Клятва похоти и ярости - Лорен П. Ловелл

у меня вырвался придушенный вздох. Я не знала, как я представляла себе потерю девственности, но это было не так.

Глава 21

Джио

Эмилия напряглась подо мной, впившись короткими ноготками мне в грудь, как будто пыталась прижаться ко мне. Я не мог ни думать, ни двигаться, потому что мой член был зажат в тисках тугой, теплой киски. Я никогда раньше не лишал никого девственности, и это была особая пытка, потому что все, чего я хотел, — это двигаться. Но я не мог. Я не хотел причинять ей больше боли, чем уже причинил.

— Прости. — Я поцеловал ее. — Ты так хорошо меня приняла. Такая хорошая девочка. Просто дыши, Эмилия.

— Мне просто… нужна минутка, — прошептала она.

Блять. Ее боль была как удар под дых. Приподнявшись, я посмотрел вниз, выходя из ее идеальной маленькой киски. Мой член был испачкан красным, и я застонал от этого зрелища.

— Твоя кровь так хорошо смотрится на моем члене, принцесса. — Неистовая потребность охватила меня при виде этого.

Эта кровь была моей. Она была моей. Никто другой никогда не был в ней и, черт возьми, никогда не будет. Я хотел каждую частичку того сладкого подарка, который она мне только что преподнесла. Я сжал свой член, поглаживая его, размазывая по всей длине эту алую полоску и влагу. Блять. Я уставился на ее киску, желая снова попробовать ее на вкус, ощутить вкус ее разрушенной невинности.

Мои плечи раздвинули ее бедра, прежде чем я провел языком по всей длине ее щели. Ее сладкий вкус, смешанный с металлическим привкусом, заставил мой член запульсировать, и я отпустил его, прежде чем кончить на простыни, как подросток.

— Черт, Джио. — Ее пальцы зарылись в мои волосы, дергая их. Она застонала, когда я проник в нее языком, затем обвел ее клитор, снова и снова, пока она не начала извиваться на кровати, а с ее губ не сорвались бессвязные слова.

Я трахал бесчисленное количество женщин, и все они знали, что делают, и все же эта маленькая девственница Эмилия Донато доводила меня до исступления. Я чувствовал себя диким, потерявшим контроль. Бешеным.

— Я хочу, чтобы ты выкрикивала мое имя. — Я снова проник в нее языком, наслаждаясь тем, как ее маленькая жадная киска сжимается и пульсирует в ответ. — Кончи для меня, Эмилия. На мой язык.

Через несколько секунд она выкрикивала мое имя так, словно я был ее личным богом, и я больше не мог этого выносить. В тот момент она была нужна мне больше, чем воздух в легких. Она все еще дрожала и тяжело дышала, когда я схватил ее за бедра и навалился на нее. Когда я вошел в нее, у меня вырвался стон. Никогда еще я не чувствовал себя так хорошо. У такого мужчины, как я, не должно быть слабостей, но мне было все равно. Я хотел быть слабым ради нее.

— Идеальная. Моя. — Я поцеловал ее, и ее язык встретился с моим, такой нетерпеливый, такой открытый.

На этот раз, когда я пошевелился, ее бедра прижались ко мне, приглашая войти. Я почувствовал вкус рая, которого, как я знал, мне никогда не достичь, и я хотел насладиться каждым его мгновением.

— Никогда, черт возьми, не отпущу тебя, Эмилия.

Она провела ногтями по моей щетине, а его губы задержались на моих.

— Я выбираю тебя, Джио. Что бы ни случилось дальше.

Дальше будет то, что я женюсь на ней и буду трахать ее так часто, как только смогу.

Я схватил ее за горло, мои покрытые татуировками пальцы касались ее безупречной кожи.

— Моя. — Я наклонился к ней, и ее тихие вздохи были сладчайшей музыкой для моих ушей.

Хотя она ощущалась чертовски хорошо. Ее тугая киска, неприкрытые эмоции в ее глазах, вкус ее крови на моем языке… Я кончил сильно, все мое тело напряглось, когда волна за волной чистого экстаза прокатились по мне. В одно мгновение Эмилия Донато глубоко вонзила свои ногти — в прямом и переносном смысле — и я захотел, чтобы она выгравировала свое имя на моей проклятой душе.

— Черт возьми, Эмилия, — простонал я, прежде чем рухнуть на нее сверху. — Такая хорошая девочка.

Когда я смог дышать и ходить, я пошел в ванную и взял полотенце. Она была похожа на богиню, распростертую на моей кровати, обнаженная, с горящими глазами и растрепанными волосами. Моя сперма была размазана по ее бедрам, стекая из ее киски. Блять. Мой член снова дернулся, и, клянусь Богом, я собирался провести всю следующую неделю, трахая ее. Когда я потянулся, чтобы прижать полотенце у нее между ног, она покраснела и попыталась их раздвинуть.

Я ухмыльнулся.

— Серьезно?

— Это… Я могу сама о себе позаботиться.

Как же я ненавидел эти чертовы слова.

— Но ты же не собираешься этого делать. — Я приподнял бровь, когда она открыла рот, чтобы возразить. — Я просто жду второго страйка, Эмилия. Я не буду трахать тебя сегодня вечером, но не думай, что я не отшлепаю тебя.

Она замолчала, и я улыбнулся.

— А теперь… — Я бросил полотенце в корзину для белья, прежде чем принести ей обезболивающее и воду. — Возьми это и выпей воды.

На ее лице было написано неповиновение, но думаю, что она была раздражена и не была настроена на порку сегодня вечером. Итак, она сделала, как ей было сказано.

— Хорошая девочка.

Я выключил свет и забрался в постель рядом с ней. Эмилия большую часть времени была сдержанной и вызывающей, но ночью, в моей постели, она становилась другой. Как будто здесь, на этом квадрате пены, границы дозволенного между нами больше не существовали. Но сегодня вечером она отодвинулась от меня, пытаясь увеличить расстояние между нами. Черт возьми, она наконец-то призналась, что хочет меня, отдалась мне только для того, чтобы воздвигнуть стену между нами. Я прижал ее к себе, слишком поздно осознав свою ошибку. Ее обнаженное тело, прижатое к моему, было сущим адом, но оно того стоило. Через несколько секунд ее пальцы переплелись с моими у нее на груди, и она держалась за меня так, словно я был ее чертовым спасательным кругом. И так оно и будет. Всегда.

Эмилия была лучом чистого, ослепительного света в моем темном мире, и я наслаждался ее теплом. Иногда она раскалялась докрасна и обжигала меня, но я терпел и боль тоже. Я даже не осознавал, какой холодной была моя жизнь до нее.

Я собирался покончить с Компанией, а