Камень, ножницы, бумага - Элис Фини

увидела, войдя в кладовую, был гигантский морозильник, затем заметила ряды инструментов, включая стамески для работы по дереву и инструменты для резьбы по камню, аккуратно разложенные в соответствии с размером. Топор напугал ее так же сильно, как и всегда. В течение многих лет Генри нравилось мастерить поделки из дерева и камня, он говорил, что это немного похоже на вырезание вымысла из реальной жизни, просто требовало терпения, воображения и твердой руки. Каждое лето он срубал этим топором старое дерево из тех, что загораживали ему вид на озеро, а затем аккуратно вырезал из оставшегося пня скульптуру животного. Совы и кролики были любимыми. Все с жуткими, огромными глазами, немного похожими на его собственные.

Люк действительно оказался заперт, и ей потребовалась целая вечность, чтобы найти ключ. Запах сырости, когда она спускалась по каменным ступеням, напомнил ей сразу о нескольких вещах, которые она предпочла бы забыть. Но в склепе не было призраков — по крайней мере не в этот день, не в этот раз. Только алкоголь. Вернувшись в кабинет с пыльной бутылкой шампанского в руках, она с удивлением обнаружила, что Генри все еще смотрит на хрупкую вырезку со списком бестселлеров «Нью-Йорк Таймс». Агент обвел его книгу красным кружком. Она стояла на первом месте.

Робин наполнила два бокала и протянула один старику, но он не пошевелился. Присмотревшись, она обнаружила, что он буквально застыл в одной позе, а его голубые глаза уже некоторое время не моргают. Она пощупала пульс — тот отсутствовал. На столе валялось несколько предметов, которых там раньше не было: пустая баночка из-под таблеток, список инструкций и завещание. Она залпом выпила шампанское. Не в честь праздника, а потому, что ей требовался алкоголь.

Что ж, по крайней мере, он умер счастливым.

Робин похоронила Генри в ту же ночь, испугавшись, что, если она будет ждать восхода солнца, кто-нибудь может увидеть. Она завернула его тело в старую простыню вместе с несколькими его любимыми книгами, а затем выволокла из часовни. В своем завещании он просил, чтобы его кремировали, но наличие лопаты и кладбища прямо за стеной показалось очень удобным. Хотя это было тяжело. Имелись и другие инструкции, которые Робин предпочла проигнорировать. Например, не сообщила вообще никому, что Генри умер.

На следующее утро она заказала очень красивое надгробие через Интернет, используя данные банковского счета Генри, и когда оно прибыло, сама нанесла гравировку, используя инструменты Генри. У него была ошеломляющая сумма денег — больше, чем она себе представляла, — но Робин не потратила на себя ни пенни. Несмотря на то что в его завещании было ясно указано: ей причитается значительная сумма. Она только еще один раз воспользовалась его банковской картой, чтобы купить реквизит для посетителей, потому что это было для них, а не для нее. Через два дня после смерти Генри она уволила его экономку, зная, что больше никто и никогда не придет навестить отшельника. Даже «Блэкуотер Инн» закрылся много лет назад благодаря Генри. Он будет так же одинок в смерти, как и при жизни.

Когда Робин обнаружила незавершенную рукопись на его ноутбуке, она прочитала ее больше из любопытства. Это был еще один мрачный и запутанный роман, типичный для Генри Винтера. Она не осознавала, что затаила дыхание во время особенно пугающей сцены, пока кролик в клетке не издал неожиданный звук и не заставил ее подпрыгнуть. Робин не нравилось, что ее тезка сидит взаперти. Она вынесла огромного белого кролика за пределы часовни, и, хотя он не убежал, закрыла двери, надеясь, что больше никогда его не увидит. Но тот так и не сдвинулся с места. Когда она отнесла его подальше, ближе к высокой траве и озеру, он просто вернулся и уселся за этими огромными готическими дверями, будто ожидая, когда его впустят. Тогда она не понимала, что не все хотят быть свободными.

Бронза

Слово года:

ателофобия — существительное.

Страх сделать что-то неправильно

или страх быть недостаточно хорошим.

Крайняя тревога из-за неспособности

достичь совершенства.

29 февраля 2016 года — наша восьмая годовщина

Дорогой Адам!

В этом году мы не праздновали нашу годовщину.

Я проводила много времени с коллегой, а ты — со своей работой. Ты бился над адаптацией последней книги Генри Винтера. Лично я думаю, это потому, что ты слишком старался угодить автору вместо того, чтобы оставаться верным себе. Но, как ты заметил пару недель назад, услышав мое предложение помочь, я вообще в этом не разбираюсь.

Понимаю, что ложь, которую мы говорим себе, всегда самая опасная. И понимаю, что иногда мысли, которые мы прячем на задворках нашего сознания, являются самыми честными, поскольку принадлежат только нам, и мы думаем, что никто другой о них не узнает. Пока ты думал о Генри Винтере и его книгах, я думала о том, чтобы оставить тебя.

Мой подруга заботливая и искренне интересуется мной. Она никогда не заставляет меня чувствовать себя глупой, никчемной и не воспринимает меня как данность. Я ощущаю себя невидимой не только из-за твоей лицевой слепоты — просто ты каждый божий день заставляешь меня думать, что я недостаточно хороша. Это ужасно признавать, но порой я задаюсь вопросом: что, если единственная причина, по которой я не ухожу, это Боб? И наш дом.

Я люблю эту большую старую красивую викторианскую реликвию, спрятанную в забытом временем уголке Лондона. Моя кровь, пот и слезы буквально пропитали каждый дюйм этого места, пока я его восстанавливала. С твоим ненавязчивым участием, но, по большей части, без твоей помощи. Когда мы были моложе, я и представить себе не смела, что однажды мы будем жить в таком доме, как этот. Наверное, твои мечты всегда были серьезнее моих. Но и твои кошмары тоже. У нас с тобой было такое детство, которое лучше забыть, однако семена честолюбия лучше всего прорастают на неглубокой почве.

Как ты смеешь приглашать его сюда, даже не спросив меня?!

У меня был такой трудный день на службе — и, без обид, но моя работа настоящая, я не просто сижу весь день сочиняя всякую чушь и пишу! Все, чего я хотела, это прийти домой, принять душ и открыть бутылку вина. Я услышала голоса внутри дома еще до того, как вставила ключ в замок. Твой и еще один. И пахло так, будто что-то горело. Я обнаружила тебя в гостиной, ты пил виски с Генри Винтером, который