — сказал Карик, — ищи экофору. Сама выбросила эту редкость, сама и найди.

Валя наклонилась, пошарила в траве и подняла за крылышко маленькую полумертвую бабочку.

— Эта? — спросил Карик, показывая бабочку Ивану Гермогеновичу.

— Эта! Эта! — обрадовался профессор. — Захватите ее домой, только, пожалуйста, осторожнее. Не сомните крылышек.

— А в какую сторону идти домой? — спросил Карик.

— Сперва идите прямо к пруду, никуда не сворачивая, а за прудом вы сами увидите дорогу в город.

Карик сорвал широкий лист подорожника, ловко свернул его фунтиком и бережно посадил на дно этого фунтика великого ученого — Ивана Гермогеновича Енотова.

— Ну, а теперь бежим домой, — сказал он Вале. — Только, смотри, не потеряй драгоценную экофору.

— Постой. Как же мы пойдем по городу голыми?

— Подумаешь! — презрительно фыркнул Карик.

— Нет, нет, — сказала Валя, — я не пойду. Это нехорошо.

— Что значит нехорошо? — удивился Карик.

— Да у меня все кости торчат наружу. Смотри, какая я худая, надо мной смеяться будут.

— Ничего. Добежим.

— Нет и нет, — замотала Валя головой. — Надо одеться.

Валя подняла с земли скомканную рубашку профессора и накинула ее на себя. Взглянув на сестру, Карик захохотал:

— Ну и чучело! Посмотри, на кого ты стала похожа.

Рубашка Ивана Гермогеновича доходила. Вале до самых пяток. Рукава свисали до колен. Но все-таки это была одежда.

Валя засучила рукава и подобрала рубашку, точно шлейф.

— А ты как? — спросила она у Карика, не обращая внимания на смех. — Надень и ты что-нибудь из вещей Ивана Гермогеновича.

Карику пришлось влезть в брюки профессора.

Он натянул их до самого горла.

— Очень прилично! — одобрила Валя.

Утопая в штанах, Карик сделал несколько шагов, споткнулся и упал. Хорошо, что он успел вовремя поднять руку, в которой держал профессора, а то бы, наверное, потерял или раздавил Ивана Гермогеновича.

— Подверни брюки! — посоветовала Валя, помогая брату подняться и справиться со штанами.

Карик так и сделал.

Наконец все сборы были кончены.

Карик взял сестру за руку, и оба, точно сговорившись, запели дружно:

За прудом, точно стрела, лежала асфальтовая дорога. Она вела в город.

Глава восемнадцатая

Неожиданное нападение. — Биология пригодилась. — Снова дома. — Волнения и радости профессора Енотова. — Нелепые слухи о слонах и мухах.

Был уже вечер, когда Карик и Валя вошли в темные улицы города.

В окнах домов светились желтые огоньки. Улицы были пустынны.

Где-то далеко впереди кричали ребята. Должно быть, они играли в казаков и разбойников.

Над темной зеленью сада «Вторая Пятилетка» стояли, как голубое зарево, отсветы электрического света. Там гремела музыка, скрипели качели; люди в саду шумели, смеялись; весело позванивали колокольчики, и призывно гудела труба.

— Гулянье в саду, — сказал, прислушиваясь, Карик, — значит, сегодня выходной день.

— А мы когда пропали? — спросила Валя.

— Давно уже.

— Недели две пропадали! — вздохнула Валя. — А почему-то кажется, что несколько лет.

Сад был недалеко от дома.

— Побежим давай! — предложила Валя.

— Давай!

Ребята весело помчались домой. Но лишь только пробежали несколько шагов, как из-под ворот большого серого дома выскочила лохматая, кривоногая собачонка с оборванным ухом. Задыхаясь от лая, она набросилась на Карика и Валю, норовя схватить их за ноги.

Карик запустил в нее камнем.

Собачонка взвизгнула и, поджав хвост, юркнула под ворота.

— Эй! — крикнул кто-то за воротами. — Это кто же нашего Тузика избивает?!

Ворота заскрипели.

На улицу выбежала толпа мальчишек.

Карик и Валя остановились.

Поддерживая одной рукой сползающие штаны и высоко поднимая над головой другую руку, в которой был зажат лист подорожника с профессором, Карик сказал:

— А пускай ваш Тузик не бросается на людей.

Ребята подошли ближе и плотно окружили Карика и Валю. Мальчишка в жилетке сунул руки в карманы по самые локти, лихо сплюнул и осмотрел их с ног до головы.

— Это кто же люди? — насмешливо спросил он. — Откуда такие люди взялись на нашей улице?

— Мы — путешественники! — робко сказала Валя.

Мальчишки захохотали.

— Она с мамкой на рынок путешествует! — крикнул один.

— Что ты, что ты, это же дочь того самого тюленя, который дрейфовал на одной льдине с Папаниным.

— Ничего подобного! Она под стол пешком путешествует.

Карик нахмурился.

— Ну-ка вы, — сказал он, выставляя одну ногу вперед, — пропустите нас, а не то…