Главная тайна ГРУ - Анатолий Максимов

— А может быть и так: Комитет, чтобы реабилитировать себя в истории с действительным предательством, придумал эту версию с двойным агентом? — коварно допытывался журналист.

— Тогда нужно признать, что «масштабно липовали» все: разведка и контрразведка, Верховный Совет, судьи… Сотни людей были завязаны в «дело»… Поэтому Пеньковский сегодня не может появиться в ореоле национального героя… И не только поэтому — «деза» с его подачи все еще работает на нашу страну.

И тут я перешел на личный опыт.

— При подготовке к работе в качестве двойного агента — «московского агента» канадцев меня спрашивали: готов ли я сыграть роль предателя, причем со всеми вытекающими последствиями — суд, телевидение… В моей истории, когда у канадцев «по моей вине» произошел провал, участвовавшим в их операции «Золотая жила» канадским офицерам правительственные «бонзы» навязывали линию поведения: возьмите все на себя, пусть правительство страны останется в стороне… Страны и службы — разные, а тактика может быть одна. Канадцы до конца считали, что я работал с ними честно, искренне и, после разоблачения, был «замучен в подвалах Лубянки».

— Значит, вполне возможно, что Пеньковского не расстреляли? — задал последний вопрос мой собеседник.

И получил обтекаемый ответ:

— Если что-то и будет известно, то лет через пятьдесят. А о том, что он, возможно, жив, высказывались аналитики на Западе…

Интервью поместили на первой полосе еженедельника «Век» под рубрикой «Версия» и с броским заголовком: «Шпион века» был «подставой» КГБ?» Правда, со знаком вопроса, но, я надеюсь, пока. Подзаголовок подливал масла в интригу, ибо гласил: «Свою трактовку истории высказывает разведчик, сам побывавший в шкуре двойного агента».

Озвучить-то мою версию я озвучил, но вот дать детальную аргументацию не смог — все же это газетная статья, а не трактовка «на тему». Надеялся получить отклики и возражения — мне нужны были оппоненты и выходы на людей, бывших близко к «делу» и самому Пеньковскому. Но… увы и ах! И через месяц, и через два реакции на интервью не было. Думается, что все же сыграл фактор времени: прошло без малого сорок лет.

Руки я не опустил. Хотя временами казалось: в этом расследовании можно поставить точку. Все, что я говорил, носило косвенный характер, — интерпретация фактов. Поддерживало во мне уверенность в своей правоте то, что я на верном пути. Видимо, во мне с годами проросли умные мысли, высказанные великими людьми. Альберт Эйнштейн: «Самое прекрасное, что мы можем испытать, — это ощущение тайны…»; Джордано Бруно: «Нужно лишь немного увидеть и услышать, для того чтобы потом долго размышлять и многое понять»; наконец, все тот же Эйнштейн: «У меня нет никакого таланта — есть только упрямство мула и страшное любопытство».

Особенно радовало меня и вселяло уверенность поучение нашего замечательного соотечественника Михаила Кутузова, полководца, разведчика, государственного деятеля: «От того времени, когда ты познал истину, до того момента, когда она восторжествует, может и не хватить жизни…» Неправда ли, такой совет вселяет надежду!

«Тайна», «рассуждения», «любопытство», «надежда» и… опора на системный подход к анализу этого «дела» — вот и все!

Так вот. Объективная реальность предусматривает три, причем обязательных, условия в работе с агентом: его разведывательные возможности, основа сотрудничества и безопасность. При анализе работы Пеньковского с СИС и ЦРУ возникает масса вопросов, не говоря уже о том, что значительная их часть носит характер подозрительный.

В разведке имеет значение проверка информации, поступающей от источника, поведение носителя ее. Разведка — «их» или «наша» — должна однозначно ответить на вопросы: что неясно или неточно? что сомнительно либо настораживает? И тем более — что подозрительно? Недоверие к источнику перерастает в доверие только после получения ответов на все эти вопросы, «добытые железной логикой шахматного игрока». Иначе такой источник — это «бомба замедленного действия», взрывной силой которой будет: дезинформация собственного правительства, дискредитация работы спецслужбы, компрометация ее кадровых сотрудников, а в целом — дезорганизация направления работы разведки либо контрразведки. (Все это произошло в работе против канадцев в операции «Турнир». Конечно, по сравнению с Пеньковским-подставой масштабы эффективности были значительно слабее.)

Этими вопросами в «деле» задавались и биограф Кима Филби — Филипп Найтли, и английский контрразведчик Питер Райт, и аналитик «дела» в двух томах — Шектер. Задавался этими вопросами и я. Все искали свои ответы в оценке источника информации, коим был Пеньковский для Запада: ценность его информации (что?), способ передачи ее (как?) и характеристика источника (кто?). Об этом говорилось ранее в «краеугольных камнях» мастерства разведки.

Постепенно при оценке работы Пеньковского на СИС и ЦРУ выстраивался ряд аргументов, в которых было место двойственности. И высвечивалась его работа в пользу советской стороны в роли подставы — информатора, дезинформатора, дискредитатора. В целом — дезорганизатора намерений Запада в сложное для СССР время Карибского кризиса и нашего ракетно-ядерного перевооружения.

Чтобы не утомлять читателя описанием версии «Пеньковский-подстава», приведу лишь несколько, самых ярких примеров. Сразу еще раз оговорюсь: исхожу из того положения, что целью «дела» была подстава его для дезориентации западных политологов и военных в отношении ядерной мощи Советского Союза. Каким образом? Путем сковывания попыток противника проникнуть в наши секреты, отвлечения сил западных спецслужб на ложные объекты интереса, а значит, сдерживания таким образом его активных действий по расширению агентурной сети в Союзе.

В начале 2000 года в «Независимой газете» прошла информация о крупной советской операции, связанной с «делом Пеньковского».

В 1957 году советская военная разведка начала операцию «Великая ракетная деза». Ее цель — продемонстрировать руководству США советское отставание в ракетной сфере. Западу настойчиво внушалось через сотрудников ГРУ, публикации в специализированных «закрытых» изданиях, технические мероприятия и через Пеньковского, что советские МБР имеют очень неточную систему прицеливания. Поэтому их нельзя использовать в качестве средства поражения позиций американских ракет. Обман раскрылся случайно только в 1968 году, а до этого времени американские пусковые установки МБР фактически были беззащитными.

Но еще ранее английский контрразведчик Питер Райт увязал появление на небосклоне СИС и ЦРУ «звезды первой величины» — Пеньковского — с задумками наших органов госбезопасности по стратегической дезинформации Запада. Пеньковский, по Райту, вписывался в рамки далеко идущих прогнозов, сделанных перебежчиком Голицыным, бывшим сотрудником КГБ и работавшим на ЦРУ. Он рассказал, что в декабре 1958 года в руководстве КГБ произошли изменения: глава Комитета генерал Серов стал руководителем ГРУ Генштаба Минобороны, а начальником КГБ оказался человек новой формации Шелепин, из поколения более ловких и гибких в сложных обстоятельствах «хрущевской оттепели».