Анубис - Вольфганг Хольбайн

Для Грейвса он больше ничего не мог сделать, его не вернешь, задержись он здесь, пока его самого не раздавит. Могенс бросился дальше. На мгновение череда подземных толчков оборвалась, но в следующий момент он почувствовал, как сотрясение с нарастающей силой покатилось в его сторону, подобно неистовому охотнику за трофеями, который видит, что жертва от него ускользает, и бросается в погоню. Лампочки под потолком закачались сильнее. Где-то позади, в непосредственной близости, что-то с грохотом ударилось оземь, и вслед за этим брызгами искр взорвались три лампы, освещавшие проход впереди, и Могенс снова оказался в полнейшей темноте. Тем не менее он несся вперед в слепом страхе, но и в абсолютной уверенности, что у него нет другого выхода, как только рискнуть прорваться сквозь тьму.

Естественно, это ему не удалось.

На этот раз судьба действительно обошлась с ним сурово, не позволив добежать до близкой цели: перед ним уже виднелась потайная дверь. Помещение храма за ней было пока невредимо — по крайней мере, все еще ярко освещено, — и Могенс собрал всю волю на последний отчаянный рывок.

Что-то ударило его в грудь с силой кузнечного молота, выбило из легких дух и с такой силой отшвырнуло назад, что он врезался в противоположную стену и свалился.

Удар оказался такой силы, что на этот раз он действительно на мгновение потерял сознание. Наверное, это и в самом деле было всего лишь мгновение, потому что когда он снова открыл глаза, то все еще сползал по стене. Все вокруг него грохотало, скрежетало, дробилось и обваливалось, землетрясение окончательно настигло его, разве что он это больше чувствовал, чем слышал. Коридор рухнул.

Здесь и сейчас.

Могенс, прерывисто дыша, уперся в землю, чтобы встать на ноги, но, похоже, что-то случилось со временем, словно сотрясение почвы повредило и его структуру. Могенс, подгоняемый смертельным ужасом, поднялся; он двигался быстро, но все движения казались до смешного медленными, будто все происходящее вокруг бежало впереди него, как тень. Стена, к которой он прислонялся, вдруг начала выгибаться и подергиваться, словно это была не скала, а ее трехмерная проекция, искусно выполненная на тонкой бумаге. Могенс понял, что штольня вот-вот рухнет и он окажется погребен в жутком склепе под сотнями и сотнями тонн скальных пород и земли, которые станут надгробным холмом. От спасительной дверцы его отделяло не больше трех шагов — можно сказать, всего ничего, — если бы он мог нормально передвигаться. Однако было такое ощущение, что он завяз в полузастывшем дегте.

Внезапно впереди него возникла человеческая фигура. Она была еще слишком далеко, чтобы выручить его из западни, и слишком слаба, чтобы удержать тонны каменной породы, которая немилосердно погребала его, однако один только ее вид придал Могенсу мужества: от того обстоятельства, что он был не один, что где-то поблизости находится человеческое существо, в нем затеплился огонек абсурдной надежды.

Только… это существо не было человеком.

Могенс оцепенел и пропустил последнюю, может быть, необратимую секунду, которую ему на прощанье подарила судьба: он уставился неподвижным взглядом на несуразно уродливую волосатую тварь, продвигающуюся к нему. Это был монстр, чудовище его ночных кошмаров, которое утащило Дженис и сейчас явилось, чтобы созерцать его смерть. Оно было значительно крупнее того, что хранила его память, с жуткими когтями и головой шакала: длинная песья морда, пасть, полная смертоносных клыков, красные уголья глаз, пылающие древней злобой и коварным, примитивным разумом. Оно таращилось на Могенса, и из его пасти пеной пузырилась слюна, а лапищи сжимались и разжимались, словно не могли дождаться момента, чтобы вонзить когти в мягкую человеческую плоть и разодрать ее.

Вместо того чтобы сделать последний спасительный шаг, Могенс отпрянул назад. Это решение, несмотря на опустошающую его мозг панику, было вполне осознанным: лучше принять смерть под толщей рухнувшей скалы, чем попасть в лапы этому чудовищу.

Новый, еще более мощный подземный толчок сбил его с ног. Могенса бросило на каменную плиту, которую землетрясением наполовину выбило из стены, чтобы преградить ему путь к бегству. Широко распахнутыми от ужаса глазами он смотрел, как свод над его головой сдвинулся с места, и первые, еще небольшие камушки и комья земли посыпались в его сторону. Они пока были недостаточно велики, чтобы убить его, но вполне достаточны, чтобы изуродовать и превратить последние секунды его жизни в мучительное страдание.

Нет, не страх смерти придал Могенсу сил для того, чтобы увернуться и искать убежища под той же плитой, что грозила ему гибелью, а ужас предстоящей муки. Свернувшись под полуметровым искусственным утесом, он отрешенно наблюдал — почти что с холодным научным интересом исследователя, — как провис потолок, словно мокрый брезент палатки под проливным дождем, как от него отделяются и летят вниз большие, несущие смерть камни — обломки весом в тонны, от которых не защитит и укрывшая его плита.

И тут его схватила рука. Но не человеческая рука, а волосатая когтистая лапа с нечеловеческой хваткой замкнулась на его запястье и дернула с такой мощью, что Могенс взвыл от невыносимой боли. Ему показалось, что сустав вырван из плеча. Когда он поднял глаза, через пелену боли и страха его взору предстала невероятная картина: тварь ухватила его левой лапой и без всякого труда волокла за собой, как великан тащит строптивого ребенка.

Другой лапой она поддерживала свод. И еще кое-что невероятное открылось Могенсу в этот момент: у диковинной твари доставало сил если не удерживать многотонный свод, то, по крайней мере, замедлять падение каменных плит, чтобы выиграть время до того, как оказаться в безопасности.

В безопасности?

Могенс изо всех сил попытался воспротивиться и вырваться из лап бестии. Монстр повернулся и так поддал ему, что его когти располосовали рубашку и оставили на коже глубокие жгучие царапины. Оглушенный, с помутненным сознанием, он упал навзничь. Отрешенно, словно в трансе, он видел, как бестия грубо рванула его и выбросила из туннеля как раз в то мгновение, когда за ними с невероятным грохотом обрушился свод. Еще в полузабытьи Могенс попытался пнуть монстра и даже попал, однако чудовище этого даже не заметило. Наклонившись вперед, ковыляя и спотыкаясь, оно тащило его на себе до середины храма. Добравшись до погребальной барки, оно свалило его на грубо вытесанный пол и, утробно ворча, повернулось к нему. Безжалостные, полыхающие холодным огнем глаза неотступно смотрели на Могенса, а извращенная песья морда придвинулась к его лицу и принялась обнюхивать.