Путь океана: зов глубин - Александра Райт

— Да ничего мне не будет, что ты! В Инспекции просто ошиблись, с нашей-то бюрократией! — беззаботно проговорил он. — А трибунал — пустая формальность… Звучит угрожающе, а на деле утомят бесконечным чтением показаний и всё. Настоящие проблемы вон — в доках. Только представь: плотники, сущие враги! просра… затупили все пилы! Заказчики же погребут нас под кипами жалоб и штрафов за промедление! Вот это — это по-настоящему важно. Остальное — чепуха. Не тревожься…

Губы Селин дрожали. Неужто он был так неубедителен?

Витал с трудом разобрал нечто вроде «не смогу без тебя», когда увидел в окне за оградой фигуры в чёрном.

Наспех схватив одежду, капитан помог Селин быстро облачиться в бушлат и сапоги. Они сбежали по лестнице на первый этаж, когда раздался стук во входную дверь.

— В левое крыло! Там Адель, она выведет тебя. За меня не тревожься. Плёвое дело, и только. Больше волнений. Правда-правда.

Де Круа всхлипнула, крепко обняла его и помчалась в сторону столовой.

— Я найду тебя, — сказал самому себе Витал. — Сразу. Как только смогу.

* * *

Мрачное сомнение заставило на секунду замереть.

За мгновение, как скрыться за поворотом коридора в особняке, Селин в последний раз оглянулась.

Обнаженный по пояс, Витал застыл посреди холла.

Вся ставшая привычной дерзость и ленивая расслабленность вальяжных манер бывалого морехода пропала. Его лицо выражало спокойную, доселе незнакомую, кротость и светилось красотой молчаливого благородства. Притягательностью, что проявляется тем больше, чем сильнее разглядываешь.

Чуть взъерошенные длинные волосы… Обезоруживающая, почти кроткая, и едва уловимая улыбка. Полуодетый, домашний, такой родной…

В провожающем её взгляде читалась нежность и пронзительная печаль. Больше всего на свете сейчас хотелось развернуться и кинуться назад, в его объятия. Но очередной настойчивый стук в дверь заставил вздрогнуть и продолжить путь.

* * *

У гостевого дома её ждали.

Те же чёрные мундиры. Те же зигзаги на лицах без выражения.

Они уже вывели Антуана и Брута. Кузен был явно с перепоя и продолжал слишком беспечно для арестованного болтать и глупо хихикать, пока не заметил де Круа.

— Селин, дорогая моя, с тобой всё в порядке? — подняв брови, спросил Антуан, под глазом которого красовался синяк.

Она только сейчас поняла, что наверняка тоже выглядит не под стать чину: заплаканная, с наспех сделанной прической, в косо застегнутым бушлате, из-под которого…выглядывала явно мужская сорочка на несколько размеров больше.

— Все просто великолепно, — мрачно проговорила она. — А с тобой что стряслось?

— Упал, — буркнул Брут.

— Господа, избавьте от ваших любезностей.

Слова конвоира прозвучали с нескрываемой издёвкой.

— Вам повезло оказаться представителями верхушки Альянса Негоциантов. Иначе… Чужаки у нас большая редкость. И до депортации вашего брата у нас обычно не доходит. Несчастные случаи, знаете ли, — мореход многозначительно улыбнулся и обнажил потёртые железные зубы. — Итак, дамы и господа. Извольте продолжать свой рейс. Весь багаж уже погружен в трюмы. Пройдёмте.

— Мы не узнаем, чем закончится трибунал над капитаном Виталом и его командой? — заволновалась де Круа.

— Сударыня, а кто вы такая, чтобы к вам относились внутренние дела Гильдии? Вас таковое абсолютно никак не касается. Или желаете примкнуть к обвиняемым?

Селин, потупившись, промолчала.

Брут же и Антуан активно замотали головами.

Довольно беспардонно их выставили из гостевого дома и сопроводили в порт. Селин украдкой глянула в сторону верфи. Издалека очертания «Крылатого Марлина» напоминали остов погибшего гиганта. Ремонт по нему предстоял ещё долгий…

Чем скорее они приближались к пассажирской зоне, тем больше Селин волновалась. В душе разверзалась пустота кошмара неизвестности. Как вышло, что всего за пару дней она умудрилась обрести счастье и потерять гораздо больше⁈…

— Этот корабль… Он же ещё больше «Крылатого Марлина»! Ты только взгляни! — восторженный голос Антуана раздражал сейчас как никогда.

— Вечно ты… — начала было Селин и умолкла.

Нет. Она не станет срываться, да еще при посторонних. Даже сейчас.

Конвой салютовал хмурой брюнетке-квартирмейстеру и нескольким членам экипажа у сходней.

«Стремительный» был ровно на одну палубу больше «Крылатого» и не имел никаких декоративных вычурностей на бортах. Но при этом он показался Селин таким же тяжелым, чужим и зловещим, как и пронзительный взгляд его капитана, стоящего на пристани. После дежурных формальностей тот понизил тон и с нескрываемой усмешкой произнес:

— Отдельное приветствие вам, леди де Круа. Быть может желаете, чтобы я продолжил называть вас Дорой? Хотя Селин — прекрасное имя и вам больше подходит…

Его улыбка пугала и насмехалась одновременно. Невзирая на карикатурную учтивость.

Вопрошающие взгляды Антуана и Брута не заставили себя ждать.

— Удивлены? А ведь я ещё на балу упоминал про нашу скорую встречу на моем судне.

Селин замерла, оцепенело глядя на механическую руку, приглашающую подняться на борт.

Ей сделалось дурно от понимания, кто же стал лицом, приставленным к ней и кузену, чтобы контролировать неразглашение секретов Гильдии…

Голова вдруг закружилась, и Селин словно оглушило.

— Нет. Нет. Я. Не могу. Правда. Нет…

Хотелось кричать, но дурное предчувствие будто застряло в горле. Антуан взял её было за запястья с какими-то увещеваниями, но она скомкала жабо брата на его груди и зашептала.

— Его. Ждёт… Что-то страшное… Я должна… Это я виновата!.. Во всём! Остаться. Помочь. Спасти. Умоляю!

Равнодушные лица вокруг застыли неживыми масками, а собственное она будто и потеряла вовсе.

Кузен лишь сочувственно промакивал её мокрые щеки платком, заглядывал в глаза и повторял одно и тоже:

— У нас нет выбора, Селин. Всё же хорошо?

17. ТРИБУНАЛ

Высокие стрельчатые двери зала суда открывались невыносимо долго.

В сопровождении молчаливых гвардейцев Витал прошёл в зал трибунала.

Пористые серые стены, подпираемые стальными атлантами с курчавыми бородами, выстроены были с тем, чтобы впитывать звуки заседаний. И не выпускать наружу ни вздоха.

Он поправил парадный мундир и поставил подпись в обвинительной книге.

— Подсудимый явился. Прошу проследовать на площадь.

Изумительно. Мероприятие сделали публичным.

В памяти возникло белое лицо Венсана с плотно сжатыми губами. И его судили так же. Напоказ.

Переполненная мореходами площадь Нижнего города гудела.

По центру единственного на острове пространства, не закрытого тенью верхних уровней в городской черте, стояла виселица. И пахла свежей древесиной-сырцом.

С перекладин свисали десять петель из самого дешёвого витого каната.

Грудь Витала ледяными тисками сковал страх. Юность со смертью его успела познакомить, и Костлявая в его понимании жила в виде непреложного факта. Сейчас же до тошноты обожгло ужасом за близкие сердцу жизни. Неужели рея предназначается не только ему??? Но он один, только один здесь — виновный! Экипаж-то за что⁈

Но