Флоту — побеждать! - Вячеслав Коротин

Две в этом преуспели — ударило взрывом сначала в носовой оконечности «Микасы», а потом рвануло и посередине корпуса. Данного издевательства не смог вынести даже такой совершенный корабль, как флагман Объединённого флота — менее пяти минут потребовалось для того, чтобы броненосец лёг на борт. И ещё через семь только покрытое водорослями и ракушками днище гиганта возвышалось над волнами. Умирал, наверное, сильнейший корабль своего времени, даже в английском флоте имелись только сравнимые. И русском. Три. Два из который и подготовили сегодня гибель «Микасы». Почти со всем экипажем. Лучшие комендоры, лучшие гальванёры, лучшие дальномерщики, и прочие «лучшие» специалисты японского флота сейчас, в лучшем случае, отплывали подальше от борта своего гибнущего корабля, а большинство из них даже в воду прыгнуть не успело…

А лучшие кочегары и машинисты вообще не имели никаких шансов на спасение, как и все, кто находился на момент взрыва русских мин под броневой палубой. Их «мир» просто зверски встряхнуло, перевернуло, всё, что не было закреплено поползло и посыпалось, куроча на своём пути человеческую плоть. Но те, кто умерли в этот момент, могли ещё благодарить судьбу за относительно лёгкую смерть — им не пришлось уже находясь на дне вместе со своим броненосцем, добирать последние вдохи воздуха в своих отсеках…

«Новик» пребывал в состоянии нокдауна — он за время атаки успел схлопотать три только двенадцатидюймовых снаряда: первый разорвался на волноотбойнике, осколками и ударной волной полностью выведя из строя расчёт бакового орудия. Второй раскурочил носовую трубу, а третий близким разрывом взломал борт в районе носового минного аппарата — благо, что торпеда из него уже вышла… Ещё несколько шестидюймовых прогулялись по борту и палубе, но от их разрывов и пробоин ничего фатального не приключилось.

Крейсер во всю силу оставшихся узлов уносил ноги из-под обстрела «Асахи», который палил хоть и вслепую, но очень зло и настойчиво — комендорам японского броненосца до жути хотелось отомстить за своего погибшего собрата.

— Ну и как у нас дела, Казимир Адольфович? — обратился Шульц к зашедшему в боевую рубку лейтенанту Порембскому. — Сам догадываюсь, что неважно, но хотелось бы конкретики.

— Не так всё плохо: на баке взрывом взломало палубу, сбросило за борт два якоря, расчёт первого орудия сплошь убитые, раненые и контуженные, разбит носовой прожектор. Большая пробоина в районе носового минного аппарата, у ватерлинии, затапливаются три отсека. Первую трубу раскроило, ну а что там в Первом машинном, выяснить не успел — да вам это и полегче сделать будет. Пока всё. Доклад закончил.

— И на том спасибо, — кивнул командир «Новика». — Рубка — Машинному!.. — это уже в переговорное устройство.

— Здесь машинное! — отозвался из недр крейсера инженер-механик Жданов.

— Что с механизмами?

— В порядке механизмы. Вот только тяга в первом машинном упала. Нужно топки гасить.

— На сколько узлов можем пока рассчитывать?

— Начерно — до семнадцати. Но это вы уже сами там смотрите — я о пробоинах в корпусе совершенно не в курсе…

— Держите пока четырнадцать.

— Думаю, что разумнее пока двенадцать, Максимилиан Фёдорович, — наконец-то подал голос Матусевич. — Не стоит бравировать, не выяснив до конца последствий полученных нами попаданий. Отходим к «Пересвету». Надеюсь, что Елисеев разглядит наш маневр и последует в нужном направлении.

— Слушаюсь, ваше превосходительство, — не посмел перечить Шульц. — Машинное: иметь двенадцать узлов. На руле: четыре румба вправо…

«Бесшумный» уверенно вёл за собой в атаку на «Якумо» остальные миноносцы Первого отряда: ещё три шихауской постройки и две «невки» — «Бойкий» и «Бурный». Особых проблем не предвиделось — «Полтава» своим огнём качественно подсветила цель своим миноносникам: на японском крейсере до сих пор не удалось потушить два пожара, огни которых являлись прекрасным ориентиром в сгущающейся темноте, для выходящих в атаку артурских истребителей. Единственный уцелевший в бою прожектор на «Якумо» ухитрился выхватить из темноты силуэт «Беспощадного» и теперь вцепился своим лучом в борт русского корабля намертво. Теперь по миноносцу лейтенанта Лукина комендоры японца били относительно прицельно, при этом осыпая снарядами ближайшие окрестности, справедливо полагая, что там тоже находится потенциальная смерть…

Находящимся в боевой рубке «Беспощадного» показалось, что с хрустом оторвалось днище миноносца. Практически все находившиеся на палубе попадали, да и не только на палубе. Кого-то в недрах корабля бросило и на работающие части судовых машин, кого-то приложило об раскалённые топки…

Миноносец на секунды весь как будто наполнился огнём и, окутанный дымом, вывалился из атакующего строя. Благо, что рулевой идущего следом «Бойкого» успел среагировать и вовремя отвернул с прежнего курса.

Встреча с восемью дюймами стали и взрывчатки кораблику в триста с небольшим тонн водоизмещения категорически противопоказана. Перебило машинный телеграф, паровой привод к штурвалу, разбило водоотливную турбину, вышел из строя паровой котёл, загорелись два ящика с соракасемимиллиметровыми патронами в жилой палубе, изувечило около полутора десятков матросов… Хорошо ещё, что не сдетонировала ни одна из приготовленных к выстрелу торпед.

Повреждённый русский истребитель пожаром привлёк к себе огонь практически всей артиллерии атакуемого крейсера, японские офицеры потратили около пары минут, различными способами вразумляя комендоров, что на данный момент важнее палить в пустоту, выстраивая стену заградительного огня, чем добивать «Беспощадного». Результаты воспоследовали, но поздно — артурские контрминоносцы уже вышли на дистанцию торпедного выстрела. Прожектором удалось зацепить «Бурного», ненадолго.

— Сколько до японца? — нервно поинтересовался командир «Бесшумного», а по совместительству начальник второй группы Первого отряда миноносцев, кавторанг Скорупо у своего артиллерийского офицера.

— Да бес его разберёт, Фома Ромуальдович, — нервно отозвался мичман. — может три кабельтовых, может пять… Может через минуту вообще им в борт врежемся…

— Понятно, — процедил сквозь зубы командир, хотя ему было очень мало что понятно… — Давайте «красную»!

На самом деле приказ являлся в достаточной степени авантюрным — стрелять минами с не совсем известного расстояния чревато… Непопаданием чревато. И выбросом дорогущего изделия (собственно мины) в пустоту. Тем более, что ходили тогда торпеды максимум на полмили…

Над ночным морем потянулся вверх след сигнальной ракеты, которая через пару секунд засветилась в небе ярко-красным огнём. В ответ немедленно запшикали огнями выстрелов все одиннадцать минных аппаратов артурских эсминцев. Вернее, пока десять…

— Негатин! — (опустим матерные выражения, которые старший (он же минный) офицер высказал в адрес матроса, практически слившегося со своим минным аппаратом), — Ты ракеты не видел? Приказа не слышал? Пали, гадёныш!

— Ещё чуточку, вашбродь! — не оглядываясь на лейтенанта, отозвался минёр. — Ещё чуть-чуть… Всё! Пошла, родимая! — матрос дёрнул ручку минного аппарата, воспламенившийся порох выбросил из него торпеду, а та, нырнув, стала сверлить пространство, отделяющее борт миноносца, от днища японского крейсера.

Большинство из мин, выпущенных раньше, в «Якумо» не попали. Одна попала, но, ткнувшись в борт, взорваться не соизволила. А вот та, последняя, с «Бдительного», всё-таки нагнала уходящий крейсер. И дисциплинированно рванула. Аккурат посередине корпуса…

Двойное дно — неплохая защита от навигационных аварий, но минному взрыву оно всерьёз противостоять неспособно. В разрыв корпуса немедленно устремились тонны и тонны воды, которая очень быстро добралась и до котельного отделения. Как только она коснётся своим холодом котлов, те немедленно разорвёт многими атмосферами пара, который они в себе заключают. Так что его необходимо стравить. Немедленно!

Крейсер, ревя выпускаемым в атмосферу паром, как раненый слон, уходил. Преследовать его не стали — всё равно все мины уже были расстреляны. Перезарядить аппараты — дело небыстрое. К тому же «Беспощадный»…

«Беспощадный» тонул. Его экипаж видел, как остальные эсминцы отряда всё-таки атаковали «Якумо», видел и то, что одна из мин достигла цели, но шансов спасти собственный истребитель не оставалось — вода неумолимо вытесняла воздух из корпуса, и запас плавучести оставался совсем незначительным. А заделать здоровенную пробоину от попадания восьмидюймового снаряда было совершенно нереально.

— Тонем, Вениамин Константинович, — подошёл к командиру минный офицер Иениш. — Из низов доложили: электричества нет, а ручные помпы не справляются. Да и с электрическими не дотянули бы до Артура… Прикажете готовиться команде пересаживаться в шлюпки?