Точная Формула Кошмара - Жан Рэ
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я перевел немецкие страницы.
Немецкий Манускрипт
Нижеизложенное предназначено Герману, когда он вернется из-за океана.
Если он не отыщет меня, если меня и бедных моих подруг поглотит окружающая нас чудовищная тайна, пусть узнает из этой маленькой тетрадки о наших страшных, томительных днях.
Пусть это послужит доказательством моей нежной привязанности: нужно немало смелости, особенно женщине, чтобы вести дневник на пограничье безумия. Пусть он помолится за меня, если усомнится в спасении моей души…
После смерти тети Хедвиги я не захотела более оставаться в нашем жилище на Хольцдамме.
Сестры Рюкхарт мне предложили переехать на Дайхштрассе. Они занимали просторные апартаменты в большом доме советника Хюнебайна — старого холостяка, жившего затворником на первом этаже среди книг, картин и эстампов.
Симпатичные старые девы — Лотта, Элеонора и Мета — всячески старались усладить мою жизнь. Горничная Фрида, которую я взяла с собой, кажется, понравилась старой фрау Пильц — уникальной кухарке Рюкхартов: она, по слухам, отклонила предложение одного герцога, только бы не покидать своих хозяек.
В этот вечер…
Этим вечером, превратившим нашу приятную и спокойную жизнь в тягостный кошмар, мы не поехали на праздник в Темпельгоф из-за проливного дождя.
Фрау Пильц, всегда предпочитающая видеть нас дома, устроила роскошный ужин: она подала жареную форель и паштет из цесарки. Лотта предприняла настоящие раскопки в подвале, чтобы отыскать бутылку знаменитой капской водки, стареющей там уже лет двадцать. Мы сидели за столом и любовались золотистым мерцанием алкоголя в рюмках богемского хрусталя.
Элеонора заварила китайский чай «су-чонг», что привез нам в подарок один старый моряк из Бремена.
Сквозь порывы ветра и шум дождя послышались восемь ударов колокола церкви святого Петра.
Фрида, сидевшая у огня, клевала носом над иллюстрированной Библией: она не умела читать, но обожала рассматривать гравюры. В конце концов, она спросила разрешения пойти спать. Мы вчетвером принялись разбирать цветные шелковые нитки для вышивки Меты. Снизу донесся легкий скрежет — советник закрыл свою комнату на двойной поворот ключа. Фрау Пильц поднялась к себе, пожелав нам по дороге доброй ночи через закрытую дверь и добавив, что из-за паршивой погоды вряд ли удастся к завтрашнему обеду добыть свежей рыбы. Из дырявого водостока соседнего дома пробилась дождевая струя и принялась долбить мостовую. Ураганный ветер ворвался на улицу, распылив ливень серебряной пеленой. Наверху что-то завизжало и грохнуло.
Лотта вздрогнула.
— Ставень на чердаке.
Она раздвинула гранатовый занавес и выглянула.
— Боже, черным-черно.
Часы где-то в доме пробили полчаса. Лотта подошла к столу.
— Не хочется спать. Во всяком случае, не хочется идти в постель. Мне чудится, темнота и дождь накинутся на меня во сне.
— Дура, — возмутилась простодушная Элеонора. — Если не хочется спать, давайте по-мужски нальем водки и выпьем.
Ее слова растворились в тишине комнаты.
Элеонора вставила в канделябр три свечи, отлитых из редкого сиенского воска: они горели дивным розовым пламенем и дышали цветами и ладаном.
Во что бы то ни стало хотели мы придать праздничный тон этому вечеру, окруженному ливнем и темнотой, и почему-то ничего не получалось.
Энергичное лицо Элеоноры омрачилось внезапным дурным настроением; мне показалось, что Лотта страдала от духоты; Мета безмятежно склонилась над вышивкой. Однако в ней ощущалась настороженность, словно она пыталась уловить посторонний призвук в глубине молчания.
Дверь отворилась и вошла Фрида. Пошатываясь, добрела до камина и рухнула в кресло: ее ошалелые глаза останавливались по очереди на каждой из нас.
— Она спит на ходу, — предположила Элеонора.
Фрида энергично замотала головой. Порывалась заговорить. Я протянула свою рюмку водки и она опрокинула ее залпом на манер кучеров и носильщиков.
В любое другое время мы были бы шокированы, но сейчас у Фриды был такой несчастный вид, и к тому же атмосфера последних минут была столь тягостной, что никто на это не обратил внимания.
— Там, — начала Фрида, — там…
Ее взгляд, смягчившийся на секунду, вновь похолодел.
Элеонора резко постучала по столу.
— Нет, не могу… — выдохнула Фрида. Элеонора решительно подошла к ней.
— В чем дело? Что вы слышали или видели? Что случилось, в конце концов?
— Что случилось? — Фрида задумалась. — Не могу объяснить. Страшно… великий ужас в моей комнате.
— Ах, — воскликнули мы хором.
— Обычный кошмар, — сказала Мета. — Когда неожиданно просыпаешься, а голова накрыта одеялом…
Фрида снова задумалась.
— Нет, фрейлейн, я только задремала и вдруг… Как бы вам объяснить… невыносимо… страшно в моей комнате.
— Боже мой, — вступила я в разговор, — у тебя ничего не поймешь.
Фрида отчаянно затрясла головой.
— Куда угодно… Просижу всю ночь на ступеньке под дождем, только не вернусь в проклятущую кровать.
— Это же надо быть такой идиоткой! Пойду сама посмотрю, — заявила Элеонора, набрасывая шаль на плечи.
На стене посреди университетских наградных листов висела старая рапира папы Рюкхарта. Элеонора помедлила перед ней, усмехнулась, взяла канделябр с розовыми свечами и двинулась к двери, окутанная ароматом душистого ладана.
— Ради Господа Бога, не оставляйте ее одну! — вскрикнула Фрида.
Мы неуверенно приблизились к лестнице. На площадке перед чердаком скользнул розовый отблеск.
Мы остановились в полутьме на первых ступенях. Услышали, как Элеонора толкнула дверь. Настала минута осторожного молчания. Пальцы Фриды сжали мой локоть. Она застонала.
— Не оставляйте ее одну…
В этот момент взорвался хохот, настолько чудовищный, что я предпочла бы умереть, нежели услышать подобное еще раз. Мета вскинула руку.
— Там! Какая-то фигура… там!
Между тем дом постепенно ожил. Советник и фрау Пильц показались в желтом ореоле зажженных свеч.
— Фрейлейн Элеонора, — захныкала Фрида. — Господи Иисусе, как мы ее отыщем?
Мои губы зашевелились сами собой: — Мы никогда ее не отыщем.
Комната Фриды была пуста. Канделябр стоял на полу и свечи озарялись мягким розовым сиянием.
Мы перерыли весь дом и даже залезли на крышу: Элеонора исчезла.
* * *На помощь полиции рассчитывать было бесполезно. В полицейский участок ворвалась обезумевшая толпа, разломала мебель, разбила стекла. Полицейских, как паяцев, трясли и перекидывали от одной группы к другой. В эту ночь бесследно пропали восемьдесят человек.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});