Оракул - Сергей Шведов

— Я бы не поручился за то, что мой предок Михайло Глинский был примерным христианином, но вы преувеличиваете степень его падения, Друбич. Не забывайте, что он был потомком ведунов, на протяжении столетий верой и правдой служивших богу Йо. Создателю Йо. Даждьбогу. И до пришествия Христа оракул был посредником между Создателем и его гайосарами.

— Прошу прощения, а кто они такие эти гайосары, — влез в разговор вертлявый иностранец Калиостро, которого императрица зачем-то навязала Друбичу в попутчики. Нет слов, итальянец был человеком неглупым, но уж больно подозрительным. В Петербурге его считали то ли масоном, то ли вольтерьянцем, то ли шпионом папского престола. Но чернокнижником он, во всяком случае, был — это точно.

— Праведники, идущие путем Йо.

— Йороды, в общем, — проявил осведомленность итальянец, чем, кажется, удивил графа Глинского. — Гайо Юлий гайосар, так, кажется, звали человека, который был верховным жрецом храма Йопитера в Риме. Храм исчез, зато на его месте вырос собор Святого Петра. Но все правители с тех пор заимели претензию называться цезарями, то бишь гайосарами, а И может, гайосарами они назывались всегда?

— Вы поразительно осведомленный человек, господин Калиостро,—усмехнулся Глинский.

— Положение вольного каменщика обязывает, — отозвался нахальный итальянец.

Друбич первый раз видел человека, который, глазом не моргнув, признавался в принадлежности к тайной организации, о которой в Петербурге ходило множество весьма негативных слухов. Но, возможно, итальянец решил, что в логове российского чернокнижника можно не стесняться. И, похоже, он не ошибся в своих расчетах. Во всяком случае, его признание не произвело на графа Глинского ровным счетом никакого впечатления.

— Вы не будете возражать, граф, если я приглашу в вашу келью двух наших спутников, господ Иванова и Рябушкина?

— Они тоже масоны?

— Да, — спокойно сказал Калиостро. — Этих людей не испугаешь тайнами мироздания. Глинский не возражал, и через пять минут к обосновавшейся в подземелье компании присоединились еще двое типов, которых Друбич знал постольку, поскольку они были его попутчиками на пути из Петербурга в село Горелово, но он никак не предполагал, что прибыли они сюда с тайной целью и, скорее всего, по заданию императрицы. Господин Рябушкин очень скоро подтвердил это предположение Друбича. Во всяком случае, представитель Тайной канцелярии намекнул Глинскому, что именно его мнение будет решающим для сомневающейся государыни.

— Когда появились первые сведения об оракуле? — полюбопытствовал неугомонный Калиостро.

— Боюсь, что очень давно, — вздохнул Глинский. — Так давно, что точной даты история не сохранила.

— А кто из ваших предков первым догадался, что из связи с оракулом можно извлечь практическую пользу?

— Мои предки знали это всегда, — надменно вскинул голову Глинский. — Они были гайосарами, не забывайте этого, милейший. А гайосар тем и отличается от обычного смертного, что знает, как получить от бога нужный результат.

Друбича самоуверенность чернокнижника раздражала. Он не верил, что граф Глинский добьется успеха там, где терпели поражение все его предшественники. Друбич всерьез опасался за свою бессмертную душу. Не говоря уже о том, что у присутствующих имелись все шансы угодить на дыбу за связь с дьяволом. Возможно, во времена языческие этот оракул и помогал своим жрецам обрести власть над соплеменниками, но сейчас его возможностей вряд ли хватит на то, чтобы обеспечить безопасность и процветание своим новым адептам.

— Вы разрешите взглянуть на ваш перстень, господин Друбич?

Ярославу не очень хотелось передавать семейную реликвию в руки подозрительного итальянца, но и отказать в просьбе повода не нашлось. Перстень медленно сполз с пальца Друбича и перешел в руки Калиостро. Вспышка едва не ослепила Ярослава, но, похоже, эту вспышку видел только он. Память возвратилась к Кузнецову не сразу, и он некоторое время пребывал в промежуточном и весьма болезненном состоянии, не совсем понимая, каким образом здесь оказался и что это за люди собрались за уставленным подозрительными склянками дубовым столом. Наконец, Кузнецов зацепился взглядом за Кравчинского, одобрительно ему подмигнувшего. В мозгах прояснилось. Ярослав не только обрел себя, но и сохранил в памяти все пережитое в образе Друбича. В том числе и страх бывшего поручика, а ныне полковника перед оракулом. Будучи человеком неверующим, Кузнецов за свою душу не очень волновался, но и становиться игрушкой в руках бездумного компьютера ему тоже не улыбалось.

А Глинский тем временем приступил к новому опыту, тем более что теперь в его руках были все необходимые компоненты, то есть диадема и два перстня.

— Откуда взялся второй перстень? — спросил шепотом у Кузнецова Кравчинский.

— Семейная реликвия Друбичей, — также шепотом отозвался Ярослав.

— А диадема?

— Диадема, видимо, находилась в императорской сокровищнице.

Опираясь на сведения, полученные в образе Друбича, Кузнецов теперь мог реконструировать события, происходившие более двухсот лет назад. Глинский, безусловно, знал, что полную власть над оракулом дают диадема и два перстня. Тогда как в роду Глинских сохранился только один необходимый компонент. И когда он увидел перстень на пальце Друбича, то приложил массу усилий, чтобы с помощью своей сестры соблазнить простоватого поручика. Но необходима была еще и диадема. К счастью для безумного графа, обнаружилась и она. Основные события разворачивались в Петербурге. Оракул, как уже убедился Ярослав, способен действовать и пророчествовать на расстоянии. Но, к сожалению, он не мог гарантировать жизнь Глинскому в Северной столице. Напуганный настойчивостью чернокнижника и понукаемый императрицей Друбич нанес-таки смертельный удар «бессмертному». Не исключено, правда, что он убил его дважды. Сначала здесь, в окрестностях села Горелово, а потом и в Петербурге, куда безумный граф заявился после «воскрешения из мертвых». То-то он наделал там переполоха! Немудрено, что слухи об этой истории докатились до ушей Терентия Филипповича Доренко спустя почти полтора столетия.

— Скорее всего, верен второй вариант, — предположил Кравчинский.—Думаю, что поединок состоялся именно здесь, в этом подвале, когда напуганный Друбич понял, что чернокнижник втягивает его во что-то нехорошее. Согласись, вся эта обстановочка способна произвести впечатление на неискушенную душу. Мой тебе совет, не надевай пока перстня, дабы не помешать нашему другу в его героических усилиях.

Ярослав вынужден был согласиться, что метаморфозы, происходящие в подвале, способны напугать кого угодно. Ибо стены кабинета чернокнижника стали расползаться самым неподобающим образом. Стол с колбами тоже словно бы растворился в воздухе, а все находившиеся в помещении люди переместились каким-то непостижимым образом внутрь храма Йо, где Ярослав уже успел побывать дважды. Причем здесь оказались не только четверо мужчин, но и Катюша с «императрицей». Перстень вновь перешел в руки Ярослава, но надевать его на палец он не спешил. Что же касается диадемы, то она украшала голову Катюши. Глинский остановился подле кристалла, занимающего центральное место в огромном зале. Кристалл висел над массивной плитой, испещренной не то иероглифами, не то пиктограммами. На этой плите Ярослав без труда обнаружил два изображения летучей мыши, как две капли похожие на те, что были на перстнях. Глинский приложил свой перстень к пиктограмме и вопросительно посмотрел на детектива, Ярославу не оставалось ничего другого, как надеть перстень на палец и последовать его примеру. Последовал странный щелчок, и кристалл поменял свою окраску, превратившись из голубоватого в ярко-оранжевый. Никаких особых перемен в себе Ярослав не обнаружил, он по-прежнему оставался Кузнецовым. Очень может быть, что оракулу отыгравший свою роль Друбич стал уже не нужен. Детективу показалось, что и Колян Ходулин избавился наконец от своего родового проклятия и вновь превратился в самого себя. Такому исходу приключения можно было бы только порадоваться, но как раз в эту минуту в мозгах у Ярослава всплыла мысль о миссии, для выполнения которой он якобы был предназначен. Что это была за миссия, он не знал, поскольку мысль была явно чужая, пришедшая откуда-то извне и потому чрезвычайно детектива напугавшая. Он поспешно отдернул руку с перстнем от плиты, но это ровным счетом ничего не изменило ни в нем самом, ни в окружающем мире. Стены храма раздвинулись, открывая путь, ведущий в неизведанное. Возможно, это и был путь Йо, о котором так много говорил граф Глинский. Впрочем, чернокнижнику на эту божественную дорогу ступить так и не довелось — по ней решительно пошел его потомок, Колян Ходулин. Следом за ним двинулась Катюша. А Ярослав притормозил только потому, что его схватил за рукав Аполлон Кравчинский: