Отшельник Книга 3 (СИ) - Шкенёв Сергей Николаевич

— Вполне возможно, что в те времена Рим был лучшим городом во всей вселенной, но сейчас он проигрывает Москве по всем показателям. Да что Москве, вот будем в Нижнем Новгороде, и вы сможете лично оценить тамошние чудеса вроде конки, фуникулёра или стальных мостов через Оку и Волгу. Да и по дороге, во время плавания, смотрите и сравнивайте.

Посмотреть по дороге было на что, как и сделать выводы. Личные впечатления в корне отличались от рассказов очевидцев, чаще всего принадлежащих к немногочисленной группе обиженных русской таможней и государственной монополией иностранных купцов. Вот в их злословии были и развесистые клюквы, и медведи на улицах, и самоистязание голыми прутьями в жарко натопленных избах…

Если самому смотреть, то всё совсем не так. Медведей, во всяком случае, не видно, а клюква встречается в горячем медовом сбитне, киселях, да в квашеной по рецепту императора Диоклетиана капусте. Сей рецепт, как и многие другие, найден при разборе библиотеки в Константинополе, и в подлиннике указано, что в Рим это кушанье пришло от скифов, к тем от киммерийцев, киммерийцам от сколотов, а уж сколотам дано непосредственно архангелом Михаилом, предводителем небесного воинства. Оттого квашеная капуста входит в обязательный рацион русской и татарской армии, а уж во флоте тем более. Болезни, говорят, отгоняет.

Люди, кстати, здесь здоровые и сытые, и вполне может быть, что от сытости здоровье и происходит. На пристанях, куда ушкуи причаливали на отдых или ночлег, в буфетах кормили просто, но сытно, вкусно, и чрезвычайно дёшево. И это не особые цены для дорогих и важных гостей — любой мог сюда прийти и пообедать в приятной обстановке за очень небольшие деньги. Разумеется, с местной точки зрения небольшие, а в той же Богемии, Флоренции или Бургундии это довольно крупные суммы в серебре. Если брать мороженое с орехами или шоколадной крошкой, то и в золоте.

— Сеньор Вениамин, из чего делается шоколад? Столько лет живу на свете, и только здесь впервые его увидел и попробовал, — полюбопытствовал Папа.

— Его делают из бобов какао, масла какао, и чего-то там ещё, точно не могу сказать. Продукт заморский, поэтому никак не может быть дешёвым, — ответил Конев.

И ещё он не стал упоминать, что уже два года между Ригой и Южной Еропкой, известной в другом мире как Южная Америка, регулярно ходят четыре трёхмачтовых шхуны с цельнометаллическими корпусами. Туда они везут стеклянную посуду, зеркала, железные инструменты, а оттуда доставляют застывший сок гевеи, упомянутое какао, кое-какое ценное дерево вроде бальсы, платину, серебро, и немного золота. Последнее в небольших количествах и осторожно, чтобы не повторить печальную историю Испании будущих времён. В основном это разнообразные золотые поделки ацтеков, майя и прочих инков, имеющие исторически-художественную ценность, и пользующиеся хорошим спросом у коллекционеров двадцать первого века.

Так-то Америка, то есть Еропка, официально ещё не открыта, и князю Изборскому только предстоит совершить путешествие к далёким берегам, но торговля вовсю идёт. С официальностью потом, когда ушкуйный морской флот усилится до такой степени, что утопит любого конкурента, в том числе и потенциального. Сейчас не до этого.

— Богато здесь люди живут, сеньор Вениамин, — как-то заметил Его Святейшество, рассматривая в бинокль прибрежную деревню. — В окнах целиковые стёкла, а на людях сапоги и разноцветная одежда.

— Работают много, вот и зарабатывают достойно. Пшеница, кукуруза, овёс, ячмень и прочие зерновые дают неплохую прибыль, но не ими едиными тут живут. Есть пруды с водоплавающей птицей и рыбой, бычков и свиней для армейских закупок откармливают, маслобойки и сыроварни на паях содержат, и для зимы — обязательный товарный промысел.

— А это что такое?

— Небольшое производство, обеспечивающее работой в зимнее время. Не на печи же лежать? Кто ближе к степи, тот из овечьей шерсти валенки катает или сукно валяет. Кто в низовьях у моря, тот из камыша бумагу делает, кто у солёных озёр живёт, те соляным извозом промышляют, по всей Руси доставляя. Да много чего делают, начиная от иголок и заканчивая паровыми машинами.

— Даже машины?

Вениамин Павлович пожал плечами:

— Самые простейшие, что для привода станков применяют. На корабли, понятное дело, такие не ставим, для тех в Коломне казённый завод есть, а для мелких предприятий самое то. Если время будет, то заглянем в село Соромово, что у Нижнего Новгорода чуть выше по течению Волги, и убедитесь сами.

Его Святейшество подумал, и помотал головой:

— Нет, сеньор Вениамин, сначала свадьба государя-кесаря, а уже потом всё остальное. Кстати, вы не знаете, кто из государей уже прибыл в Москву?

— Знаю, — кивнул Веня. — На сегодняшний день явились король шведский, шах персидский, герцоги Луки, Модены, Феррары и король неаполитанский, ещё король арагонский и вроде бы король наваррский. Кто-то на подъезде и будет со дня на день, а некоторые только выезжают. Но впереди два месяца, так что успеют. Народу будет не протолкнуться! Плюнуть нельзя, чтобы в величество или светлость не попасть.

— Плеваться вообще нехорошо, — согласился Папа Римский.

— Да, нехорошо, — согласился Веня, и предложил невпопад. — По этому поводу необходимо выпить чего-нибудь покрепче.

— Мы не сопьёмся по дороге, сеньор Вениамин?

— Согревающее в лечебных целях, Ваше Святейшество. Да и плыть-то осталось всего ничего, авось и не сопьёмся.

Эпилог

Эпилог

Москва. Кремль. Теремной дворец государя-кесаря Иоанна Васильевича.

— Свиньи это, а не иновременные партнёры, — светлейший князь Самарин погрозил кулаком кому-то невидимому и устало упал в кресло. — Их как нормальных людей на твою свадьбу приглашали, а они… Хоть бы какую скотину для приличия прислали!

— Зато подарок шикарный заблаговременно прислали, — хмыкнул Иван Васильевич. — Если есть выбор между двадцатью тысячами тонн металлопроката и визитом иномирного президента, то я однозначно выбираю металл. Всяко приятней и полезней. А ты как думаешь, мама Поля?

Присутствующая при разговоре боярыня Морозова поправила шаль и ответила:

— Я сейчас не думаю, я сейчас почему-то беспокоюсь.

— По какому поводу?

— Сама не знаю, но что-то тревожно и маятно на душе. Предчувствие нехорошее.

Государыня Софья (уже две недели как государыня) кивнула:

— И у меня что-то такое есть.

— Плющит и колбасит, как говорит школота в двадцать первом веке, — хмыкнул Андрей Михайлович. — Мнительные вы какие! Готов спорить на сто рублей против десяти копеек, что это у вас усталость проходит после всех свадебных мероприятий. Оно навалилось-навалилось-навалилось, а теперь вот отвалилось, и какой-то дискомфорт на душе. Синдром достижения цели.

— Вот не умничал бы ты, Андрюша, — проворчала Полина Дмитриевна. — Вот сейчас как…

Она не договорила, потому что послышался стук в дверь, и следом за ним, не дожидаясь ответа, в кабинет вошёл дежурный стольник в чине младшего полковника военной службы:

— Государь, срочная радиограмма из Любимовки!

— Что там случилось? — Иван протянул руку за листком бумаги с записанным сообщением.

Три дня спустя. Деревня Любимовка на Клязьме.

Портал в двадцать первый век отсутствовал. То есть, его вообще не было. Вот ворота, до этого невидимые, те были. Распахнутые настежь покосившиеся створки, и всё… Забора тоже нет. За воротами глубокий котлован в виде прямоугольника чётко совпадающий размерами с когда-то расположенным здесь земельным участком. За котлованом растёт сосново-берёзовый лес уже этого мира. Лес пятнадцатого века от Рождества Христова.

— Задница… — единственное приличное слово, которое смог произнести вслух Андрей Михайлович.

— И что будем делать? — стоявший рядом Вадим Кукушкин с любопытством разглядывал котлован. — Да, а из наших там кто остался?