Пожиратели огня - Луи Жаколио

Виллиго обладал чрезвычайно быстрым соображением. Он сразу понял, что силою ничего не возьмешь, а ночью не поможет и хитрость. Днем можно было войти в дом белого человека и броситься с воинами вслед за ним, но возможно ли было дожидаться дня? Теперь был еще только пятый час.

Он задумался, опустив голову на грудь. Через несколько времени он вновь ее поднял и бодро выпрямился.

В его голове составился до дерзости смелый план, в котором отводилась, между прочим, роль и Джону Джильпингу.

Черный Орел оставил Вивагу караулить подъезд консульства, а сам с остальными воинами побежал в гостиницу посоветоваться с англичанином. Блэка он побоялся оставить возле дома и взял с собою, привязав на веревку.

Оставив воинов на улице, Виллиго вошел в гостиницу один. Коридорный проводил его в павильон, занимаемый англичанином, который в это время сладко спал и видел во сне, что будто он уже не просто Джильпинг, а лорд Воанго, английский премьер, и читает в палате написанную им тронную речь. Вот его приветствуют аплодисментами… Аплодисменты так громки, что лорд Воанго просыпается… и что же? Оказывается, что в двери павильона изо всех сил стучит Виллиго.

— Отворите, Воанго!.. Да отворяйте же!

Джильпинг вскочил, как встрепанный, и впустил нагарнука. Увидав, что дикарь один, он вскричал с глубокою, искреннею грустью:

— Они погибли?

— Не знаю, но дело, по всей вероятности, очень плохо.

И Черный Орел наскоро познакомил Джильпинга с последними происшествиями. Окончив рассказ, он прибавил:

— Если Воанго поможет Черному Орлу, то наши друзья будут немедленно спасены!

— Я к твоим услугам, — отвечал англичанин.

— Хорошо. Черный Орел расскажет тебе одну историю, а ты соображай.

— Я слушаю.

— Два года тому назад Черный Орел был в Мельбурне, и вот что он видел: один скваттер заболел и, чувствуя приближение смерти, послал ночью за консулом своей страны, чтобы тот засвидетельствовал ему завещание.

— Очень возможно, — отвечал Джильпинг. — Консулы обязаны свидетельствовать все бумаги подданных своего государства.

— Хорошо, Воанго. Так скажи мне: всегда ли это так бывает?

— Обязательно. Если умирающий пригласит своего консула, то консул не вправе отказаться.

— Так пусть Воанго заболеет и позовет к себе португальского консула.

— Это для чего? — удивился Джильпинг, не отличавшийся быстротою соображения.

— Чтобы Черный Орел и его воины тем временем проникли в консульский дом и освободили пленников.

Джильпинг изумленно взглянул на дикаря. Считая Черного Орла человеком низшей расы, он никак не мог поверить, чтобы ему в голову могла прийти такая блестящая мысль.

— Неужели Воанго колеблется? — с тревогой спросил нагарнук.

— О нет, нисколько. Для наших друзей я на все готов!

— Спасибо тебе! Воанго теперь друг Виллиго, а это нечасто бывает! — заметил дикарь и рассмеялся своему невинному каламбуру.

Воанго — болотная неуклюжая птица, служащая обыкновенно добычею орла. Джон Джильпинг не понял каламбура и рассмеялся тоже, иначе он бы, наверное, обиделся.

Черному Орлу пришла мысль поистине гениальная и при данных обстоятельствах, быть может, единственно исполнимая. Как ни был хитер и лукав барон де Функаль, иначе m-r Люс, но и ему не могло бы прийти в голову, что для него расставят западню в самой людной гостинице Мельбурна.

Оставалось только обдумать подробности проекта. Самый лучший способ исполнения придумал опять-таки Черный Орел.

Португальский консул не имел понятия о Джильпинге, поэтому трудная задача завлечь дипломата в гостиницу выпала на долю англичанина.

Басню придумали необыкновенно простую: будто бы друг Джильпинга, португалец родом, собирался вернуться на родину, составив себе в Австралии огромное состояние, но на пути заболел в Мельбурне и, чувствуя приближение смерти, пожелал написать завещание. С этой целью он-де и приглашает к себе своего консула, чтобы завещание вышло по всей форме и не подало впоследствии повода для оспаривания. Все это предполагалось произнести перед сыщиком с подобающей интонацией и с ловко разыгранным волнением в конце речи. Звание члена Лондонского географического общества, подтвержденное дипломом, должно было окончательно успокоить сыщика.

Остальное подразумевалось само собою: Виллиго с своими воинами, спрятавшись в соседней комнате, бросятся в решительную минуту на консула, свяжут его и затем ворвутся в консульский дом.

Тут Джильпинг вставил от себя замечание:

— Но ведь консул может взять с собой несколько человек провожатых! — сказал он.

— Тем лучше: меньше народа останется в консульстве! — возразил Виллиго.

— Но ведь тогда произойдет борьба…

— Не бойся, Воанго. Они и ахнуть не успеют, как мы их схватим и свяжем.

— Так для этого нужно, чтобы кто-нибудь лег на постель; иначе у них сейчас же явится подозрение.

— Правда твоя, Воанго. Хорошо, в постель лягу я. Как только он подойдет ко мне, я кинусь к нему на горло.

— Этого мало, Виллиго. Нужно, чтобы кто-нибудь сидел около больного, покуда я хожу, и встретил бы нас. Я знаю, что за народ европейские сыщики: чуть немножко что не так — сейчас же заметят.

— Воанго опытный муж, он настоящий муж совета! — заметил Виллиго.

Почтенный Джильпинг заботился об этих предосторожностях просто потому, что желал сберечь отца для своего многочисленного потомства, супруга для миссис Джильпинг и будущего баронета для Соединенного Королевства.

Он позвонил. Вошел коридорный.

В то время в Австралии коридорные при гостиницах были все народ отпетый, отчаянный.

— Хочешь заработать в два часа сто долларов? — спросил коридорного англичанин.

— А что для этого нужно сделать?

— Покуда я хожу, побыть здесь с этим вот господином, ничему не удивляться, что бы ни пришлось тебе увидать и услыхать, отворить дверь, когда я вернусь, и быстро исчезнуть вон.

— All right, sir (хорошо, сэр).

Джильпинг попал очень удачно: коридорный был человек небезгрешный и боялся властей, как, огня. С его стороны нельзя было опасаться доноса или даже простого разглашения.

— Вот тебе сто долларов.

Коридорный сунул деньги в карман, переменил во рту табачную жвачку и преважно развалился на диване.

— Так я ухожу! — сказал Джильпинг.

— Подожди, я сейчас впущу моих воинов! — возразил вождь.

Через несколько минут в комнату вошли пять нагарнуков. Они сбросили с себя плащи и остались в национальных военных костюмах. Коридорный, будучи весь поглощен сплевыванием табачного осадка изо рта в таз, стоявший от него в нескольких шагах, не обратил на вошедших никакого внимания.