Территория сердца - Весела Костадинова

— Вы про этот диктофон говорите? — тихо спросила я, извлекая маленький аппарат из скрытого кармана рубашки на груди, пристегнутого тонкой булавкой.

В комнате повисла напряженная тишина. Я медленно достала диктофон, чувствуя на себе взгляды всех присутствующих. Елена побледнела, её торжество мгновенно угасло, сменившись растерянностью и чем-то похожим на страх.

— Вы про этот диктофон говорите? — повторила я спокойно, держа аппарат на виду. Мои пальцы сжали его чуть сильнее, чем нужно, но я старалась держать себя в руках.

Александр смотрел на меня, его глаза сузились. Он не двигался, лишь наблюдал, и в этом молчании было больше, чем в любом его слове.

— Да, этот, — холодно произнёс Александр, его взгляд теперь был прикован к Елене. — Может, кто-то хочет объяснить, что здесь происходит? И что тогда это такое? — его рука нырнула под стол и он извлек на свет мой пропавший золотистый плеер, положив на свой стол.

Я положила второй прибор рядом — сходство было несомненное: цвет, размер. Только на моем плеере царапин было побольше, что не мудрено — я таскалась с ним по всей Москве, слушая музыку.

— Мой плеер, Александр Юрьевич, — похоже я единственная, кто в этом кабинете сохранял спокойствие, хотя внутри у меня все дрожало. — Хотите, сами убедитесь, — я передала ему белые наушники, которые до сих пор держала в руке. Он быстро вставил их в гнездо и включил, вставив наушник в свое ухо.

— Как мне велели Алла Викторовна и вы, — продолжала я, — я глаз с диктофона не спускала, а вот плеер, тот да, оставался без присмотра, но, как правило его я всегда убирала в первый ящик стола, вместе с наушниками, которых у меня один комплект и я их меняю. Теперь, внимание, вопрос: кому и что понадобилось рыть в моем столе?

Елена пошатнулась, но жалости к ней я уже не чувствовала — она свой лимит исчерпала.

— Я…. — на ней скрестились взгляды всех, кто был в кабинете, — я… думала….

— Повтори, — лед в голосе Александра мог заморозить любого, — где ты сказала его нашла?

— Я… нашла его… в туалете. Она его там оставила…

— Не правда, — зло отчеканила я, — плеер всегда лежал в первом ящике стола. Я всегда старалась их не перепутать, поэтому один бросала в ящик, второй доставала из сейфа. И никогда не слушала музыку в офисе днем.

— Это не правда! Я не лазила……

— Не переживайте, Елена Вячеславовна, — презрительно бросила я. — Никто и в мыслях не держит, что вы похожи на праведника! *

Алла прыснула в кулак, Влад, лицо которого приобретало нормальный цвет, тихо рассмеялся, даже в глазах Болотова старшего проскользнули искорки смеха, хоть тут же и погасли. Мы четверо поняли друг друга с полу слова, Елена же не поняла ничего. Одной фразой я вышибла ее из того круга, который объединял нас.

— Достаточно цирка, — Александр достал наушники из уха, — Влад, Лучик, идите на свое место, — он даже не заметил, как при всех назвал меня. — Нам с Аллой Викторовной и Еленой Вячеславовной пора кое-что обсудить.

Мой плеер так и остался лежать на его столе, но, когда я хотела его взять, он перехватил руку.

— Оставь.

Спорить я не рискнула.

* Снова Лучезара цитирует О. Куваева и книгу «Территория». Все присутствующие понимают о чем она говорит, кроме Савельевой, потому что все четверо знают и любят эту книгу.

18

— Зара, это было красиво! — восхищенно сказал Влад, как только мы вышли из кабинета. — Куваевым ты ее приложила знатно! Как по крышке гроба! Бац, и нет Ленки.

— Возможно, — устало ответила я, садясь на свое место. Плеер и наушники остались в кабинете, поэтому, хоть я и зажимала диктофон в ладони, приступить к работе не могла. Там, в кабинете Александра я чувствовала торжество и злорадство — ловушка, приготовленная мной, сработала и захлопнулась, однако сейчас чувствовала лишь усталость. — Только она этого даже не поняла, Влад. Ты понял, Алла — поняла, твой отец…. А она — нет.

— Она и не могла понять, — задумчиво ответил Влад, присаживаясь рядом, на краешек стола. — Это было не просто про плеер или диктофон, это был язык, который она не знает. Она… она просто в другой реальности живёт. Как там: «От добра люди становятся хуже. Свинеют».* — это полное отображение нашей ситуации.

— Что, Влад, — я встала и присела рядом с ним, — настольная книга?

— Мама читала мне, — тихо признался он.

— И мне тоже, — я положила голову ему на плечо и закрыла глаза.

— Хреново быть детьми увлеченных геологов, — вздохнул Влад и поцеловал меня в лоб. Не было в этом жесте ничего интимного, так старший брат целует сестру. Бережно, с заботой.

— Или это самое прекрасное, — отозвалась я. — Черт его знает.

Из кабинета Александра послышались голоса на повышенных тонах. Мы с Владом переглянулись.

— Может сбежим? — тихо спросил он.

— Да ну их… — мотнула я головой, поудобнее устраиваясь на его плече.

Я почувствовала, как его дыхание стало ровнее, и эта спокойная тишина между нами наполнила приемную каким-то тихим пониманием. Мы не были одиноки в этой странной игре взрослых и амбиций. Нас связывало нечто большее, чем просто работа или обязанности — общее прошлое, осознание жизни, которой жили наши родители, и её глубина, непонятная многим вокруг нас.

Они вышли через час. Бледный, но спокойный Александр, молчаливая, сосредоточенная Алла и…. Елена, с заплаканными глазами и стертой тушью. Впервые я видела ее такой, такой разбитой и жалкой. Но жалости не было — я слишком устала от ее глупости и подлости.

Елена молча прошла мимо меня, даже не посмотрев, быстро собрала свои вещи и вышла прочь из приемной.

Алла вернулась за свой стол, чуть поджав губы.

— Я все сделаю, Александр Юрьевич, — тихо сказала она Болотову, который так и стоял в приемной, словно не знал, что делать дальше.

— Хорошо, — вздохнул он и вернулся к себе.