Чарли Чаплин - Питер Акройд

Осенью того же года Чарли поскользнулся на тротуаре перед студией Pinewood и сломал лодыжку. На ногу наложили гипс, и следующие семь недель он был вынужден ковылять на костылях или пользоваться инвалидной коляской. Это не улучшало настроение Чаплина – он действительно становился все мрачнее. Чарли продолжал работать, но, когда в конце ноября гипс сняли, прежняя энергия и подвижность к нему уже не вернулись. Возможно, Чаплин также перенес микроинсульт. Это был первый признак старости, и Уна стала еще внимательнее присматривать за мужем.

Фильм «Графиня из Гонконга» вышел в начале 1967 года и сначала был принят весьма прохладно, если не сказать враждебно. Его называли статичным и старомодным. Сюжет такой. Американский дипломат завершает круиз по миру, возвращаясь в США. В Гонконге он встречает русскую аристократку, вынужденную работать танцовщицей. Они весело проводят время, и на следующее утро дипломат обнаруживает девушку в своей каюте – она тоже хочет в Америку… Картина очаровательна, с характерными чаплиновскими штрихами, но в данном случае одного очарования оказалось недостаточно. Романтические комедии, легкие и утонченные, в то время были не в моде. Не украсила фильм и игра Брандо, которую критики назвали деревянной. Возможно, он испытывал такую неприязнь к режиссеру, что не посчитал нужным стараться в этой роли. Весь фильм Марлон выглядит слегка недовольным и скованным. А вот небольшие роли Патрика Каргилла и Маргарет Рутерфорд были эффектны.

Чаплин сказал кому-то из журналистов: «В английских рецензиях на «Графиню» меня больше всего шокировала их анонимность. Причем все выпады исключительно личные. Их интересует одно – Чаплин провалился». Брандо позвонил Лорен и сказал: «Нас просто уничтожили». Американские критики не отставали от английских. Босли Кроутер из New York Times писал: «Это фиаско, причем одно из самых обидных и ненужных, которые, насколько я знаю, случались с фильмами». Помощник, читавший Чаплину слова Кроутера, вспоминает: «Он слушал стоически, сложив руки на груди – с бесстрастным лицом. Молча. Когда я закончил, он вышел из комнаты».

К Ч.Ч. все ближе подступали тени смерти… Его старший брат Сидни умер 16 апреля 1965 года, в день рождения самого Чаплина. Летом 1967 года скончался его любимый оператор Ролли Тотеро, с которым Чарли работал столько лет… Затем, в следующем году, умер его старший сын. Чарльзу было всего 43 года… Пережить все это Чаплину помогла преданная жена. Он ни на секунду не отпускал Уну от себя. Автор романов о супершпионе Джеймсе Бонде Иэн Флеминг после визита в Веве заметил: «…так приятно было видеть двух людей, искренне наслаждающихся взаимной любовью». Они находили удовольствие в обществе друг друга. Они постоянно держались за руки. Уна часто гладила мужа по голове и целовала.

Безусловно, эта семейная идиллия не была безоблачной. Друзья и знакомые иногда замечали нервозность и напряженность Уны. Говорили, что она пыталась снимать их спиртным. Администратор Чаплина Рейчел Форд пожимает плечами: «Уна никогда не пила втайне. Чарли знал. Она пыталась спрятаться, когда они ссорились, – запиралась на несколько дней и пила… Однажды я приехала, чтобы уладить какие-то дела, и застала его в жуткой ярости. Она убежала в свою комнату и заперла дверь. Он пытался вытащить ее оттуда… Это был настоящий ад».

В 1967 году Чаплин сказал: «…в своем возрасте я не хочу впустую тратить дни. Я хочу жить каждую минуту». В 78-й день рождения он с шутливой злостью набросился на именинный торт. Сохранилась фотография, на которой Чарли нацелился на торт большим ножом. Чаплин по-прежнему работал и начал подготовку к съемкам следующей картины.

Он трудился над сценарием фильма, который назвал «Другая» (The Freak). Это была история о крылатой девочке, которой поклонялись в Чили, считая ангелом, спустившимся с небес, но затем ее похитили и увезли в Лондон, где ей пришлось пережить множество несчастий. Роль девочки Чарли писал для своей дочери Виктории, но из этой идеи ничего не вышло. В студии Shepperton прошли пробы, была сделана раскадровка, но на этом все и закончилось. Виктория Чаплин говорила: «Я прямо умирала от желания сняться в «Другой», но чувствовала, что фильму что-то мешает. Помню, как на Рождество 1969 года мама сказала мне, отозвав в буфетную: «Знаешь, на самом деле я не хочу, чтобы отец делал этот фильм. Если он возьмет на себя такую ношу, это его убьет… Или он будет жить, или умрет, снимая фильм». Проект был остановлен. Чаплин этого не заметил – или ему не сказали, – и еще пять лет продолжал время от времени работать над этой идеей.

Но предполагаемая героиня покинула его. Виктория Чаплин сбежала в Париж с молодым французским актером Жаном Батистом Тьере, и в 1971 году они основали собственный цирк, названный Le Cirque Imaginaire. Чаплин жаловался своему музыкальному консультанту Эрику Джеймсу: «Я любил ее, как и всех своих детей, и дал ей все, что она хотела. Почему она отплатила мне этим?»

Джеймс сказал, что Чаплин может попытаться помочь Виктории, если ей и ее другу сейчас трудно. В ответ Чарли вскочил и, в буквальном смысле слова дрожа от ярости, крикнул: «Помочь ей! Помочь ей! Она больше никогда, слышишь, никогда не переступит порог этого дома!»

Джеймс приехал в Веве для того, чтобы помочь Чаплину с новой партитурой для повторного выпуска фильма «Цирк». За всю свою творческую карьеру Чарли написал более 80 музыкальных произведений, однако теперь его воображение начало угасать… В своих мемуарах Джеймс писал: «Мне удавалось предлагать мелодии и идеи, которые были для него приемлемы». Он приводил и другие подробности жизни в Веве. Эрик вспоминал, как Чаплин все время мерз и требовал затопить печи во всех комнатах, которыми он пользовался, как у него появилась привычка немного дремать после обеда, как дома он предпочитал простую пищу, но в ресторанах выбирал экзотические блюда, как он с удовольствием слушал, когда Джеймс наигрывал песенки из мюзик-холлов его детства, как он иногда сам исполнял эти песенки на манер Весты Тилли или Мэри Ллойд. А еще – как он ненавидел Рождество.

Произошло то, чего не могло не произойти. Чаплин удостоился звезды на голливудской Аллее славы. Это случилось в начале весны 1972 года и было лишь прелюдией к грандиозному примирению. После 20-летнего отсутствия Чарли возвращался в Америку, причем это было не просто сентиментальное путешествие. Чаплин подписал необычайно выгодный договор, связанный с прокатом некоторых его старых фильмов, и поездки в Нью-Йорк и Лос-Анджелес должны были стать лучшим рекламным туром.

В Нью-Йорк он прибыл 3 апреля 1972 года. Во время перелета Чарли был напряжен, опасаясь, что ожидавшие его в аэропорту журналисты настроены враждебно. Похоже, он даже боялся покушения и поклялся, что если увидит пикеты, направленные против него, то немедленно вернется в Швейцарию. По всей вероятности, обида и подозрительность так никуда и не делись…

Чаплин присутствовал на торжественном обеде, устроенном в его честь, и пожимал руку каждому гостю. Он до такой степени устал, что обменялся рукопожатием с собственной женой, а затем с официантом, который предложил ему бокал вина. Следующим вечером во время демонстрации фильма 1921 года «Праздный класс» в зале филармонии после окончания сеанса публика встала и устроила ему овацию, крича: «Чарли! Чарли!» В ответ Чаплин сказал: «Я родился заново. В отличие от вас мне сегодня очень трудно говорить, потому что я очень волнуюсь».

Он обсуждал этот случай с репортером журнала Life. «Бог мой, – сказал Чарли. – Любовь публики. Как мило». Затем он прибавил, что зрители были словно дети, которые сожалеют о своем поступке после того, как их отшлепали. Обида прошла. «Думаю, я был готов заплакать, как ребенок. Я больше не мог сдерживать свои чувства». Однако способность к самоанализу он не утратил. «Но самое главное произошло потом, здесь, в отеле, когда все отправились по домам, и я почувствовал то, что чувствовал Гамлет. Вот я один. Я словно вернулся в начало своей карьеры. Очень ярко. И ощутил внутри такую же грусть». Возможно, Чарли вспоминал вечер весны 1913-го в Нью-Йорке, когда он расплакался на представлении вагнеровского «Тангейзера». Его спрашивали, чувствует ли он горечь от того, как с ним обращались в 50-е годы. «Нет, нет, я ничего такого не чувствую», – ответил Чаплин.

Вместе с Уной он полетел на Западное побережье и по прибытии в Лос-Анджелес сказал встречающим: «Как приятно вернуться в Нью-Йорк!» Временами ясность мысли уже покидала Чарли… Он присутствовал на церемонии вручения премии «Оскар», в конце которой был показан документальный фильм о жизни и творчестве его самого – Чарли Чаплина. Когда экран погас и зажегся свет, он стоял на сцене. Один. Публика встретила его беспрецедентной овацией. Приветственные крики и аплодисменты не стихали несколько минут. Чаплину вручили специальный приз за бесценный вклад в то, что в этом веке кинематограф стал искусством. Зал снова аплодировал ему стоя. Чаплин был тронут до слез. Он помахал рукой и послал зрителям воздушный поцелуй. «Слова кажутся такими пустыми, – наконец сказал он, – такими ничтожными…»