Сестры - Наталья Невская

боялся отказа, что уже несколько месяцев откладывал объяснение. Решил все сказать сегодня — и что?

«Без всякой задней мысли, болван!»

Дама сердца тем временем вынула изящное колечко с опалом. Вопросительно взглянула на Андрея, улыбаясь.

— Что это ты вдруг?

— Вот что, Лиза, — Андрей почувствовал, как входит в холодную воду. — Я давно хотел тебе сказать, да все никак не решался. — Нет, вода, пожалуй, была ледяной. — Я давно люблю тебя. И хочу предложить, как говорится, руку и сердце. Нет-нет, — поспешно добавил он, видя протест на лице Лизы. — Ничего сейчас не говори. Подумай, взвесь. Я ни о чем не прошу. Ни в коем случае не тороплю. Ответишь мне, когда сочтешь нужным. — Он выдохнул. — Все.

— Андрей… — грустно начала Лиза, но он перебил ее.

— Что ты там говорила про десерт? И, как обычно, кофе?

Она молча кивнула. Андрей стал шутить, показал детский фокус с бумажной салфеткой и чайной ложкой, вспомнил забавный случай из последней командировки в Лондон, куда они ездили вместе. Втянул Лизу в водоворот необязательной болтовни. За разговором она как-то забыла о его предложении, и только когда он проводил ее до дома, и они стояли у дверей подъезда, и Андрей просительно смотрел на нее, — только тогда она вдруг все вспомнила и ощутила жгучую неловкость и печаль.

Лиза молча покачала головой. Андрей пожал плечами и выдавил улыбку. Развернулся и, зябко поводя плечами, исчез за углом дома. Все это время она смотрела Андрею вслед и боролась с желанием окликнуть его. Но мысль, что позовет она его исключительно из жалости, хоть и взращенной на симпатии к этому человеку, все-таки остановила.

Ей стало легче, когда он скрылся из глаз. Словно сбросила ношу. Она посмотрела по сторонам с неясным ощущением, что на нее смотрит кто-то чужой. Но ничего странного не заметила и спокойно вошла в подъезд.

Кирилл, следивший за Лизой из-за дерева, с облегчением вздохнул. Он очень боялся, что она пригласит в дом провожавшего ее мужчину. И еще его пугало чувство, что он не сможет совладать с собой и бросится, как кретин, между ними. Показался бы перед Лизой во всей своей неземной красоте.

Он подождал, пока она скроется за дверью, и не спеша направился к своей машине. Кирилл в отличие от Лизы совершенно не почувствовал, что и за ним кто-то наблюдает. И когда темный «БМВ» с погашенными фарами вылетел из-за угла и на большой скорости помчался прямо на него, Кирилл лишь чудом сумел увернуться.

Бормоча проклятия в адрес полоумных водителей, он благополучно добрался до своего «опеля» и осторожно поехал домой. Теперь, когда в его жизни появился смысл, он стал бояться коварных и подлых неожиданностей.

12

Голова раскалывалась. Катя осторожно встала, стараясь делать как можно меньше движений. Прошаркала в ванную, глядя в пол и не посмотрев против обыкновения в зеркало. Но когда чистила зубы, машинально подняла голову и уперлась в свое отражение.

— Сволочь, урод, — она бессильно застонала.

Синяк под глазом хоть и утратил страшный синюшный оттенок, но все еще выглядел омерзительно. Неделя как минимум прочного сидения дома. Гад.

Кое-как умылась и, превозмогая головную боль, заставила себя проглотить кофе. Потом снова легла в постель. Ни вставать, ни что-либо делать у нее не было никакого желания. Хотелось провести в мягкой кровати вечность, задремать, уснуть и уж больше не просыпаться. Что угодно, лишь бы не видеть этого ублюдка, эту чертову мерзкую физиономию.

Катя прикрыла глаза, и перед ней снова возникла отвратительная сцена скандала. Она перевернулась на другой бок и с тоской подумала, что отныне не сможет изжить из памяти ни одну подробность этого «милого» разбирательства.

И ведь из-за какого пустяка!

«Катя, ну-ка поди сюда». Словно собачку позвал. Я сразу взвилась. А не надо было лезть на рожон, надо было сначала выяснить, что ему от меня понадобилось.

«Что это ты делала за моим столом?» И как я могла забыть про этот пыльный след? И зачем сразу скисла, полезла оправдываться! Как будто мгновенно признала свою вину. А ему только дай повод — сразу вцепится. Садист проклятый.

«Я тебе сколько раз говорил! Не лезь! Не твое дело!» Если бы он не заломил мне руку, я бы, наверное, сумела отшутиться. Но было так больно, что я не смогла не дать ему сдачи. Здорово ударила по икре, он аж взвизгнул. И понеслось.

В конце концов Артем влепил Кате так, что она отлетела к дальней стене. Сползла на пол, закрыла глаза. Только тут он испугался. Подлетел к ней, начал говорить что-то извинительное. Но Кате уже было все равно. Она зло взглянула на него, прошептала отчетливо: «Ненавижу» и снова закрыла глаза.

Он взял ее на руки, отнес в спальню. Засуетился.

Теперь она с ним не разговаривает, сидит дома и пьет водку. Вчера к его приходу нализалась так, что даже сказала ему пару слов, хотя и не собиралась прерывать бойкота. Сегодня зато голова трещит, как армейский барабан во время парада. Она посмотрела на часы и поморщилась: шесть вечера. Бесцельный туманно-апатичный день в постели.

Резко и противно зазвонил телефон. Катя свернулась калачиком и накрылась одеялом с головой. После пятого звонка включился автоответчик.

— Катенька, возьми трубку.

Артем! Она заткнула уши. Пролежала без движения минуты три. Высунула нос.

— Я буду звонить, пока ты не ответишь, — спокойный уверенный голос.

— Пошел к черту, подонок! — закричала Катя телефону, запустила в него подушкой, промазала, чертыхнулась и снова зарылась в одеяло. Правда, уши затыкать не стала и потому слышала, как Артем сказал:

— Я устал от этой ссоры. Прости меня. Через час буду дома, и мы сходим куда-нибудь поужинаем, — и отключился.

— Куда это, интересно, я пойду с такой рожей! — отчаянно прокричала Катя и, ткнувшись носом в простыню, зарыдала.

Навзрыд, всхлипывая совсем по-детски. Как не плакала уже очень давно. Со слезами словно вытекла вся злость, вся энергия. Когда Артем вошел в спальню, Катя с опухшим лицом лежала без движения, опустошенная и измученная.

Он молча обнял ее, беспрерывно шепча: «Прости меня, пожалуйста», и баюкая, как ребенка. Она по-прежнему не говорила ни слова, но молчание уже не было враждебным. Артем, почувствовав это, достал сразу несколько небольших свертков.

— Смотри, что я тебе принес, — говорил он, шелестя бумагой. — Это тебе темные очки. Помнишь, ты такие хотела? А это браслет, сапфиры и небольшие бриллианты. Вот это новые часы…

Он ссыпал подарки около нее небольшой горкой. Катя апатично смотрела на желанные когда-то