Признание - Джон Гришэм

Робби, Аарон, Марта и Кит быстро забрались в пассажирский мини-фургон, который подогнал частный детектив, чьими услугами Робби уже пользовался ранее, и они тронулись в путь. До тюрьмы было пятнадцать минут езды. Кит позвонил Дане и постарался объяснить, что происходит, но его рассказ вышел излишне запутанным, да к тому же их беседу слышали другие. Она ничего не понимала и не сомневалась, что он совершает очередную глупость. Он обещал перезвонить ей попозже. Аарон позвонил Фреду Прайору, и тот сообщил, что Бойетт уже не лежит и медленно ходит по офису и явно недоволен, что не позвали журналистов. Он хотел всем рассказать, что случилось на самом деле, а никому, похоже, это не надо. Робби лихорадочно пытался связаться с Джоуи Гэмблом, но тот не отвечал. Марта Хендлер, как обычно, делала заметки в блокноте.

В 16.30 состоялось дистанционное заседание Техасского уголовного апелляционного суда под председательством Милтона Прадлоу, рассмотревшего «петицию Бойетта» по делу Донти Драмма. Признание Бойетта не произвело на судей никакого впечатления. Все посчитали, что он искал дешевой популярности и что верить ему нельзя. После короткого обсуждения началось поименное голосование. Все судьи единодушно отказали в предоставлении Донти Драмму отсрочки. Секретарь суда отправил решение в офис генерального прокурора, адвокатам, подавшим на апелляцию, юристу губернатора Уэйну Уолкотту и в адвокатскую контору Флэка.

Мини-фургон уже подъезжал к тюрьме, когда Робби позвонил Карлос. Хотя он постоянно напоминал себе, что шансы получить отсрочку весьма призрачны, эта новость явилась для него настоящим ударом.

— Сукины дети! — бушевал он. — Они не поверили Бойетту! Отклонить, отклонить, отклонить — все девять судей! Сукины дети!

— Что дальше? — спросил Кит.

— Обращаемся в Верховный суд США. Пусть там тоже посмотрят на Бойетта. Молитесь о чуде! Мы уже практически ничего не можем сделать!

— А они как-то объяснили отказ?

— Нет, и не должны. Проблема в том, что мы хотим поверить Бойетту, а они — эти избранные! — не хотят! Поверить Бойетту — значит усомниться в системе. Извини, я должен позвонить Агнес Таннер. Гэмбл скорее всего напивается в стриптиз-клубе со стриптизершей на коленях.

На самом деле не было ни остановок, ни объездов, ни стриптизерш, просто пару раз таксист свернул не в ту сторону. Джоуи вошел в офис Агнес Таннер в 16.40, и она ждала его у входа. Мисс Таннер специализировалась на разводах, но иногда для разнообразия бралась за защиту обвиняемых в тяжких убийствах. Она хорошо знала Робби, хотя они не общались уже больше года.

Она уже держала аффидевит в руках и, сухо поздоровавшись, провела Гэмбла в небольшую переговорную. Ей хотелось спросить, почему он так долго добирался, был ли он пьян, понимал ли, что времени совсем не осталось, почему он соврал девять лет назад и молчал все эти годы. Ей хотелось смешать его с грязью, но времени не было, и к тому же Робби предупредил, что у Гэмбла быстро менялось настроение и он способен передумать.

— Вы можете прочитать сами, или я расскажу, что здесь написано, — сказала она, протягивая аффидевит.

— Лучше расскажите, — ответил Джоуи, садясь и закрывая лицо руками.

— Здесь указано ваше имя, адрес и прочие анкетные данные. Потом говорится, что такого-то октября 1999 года вы выступали главным свидетелем обвинения по делу Донти Драмма. Вы тогда заявили присяжным, что видели, как в вечер исчезновения Николь Ярбер на стоянке, где была припаркована ее машина, ехал подозрительный зеленый пикап «форд», что водитель был черным мужчиной и что пикап был похож на тот, на котором ездил Донти Драмм. Там еще указаны разные детали, но на них лучше не терять времени. Вы понимаете меня, Джоуи?

— Да. — Он закрыл лицо ладонями и, казалось, заплакал.

— Теперь вы отказываетесь от своих показаний и клянетесь, что это раньше говорили неправду. Вы признаетесь в том, что солгали на суде. Вам это понятно?

Он утвердительно кивнул.

— И еще здесь говорится, что это вы сделали анонимный звонок детективу Дрю Керберу и сообщили, что убийцей является Донти Драмм. Опять со всякими подробностями, перечислять которые нет смысла. Вы все это понимаете, так ведь, Джоуи?

Опустив руки, он вытер слезы и ответил:

— Я жил с этим столько лет!

— Так исправьте это! — Она бросила аффидевит и ручку на стол. — Пятая страница, правый нижний угол! Быстрее!

Гэмбл подписал аффидевит, который тут же был заверен нотариусом и отправлен по электронной почте в Остин «Группе защиты». Агнес Таннер ждала подтверждения, что сообщение доставлено, но оно никак не приходило. Она позвонила в «Группу защиты», и ей сказали, что ничего не получали — проблемы с Интернетом. Агнес отправила сообщение еще раз, и снова впустую! Перехватив ее взбешенный взгляд, помощница начала отправлять пять страниц факсом.

О Джоуи все сразу забыли, и никто не заметил, как он ушел из конторы. А он-то рассчитывал, что ему хотя бы скажут спасибо.

Тюрьма в Хантсвилле является старейшей в Техасе и располагается в старинном специально построенном здании с толстыми стенами из красного кирпича. Здесь содержались многие знаменитые преступники и бандиты. Здесь казнили больше мужчин и женщин, чем в любом другом штате Америки. Эта тюрьма гордится своей историей и даже устраивает экскурсии, в ходе которых можно заглянуть в отлично сохранившиеся с прежних времен камеры.

Робби бывал здесь дважды, но всегда очень торопился и не проявлял интереса к богатой истории тюрьмы. У порога его и Кита встретил Бен Джетер, выдавивший улыбку.

— Здравствуйте, мистер Флэк, — сказал он.

— Привет, начальник, — хмуро поздоровался Робби. — Это духовный наставник Донти преподобный Кит Шредер.

Начальник тюрьмы обменялся с пастором осторожным рукопожатием.

— Не знал, что у Донти был духовный наставник.

— Теперь есть.

— Хорошо. Покажите мне ваши удостоверения личности.

Они вручили ему свои водительские права, и он передал их охраннику за стойкой.

— Следуйте за мной, — сказал он.

Джетер занимал пост начальника тюрьмы уже одиннадцать лет и отвечал за приведение смертных приговоров в исполнение. Это входило в круг его обязанностей, которые он исполнял четко и профессионально. Все процедуры были отработаны до мелочей и повторялись из раза в раз. Штат Техас настолько преуспел в деле лишения жизни заключенных, приговоренных к смерти, что сюда приезжали за консультациями тюремщики со всей страны. Бен Джетер мог со знанием дела поделиться своим богатым опытом.

Начальник тюрьмы 298 раз спрашивал мужчин и 3 раза женщин, желали ли те воспользоваться своим правом на последнее слово, а через пятнадцать минут констатировал их смерть.

— Что с апелляциями? — спросил он у шедшего за ним Робби.

Шествие замыкал так и не пришедший в себя Кит. Они шли по коридору, по стенам которого были развешаны выцветшие черно-белые фотографии бывших начальников тюрьмы и почивших губернаторов.

— Не очень, — ответил Робби. — Еще не на все прошения получен отказ, но надежд мало.

— Значит, все состоится по расписанию?

— Пока не могу сказать. — Робби не желал предвосхищать события.

«Все состоится по расписанию», — мысленно повторил Кит. Будто речь шла о вылете самолета или начале спортивного матча.

Они остановились у двери, и Джетер провел карточкой по считывающему устройству. Дверь открылась, и, пройдя двадцать футов, они вошли в отсек, где приговоры приводились в исполнение. Сердце Кита бешено забилось, и у него так закружилась голова, что захотелось присесть. Он увидел тускло освещенные камеры, забранные металлическими прутьями, и только в одной из них сидел заключенный.

— Донти, приехал твой адвокат, — объявил Джетер так, будто сообщал о принесенном подарке. Донти поднялся и улыбнулся. Металлическая дверь с лязгом открылась, и Донти сделал шаг вперед. Робби схватил его, обнял и что-то прошептал на ухо. Донти прижался к адвокату, впервые ощущая человеческое прикосновение за все эти годы. У обоих на глазах стояли слезы.

Рядом с камерой Донти была камера для посещений, которая отличалась от других тем, что за металлическими прутьями имелась прозрачная стеклянная перегородка, позволявшая адвокату и клиенту общаться, избегая чужих ушей, во время последней встречи. На это общение выделялся час с 16.00 до 17.00. Большинство осужденных оставляли несколько минут для последней молитвы с тюремным капелланом. Последний час жизни осужденный проводил в одиночестве. Обычно начальник тюрьмы Джетер скрупулезно соблюдал установленные правила и временные рамки, но бывали и исключения. Он знал, что в отличие от других заключенных Донти Драмм все эти годы вел себя примерно, и это говорило о многом.