Красавцы советского кино - Федор Раззаков

Четыре последних месяца своей жизни Янковский провел по возможности активно: по-прежнему играл в ленкомовском спектакле «Женитьба». И каждую неделю наблюдался в Онкоцентре на Каширке. В мае, когда силы стали стремительно его покидать, врачи стали навещать его дома. А за две недели до смерти родные актера обратились к целителю Сергею Грищенко из Кургана, надеясь, что он сумеет помочь Янковскому. По словам целителя:

«Мне позвонил человек, который представился другом Олега Янковского, и спросил, чем я могу помочь актеру. Мол, все уже перепробовали и вот наткнулись в газете на заметку про вас. Вы же лечите ядом? Я говорю: «Нет, я вообще рак не лечу, бессилен!» Пробовал, но люди все равно умирали… Сказал, что сожалею, но сейчас уже ничем помочь нельзя. У Янковского же после лучевой терапии печень посажена. Посоветовал пить виноградный сок с мумие, чтобы ему полегче было…»

Янковский скончался 20 мая. На следующий день в «Комсомольской правде» было опубликовано интервью с консьержкой Галиной Алексеевной, которая сидит в подъезде дома № 41 на Комсомольском проспекте, где последние 30 лет жил Янковский. Приведу из него несколько отрывков:

«— Он говорил мне: «Здравствуй, солнышко!» — Хотя я уже почти бабушка. — «Как погода?» — «Олег Иванович, я — солнышко. И на улице солнышко!» — отвечала я ему. Он улыбался…

Когда он в лифт заходил, весь подъезд знал: тут был Олег Иванович! Он же всегда ходил со своей лучшей подругой — набитой трубкой. Закурит и поднимается на третий этаж. Аромат табака — вам не передать, как он разносился по всему подъезду. Мы так любили этот запах, что специально попросили: «Олег Иванович, вы нас обкуривайте, обкуривайте!» И с тех пор он, проходя мимо, забивал свою «подругу», затягивался и спрашивал: «Ну что, подуть, солнышко?!» Выпускал несколько колец, садился за руль и уезжал. Еще пару часов соседи, спускаясь на первый этаж, заговорщически кивали: «Янковский…»

Последние полгода он сам за руль не садился. Похудел сильно. Тот человек, который в фильме «Тот самый Мюнхгаузен» говорит: «Улыбайтесь, господа!» — и тот, который выходил из подъезда в последнее время, были мало друг на друга похожи. А мы так надеялись, переживали, думали, обойдется, ну бывают же чудеса!.. Он шел играть последние спектакли, и его со сцены забирали врачи…

В последний раз я видела Олега Ивановича в четверг (14 мая. — Ф. Р.). Все с той же трубкой. Прошел, поздоровался. В его глазах был особый огонек даже во время недуга. В воскресенье его забрали в больницу. А в среду утром я пришла на работу, раздался звонок: «В семь утра в больнице не стало Олега Ивановича!» Спустилась соседка, и мы на свой страх и риск поставили траурное фото в подъезде. Утром поддержать маму, супругу Олега Ивановича, пришли сын Филипп с супругой Оксаной Фандерой. Оксана осталась, а Филипп уехал. По дороге он попросил: мол, не надо никаких фотографий выставлять. Но как же так?! Филипп поймет. Мы всем подъездом гордились Олегом Ивановичем, так его любили, что просто обязаны с ним проститься как подобает!..»

Похороны О. Янковского состоялись 22 мая. Утром состоялось отпевание актера в храме Николая Чудотворца, после чего все желающие смогли проститься с покойным в помещении театра Ленинского комсомола, где Янковский играл с 1973 года. Люди стали занимать очередь в театр еще с семи утра, и очередь растянулась на несколько километров. Из коллег Янковского на панихиде присутствовала вся труппа «Ленкома», а также: Никита Михалков, Александр Калягин, Станислав Любшин, Николай Караченцов, Александр Адабашьян, Алла Пугачева, Максим Галкин, Владимир Машков, Сергей Гармаш, Константин Хабенский, Игорь Николаев, Лариса Долина, Леонид Ярмольник, Светлана Немоляева и многие другие.

«Твой день» (номер от 23 мая, авторы — Н. Гладченко, О. Москаленко):

«…С Олегом Янковским прощались так, что казалось: разорвется сердце столицы. Коллеги актера выходили из Ленкома опустошенные, будто оставляли в театре сердце.

— Он был мужественным человеком. Он был болен, но не давал слабины. И я думала, он выиграет эту историю. Олег, дорогой, ты очень рано ушел, без тебя будет плохо, — Инна Чурикова расплакалась на сцене, с раннего утра мокрой от слез.

Друзья говорили о Янковском трудно, сдавленно, словно не веря в то, что действительно произносят эти слова…

Прощание было запланировано до 14.30. А поток людей не прекращался, становился рекой. На ближайших улицах милиция перекрыла движение машин.

Тысячи людей не успели положить к гробу Янковского цветы и остались стоять у театра. Специально для них подогнали грузовик, в кузов которого поклонники сложили сотни тысяч гвоздик и роз — целую гору цветов.

И именно в этот момент зарыдали небеса. Словно оплакивая артиста, сверху хлынули струи воды. Оттуда, где сейчас его светлая душа.

По просьбам поклонников прощание решили продолжить. Когда из дверей театра друзья вынесли гроб с телом великого артиста, сквозь облака пробился луч солнца. Как Божий знак — душа гения уже в раю…»

Похоронили О. Янковского на Новодевичьем кладбище.

Тот, кто победил «пиратов ХХ века»

Николай Еременко родился в Витебске 14 февраля 1949 года в актерской семье. Его отец Николай Еременко был родом из Новосибирска, четыре года провел в фашистских лагерях, мать — Галина Орлова — из Витебска. Оба они в 40-е годы стали актерами Академического драматического театра имени Янки Купалы, где и познакомились.

Несмотря на сложности, существовавшие в этом брачном союзе, он просуществовал более полувека. Хотя в нем бывало всякое и дело иной раз доходило даже до расставания, но всякий раз супругам удавалось найти общий язык. Как заявит потом Еременко-старший: «Мы, Еременки, если женимся — то навсегда». Увы, но в случае с сыном Николаем все будет иначе, о чем речь еще пойдет впереди.

Н. Еременко-младший вспоминал: «Вырос я в послевоенном Витебске. Я рос в семье, где было мало мебели (да и откуда ей взяться при нищенской зарплате моих родителей, в то время начинающих артистов?), но тем не менее была приличная библиотека. Не очень большая, но тщательно подобранная. Жюль Верн, Джек Лондон, русская классика… Я долго не прикасался к этому богатству, рос, скажем так, живым, подвижным, бойким мальчиком. Мы ходили на Западную Двину, находили там оружие, у нас его было навалом. Иногда удавалось раскопать немецкий склад боеприпасов. Мы были вооружены настоящими карабинами, а за нами гонялась милиция.

В детстве я водился с хулиганами. Мы и воровали, и портвейн пили. И девчонок щупали. Но только щупали, не больше. Так как я рос в актерской семье, кличка у меня была Артист. Довольно обидная для двора кличка, если честно, в этом было некое интеллигентство, которое, в общем, было не в чести.