Коварный уклонист​ - Харитон Байконурович Мамбурин

одного из наших местных магов, который рядом с ней будет сидеть двое суток, выводя Источник из шока, и… нужно будет увеличить мою с ассистентом долю до тех же десяти тысяч. Итого двадцать пять. Через четыре-пять дней заберете свою подругу живой и здоровой.

Большие деньги для Эсхата. Для этого городка так вообще. Они у меня были, даже больше, благо что тратиться под началом Крюгера было не на что. Приличные пистолеты, ружья, пара автоматов, те самые пять гранат, всё это у меня уже было, как и несколько маскирующих костюмов из ткани и кожи. Четыре-пять дней… хм. Мы можем себе это позволить.

— Я заплачу. Вызывайте мага.

Мы договорились на пять-десять-десять. Первый взнос уходит больнице, второй я заношу завтра для мага, последний — когда буду забирать Стеллу. Выдав врачу требуемую сумму, я, осененный новой идеей, пошёл на окраину городка. «Светиться» в нём самом не было ни желания, ни повода. Время можно было провести куда продуктивнее.

Мой путь лежал на бойню. Управляющий этим весёлым местечком оказался мужиком понимающим, точнее травмированным на оба полушария и изуродованным внешне психопатом, которому было плевать за что ему платят. Его сын, крупный полуорк, определенно страдающий синдромом Дауна, получил оплаченный отпуск на несколько дней, а я место, в котором можно было попробовать «прокачаться». Обилие живой крови и плоти, несколько тяжеленых железяк, желание себя поистязать, и свободное время.

Что еще нужно для счастья?

Скрытно проверив спокойно лежащую под капельницей Стеллу, к которой каждый час заходила медсестра, я вернулся на бойню и приступил к упражнениям по поднятию тяжестей. Спустя три часа потогонки, не получив никакого заслуживающего внимания результата, сел и задумался. Сделал выводы. Сходив в кабак, вернулся с целым рюкзаком спиртного, а затем, навесив на ранее использовавшиеся грузы еще по столько же железа и чугуна, вновь приступил к упражнениям, периодически отхлебывая то местный самогон, то не менее местного барана, которому сильно не повезло стать донором номер один.

Квадра Титана, произошедшая из Триады Воина — сила, выносливость, крепость, живучесть. Алкоголь отравляет, мышечные волокна рвутся от перенапряжения, тело устаёт, телу больно. Когда становится почти невыносимо, баран лишается порции живительной крови, моментально начинающей меня восстанавливать. Цикл повторяется. Затем снова. Снова. Снова. Снова. Сменить барана. Выкурить сигарету, пока регенерируют стертые в кровь руки. Выпить. Вновь надрываться.

Через несколько часов, уже прерываясь на убой и разделку затребованных местным хозяином зверюг, я, мучимый похмельем и отупением, внезапно понимаю, что пить нужно меньше. Не алкоголя, а крови. Не восстанавливать себя целиком, а поддерживать в поврежденном состоянии. Идея оправдывается быстро полученным уровнем Квадры. Что же, значит, станет еще тяжелее. Продолжаю, ищу оптимум, экспериментирую. Потом вымоюсь, схожу в больницу, отдам деньги магу… и тогда уже возьмусь всерьез.

Это было глупо, рискованно и совершенно безответственно. Аргументов для оправдания подобного самоусиления было мало, лишь висящий высоко в небе «Надзирающий», да отсутствие малейших признаков страха у доктора и хозяина бойни. Маг, нервный сутулый эльф, с плохо скрытой радостью рассматривавший деньги, досадливо морщился, заваливая доктора требованиями по поводу того, что ему потребуется для двухсуточного бдения у ложа полугоблинши. В этом плане всё внушало уверенность. А вот в смысле того, чем я занимался на бойне, уверенности не было никакой.

До этого марафона пауэрлифтинга, я поднимал Квадры неспешно и незаметно, позволяя телу и разуму приспособиться к новым условиям, поэтому так хорошо мог замаскироваться под смертного. Сейчас же, пользуясь случаем, я шёл ва-банк, оставляя свой контроль позади, ради того, чтобы на одном тяжелом и сводящем с ума рывке вывести Квадру Титана вперед. Это был риск. Множество рисков, очевидных и не очень.

Но я всё равно тягал железо, резал животных, пил их кровь, делал несколько глотков самогона, а затем вновь шёл к тяжеленным железякам. Отупевший, разморенный, с кружащейся от тяжелого духа бойни головой. Еще, еще и еще. На всё время, что выделил доктор. Без сна, без нормальной еды, без перерыва. Кровь, алкоголь, наспех закинутая в рот полоска мяса только что забитого животного, вновь железки.

Через несколько дней я увижу Эскиольда. Вряд ли Ахиол написал ему письмо, в котором нет никаких координат для обратной связи. Я более чем уверен — есть. А если есть, то я найду способ связаться с бывшим начальством, а значит, узнаю, как там Элли и Эльма.

Вполне возможно, что узнаю нечто такое, что заставит меня сорваться с места. Бежать, плыть, лететь, ранить, допрашивать, убивать, прорываться, выживать… мстить.

Нужно быть готовым. Даже если ничего не будет, то всё равно усиление не пропадёт зря. Волна, что поднял Крюгер, набирает силу. Местные, те же маги и врачи, вовсе не горят желанием быть примерными гражданами, общество всей страны уже начало раскачку. Информация расходится кругами, недовольство обычных разумных зреет даже там, где нет агентов моего одноглазого приятеля. Скоро всё войдет в эндшпиль, а значит, каждая единица физических характеристик может увеличить разницу между жизнью и смертью.

А кроме того, хоть я и запрещал себе думать о такой мелочи, но меня просто жутко достало терять, бросать и менять оружие! Квадры были единственным, что точно останется со мной до смерти.

В себя меня привела сильная вспышка чужого страха. Она, внезапно возникнув на периферии зрения, привлекла внимание, заставила думать, анализировать, вспоминать. Кто это? Хозяин бойни. Почему этот бывший головорез смотрит на меня с таким ужасом? Кровь и грязь? Нет, я уже не раз передавал ему разделанные туши и ящики с внутренними органами в таком виде. Тогда в чем дело?

Ах да, сейчас я стоял, протирая очки, очищая их от налипшей дряни.

Он видел мои глаза. Неудачно вышло.

Сделать ничего не успеваю, да и не могу так быстро, как хотелось бы. Все мышцы «забиты» тысячами одинаковых движений, тело просто не может сообразить, что от него хотят. Но ничего делать не нужно, звероподобный человек падает набок, его конечности исходят мелкой дрожью, которая вскоре затихает, как и ходящий ходуном кадык. Кажется, мертв.

Тупо напоминаю себе, что дальше упражняться нельзя. Случилось нечто нехорошее. Место больше не годится ни для чего.

Уверенно режу еще одного барана, обреченно ждущего своей участи в небольшом загоне. Пью его кровь, много, сколько влезет.