Аттила. Бич Божий - Морис Бувье-Ажан

Надеяться было не на что: Сангибан оказался предателем, а Евдоксий — глупцом: от багаудов помощь не придет.

Не на что надеяться? Сейчас, может быть, и так. Но в будущем — и даже уже в ближайшем будущем — все сложится по-другому. Конечно, Аттила снимется с лагеря, но на почетных условиях. Но сколь бы ни были велики опасности, нависшие над империей гуннов на Востоке, не может быть и речи о том, чтобы отказаться сейчас от завоеваний на Западе. Сперва надо разбить Аэция, а там видно будет.

Около семи часов вечера Аттила выступил с речью перед войсками. Он изложил свой план: им открылась блестящая возможность — и он берется ее реализовать — обмануть тупых вестготов и уставших с дороги римлян. Надо выскользнуть у них из-под носа. Если не поднимать шума, они не подвергнутся никакому риску. Командиры знают маршрут, надо только следовать их приказам, соблюдать молчание и не делать привалов. Перегруппировка произойдет не очень далеко отсюда, между Бельгардом и Бон-ля-Роланд — в пункте сбора, который всем хорошо знаком. Затем предстоит путь на равнину Шампани, откуда они направятся к новым победам.

Все шло по намеченному плану, и воины испытывали полное доверие к своему командующему. По дороге подобрали боевые машины Эдекона. К великому удивлению Аттилы, за отходящими войсками не следовал даже крошечный отряд галло-римлян. Впоследствии он узнал от одного галла, что на самом деле за гуннами следили во время всего перехода багауды, которые по цепочке, от одного к другому, передавали все сведения Аэцию. Все стало ясно. Багауды предпочли сотрудничать с галло-римлянами. Еще одна хрупкая иллюзия рассыпалась в прах.

На рассвете воины Аэция увидели, что противник исиез. Два всадника спешно покинули лагерь и скрылись в утреннем тумане. Они держали путь в Рим к Валентиниану III, чтобы рассказать о предательстве Аэция. Вместо того чтобы перебить гуннов, которые были у него в руках, патриций при пособничестве Констанция дал им уйти. Аэций — враг Рима!..

Вот так иногда пишут историю.

XIII

ТВОЙ ЗЛЕЙШИЙ ВРАГ ПАДЕТ

Маститые исследователи предложили двадцать семь различных толкований этимологии Каталаунских полей. Но найдется еще с полдюжины других, выдвинутых авторами, чья единственная заслуга заключается в оригинальности идеи, что с исторической точки зрения не является весомым достоинством.

Разрешить эти давние споры не представляется возможным, равно как и выбрать одну из наиболее разумных гипотез. Все ошибки допущены из-за попыток слишком точной локализации на излишне ограниченной территории, что с неизбежностью ставит под вопрос результаты исследования.

К северу от Санса, между Ионной и Эной, протянулась цепочка равнин, которую кельты называли Катр-а-ni (земля, где мало жителей), а римляне переиначили в Campania (место, где можно стоять лагерем). Эти равнины, образуя территорию в 200 на 160 километров, сегодня составляют основу Шампани — Champagne.

На севере этот район окружают Арденнские горы, которые отделяют его от бельгийских равнин. К Рейну из Шампани вели две дороги: труднопроходимые ущелья Аргонны, которые находились под постоянной охраной, выставленной Орестом, и, на юго-востоке, длинный окольный путь через Вогезы и горный массив Юра. Эти две римские дороги, которые, впрочем, представляли собой облагороженные галльские проселки, пересекались у Каталауна или Дурокаталауна (Catalaunum или Durocatalaunum) — Шалона-на-Марне. Этот небольшой торгово-ремесленный город стал столицей галльского племени каталаунов (catalauni), научившихся делать столь превосходное вино, что даже римляне завидовали им и пытались различными мерами ограничить его производство.

Обширная территория, населенная каталаунами, называлась campus Catalaunorum, а еще чаще обозначалась как campi Catalaunorum (по одной версии под «campi» следует понимать лагерь, по другой — поля).

Существует много версий о происхождении Каталаунских полей, которые Аттила и Аэций прославили на века, но при этом никто не может точно определить их местонахождение. По наиболее распространенной версии, этот район имел стратегическое значение, и конечно же речь может идти только о военном лагере. Это место часто избирали для бивуака. Но если не полениться и рассмотреть употребление слова «campus» в латыни и поздней латыни, то в значении «лагерь» оно использовалось крайне редко. Для лагеря существовало слово «castrum», которое означало главным образом укрепленное место, гарнизонный город и обнесенный частоколом лагерь, а когда речь шла о стоянке большой массы войск, слово «castrum» употреблялось во множественном числе — «castra».

Вторая версия: Каталаунские поля назывались так потому, что часто становились полем битвы.

Хотя Цицерон и Цезарь иногда использовали campus в таком значении, это было скорее исключением, чем правилом. Поле сражения обычно именовалось «locus pugnae» и довольно часто «acies». С другой стороны, при всем своем стратегическом значении Campania не была местом большой битвы (по крайней мере, до Аэция и Аттилы) или хотя бы часто происходивших мелких стычек, чтобы стать символом поля сражения среди прочих мест, многие из которых были гораздо более знамениты!

Все намного проще. Можно со всей уверенностью утверждать, что campi Catalaunorum, Каталаунские поля, были всего лишь полями, лугами, сельской местностью каталаунов. Прежде всего, потому, что одним из наиболее употребительных значений слова campus было «место расположения, земля, территория» — в таком значении это слово чаще всего встречается у Цицерона, Тацита и Квинта Курция; campus Catalaunorum — это земля каталаунов. А во-вторых, потому что другим общепринятым значением слова campus была «равнина», что подтверждают сочинения Цезаря, Тацита, Плиния, Лукреция, Овидия и Горация. Да и Вергилия тоже: «molli flavescet campus arista» — «равнина зажелтеет гибкими колосьями»!..

Campi Catalaunorum — равнины, край каталаунов, Каталаунские поля!.. На севере протянулась гряда Арденн, а за ними бельгийские равнины — campi Belgarum — край белгов, бельгийские поля!

Таким образом, Шампань и Каталаунские поля не имеют не только общих этимологических корней, но и какого-либо этимологического родства. Шампань — Campania — как и итальянская Кампания, означала место, пригодное для лагеря, a Campi Catalaunorum были всего лишь полями, а не военным лагерем.

К сожалению, многочисленные исследователи так глубоко копали, что докопаться до истины сквозь их наносы теперь стало еще труднее. Самым распространенным заблуждением стала попытка привязать место расположения Каталаунских полей к месту известных сражений. Этот район имел большое стратегическое значение, и различные военачальники, как галлы, так и римляне, любили разбивать свои лагеря на тамошних полях.

В треугольнике великой равнины, очерченной с запада Сеной и Обом с востока, был когда-то лагерь, который называли привалом Мариака или Маврика, видимо, просто потому, что его на какое-то время избрал некий Мариак или Маврик. В середине V века его звали уже лагерем Мориака. Сегодня в дельте, образованной слиянием двух рек, расположился город Мери-на-Сене. Некоторые исследователи склонны видеть в Мери искажение Мориака (что полностью исключается современными специалистами по топонимике) и считают лагерь Мориака «Каталаунским полем».

Весьма вероятно, что был еще лагерь в Муаре. Он расположен поблизости от описанного места. Муаре может происходить от Маврика через Мориака. Но это мог быть и другой лагерь Мариака или Маврика.

Постоянные или временные лагеря устраивались и в других уголках нынешнего департамента Оба: в Труа, в окрестностях Труа, в Баре, Арсисе, Бриенне, Вандевре, Марсильи, Ножане и Ромильи… Они располагались в той самой «кампании» — месте, пригодном для лагеря, на тех самых полях, желтевших гибкими колосьями, где жили каталауны и их потомки, давшие название Каталаунским полям, на которых после Аттилы и Аэция трава еще не скоро вновь проросла.

В любом случае, невозможно установить точное место Каталаунских полей, с трудом вместивших огромную массу войск обеих противоборствующих сторон. Битва на Каталаунских полях стала одним из самых гигантских сражений в мировой истории и разворачивалась на огромном пространстве.

Сама битва происходила на территории от Эны до Сены и от утесов Шампани и Отского леса до Аргонны. Весьма вероятно, что основные силы и обоз Аттилы располагались к северу от долины Орнена недалеко от Бар-ле-Дюка. В определенные моменты сражение переходило даже в сторону долины Серры вплоть до окраин Бара-на-Сене и в направлении слияния Йонны и Сены. Отдельные стычки произошли даже к западу от Мюлуза!

Все это говорит о том, что узкое видение «Каталаунеких полей» не соответствует исторической реальности. Стоит напомнить, что через пятнадцать веков после описываемых событий «Верденской мясорубкой» назовут сражение, вышедшее далеко за границы города и его окрестностей.