Анубис - Вольфганг Хольбайн

— Почему… почему ты так говоришь? — запинаясь, взбунтовался Могенс.

— А разве это не так? — парировал Грейвс. Он склонил голову набок. Его лица Могенс все еще не мог разглядеть, потому что Грейвс, по какой-то непонятной причине, по-прежнему старательно избегал света, однако голос звучал до непристойности возбужденно.

— Чепуха, — возразил Могенс.

Но это прозвучало как-то вяло. Кого он хотел этим убедить? На Грейвса, по крайней мере, это не подействовало. Он вдруг начал размахивать обеими руками, а его голос взвился до пронзительного тона:

— Именно так, неужели ты не понимаешь, Могенс?! Ты ведь сам сказал: никому не под силу изучить абсолютно неизвестный язык, и всего лишь за три дня! А тебе это удалось! Разве ты не видишь, что одно с другим не сходится?

— И что дальше?

Он давно раскусил, куда клонит Грейвс. Он понял это, едва лишь тот произнес первое слово, но отказывал даже мысли об этом в праве на существование, не говоря уж о том, чтобы признать это как факт. И сейчас не собирался сдавать позиции.

— Могенс, ты что, не понимаешь? Это же доказательство! Доказательство того, за чем ты охотился всю жизнь! Вот оно, свершилось! Этого не объяснить ни логикой, ни наукой! Правда на твоей стороне, Могенс! Ты все время был прав! Это другие выставили себя дураками, не ты! Нечто, не доступное нашему пониманию, существует!

— Если то, что сейчас произошло на наших глазах — не магия, то я уж не знаю, что тогда называть этим словом!

— И слушать об этом не хочу!

Грейвс захохотал, но этот хохот звучал в ушах Могенса лаем.

— Не будь дураком, Могенс! Ты напоминаешь мне человека, который всю свою жизнь занимался только тем, что тер палку о палку, чтобы получить огонь. А когда ему это наконец удалось, он только таращится на пламя и глазам своим не верит. Смотри, Могенс, не обожгись!

— Может, ты и прав, Джонатан, — промямлил Могенс. «Вполне возможно, что сам ты уже обжегся», — подумал он про себя.

Грейвс со свистом втянул через зубы воздух. Когда он заговорил снова, его тон был похож на нотации учителя, который упорно пытается вдолбить упрямому ученику урок и, наконец, понимает, что его попытки бесплодны.

— Да возьми же в толк! Ты выиграл! Ты! Мы оба выиграли! Мы почти у цели!

«Лучше бы мы никогда не достигли этой цели, — с содроганием подумал Могенс. — Лучше не нарушать запрет!» Он молчал.

— Мы добьемся этого, Могенс! — продолжал Грейвс в экстазе. — Я чую! Давай, идем!

Он ринулся вперед, будто хотел схватить Могенса за рукав и потащить за собой, но в последний момент остановился, сообразив, что для этого ему придется выйти из тени. Он резко отпрянул и снова вернулся к вратам. По спине Могенса побежала дрожь, когда он бросил взгляд на две статуи стражей позади Грейвса. Возможно, это была игра света или его раздерганные нервы, но в этот момент ему показалось, что щупальца, длиной с руку, вокруг их голов, зашевелились, словно готовясь схватить наглого вторженца.

— Ключ здесь, Могенс, я знаю! Здесь, прямо под нашим носом! Осталось только его взять.

Могенсу страшно захотелось, чтобы это выпало не на его долю. И снова ему почудилось какое-то волнение и колебание в тенях, будто нечто из потусторонних пределов ощупью пробиралось к реальности. Что-то челюстями насекомого вгрызлось в его сердце. Он был просто измучен, чтобы что-то отвечать Грейвсу. Контакт с той неимоверной древней мощью не только ужаснул его до глубины души, но вытянул из него всю силу.

— Оно где-то здесь! — голос Грейвса звенел и грозился сорваться от возбуждения. — Я это чувствую, и ты тоже, Могенс! Я знаю, Могенс! Скажи мне!

Ответ стоил Могенсу остатка его сил:

— Джонатан, прошу тебя! Не будем делать опрометчивых шагов. Давай вернемся и хорошенько обдумаем то, что произошло.

— Нет! — кричал Грейвс. — Ты знаешь! Ты знаешь, как открыть эту дверь! Только не хочешь мне сказать!

Могенс встревоженно вскинул к нему взгляд. В голосе Грейвса он услышал новые, опасные нотки, которые пробились через пелену усталости и страха к его мозгу.

— Где ключ? — захлебывался Грейвс. — Какое слово открывает врата?

— Абракадабра. — Могенс покачал головой. — Ты сумасшедший.

Грейвс зашипел, угрожающе двинулся к нему, но и на этот раз отступил в последний момент, не покинув тени.

Но не слишком проворно.

Это было всего лишь одно мгновение, один взмах ресниц, но то, что увидел Могенс, так потрясло его, что он не закричал только потому, что ужас сжал его горло. То, что он успел увидеть, не было лицом Грейвса — всего лишь рука, которая попала в размытый круг предательского света. Но было ли это рукой Джонатана Грейвса? Вообще было ли это человеческой рукой?

Могенс сомневался. То, что он видел, было мозолистой лапой, больше любой человеческой руки, когда-либо попадавшейся ему на глаза, снабженной жуткими когтями. Щетинистые густые волосы начинались пониже пальцев, покрывали запястье, а дальше сливались с тенью.

Могенс зажмурился, а когда снова открыл глаза, рука Грейвса — Грейвса? — уже отдернулась, и страшные когти укрыла милосердная тень. Сердце Могенса устроило бешеную скачку.

— Скажи мне слово! — доходил до истерики Грейвс. — Ты мне обязан сказать!

Криком в прямом смысле это нельзя было назвать. Он… клокотал. В нем больше не осталось ничего человеческого — пронзительный визг брызжущего пенистой слюной бешеного животного с волосатыми лапами и когтями. Оно снова подалось вперед и снова отпрянуло, и на этот раз Могенс убедился, что оно и в самом деле боялось света — мифическое чудище, в ярости кидающееся на барьер ограждающего круга, но не в силах его преодолеть. Но как долго еще?

Могенс невольно отступил на два-три шага и уставился на жуткую тварь, беснующуюся в тени. Сердце его стучало уже где-то у горла. Он изо всех сил тщился себя убедить, что это всего лишь расшатанные нервы играют с ним злую шутку, а к ним еще его изнеможение и обманная игра света и тьмы. И какая-то часть его жаждала поверить в это объяснение, даже цеплялась за него с отчаянным усилием, потому что любое другое окончательно выбивало бы из реальности и вело прямым путем в пропасть безумия. Однако другая часть его «я» отдавала себе отчет, что это ложное объяснение. Существо перед ним не было больше Грейвсом.

Могенс осознавал опасность, кроющуюся в этой мысли, и сделал единственное, на что он вообще еще был способен: резко развернулся и побежал прочь, так быстро, насколько хватало сил.

— Ван Андт! — несся позади него пронзительный, булькающий визг. — Вернись! Приказываю тебе! Ты мне обязан сказать!

Могенс припустил еще быстрее. Керосиновая лампа мешала ему на бегу, и он в панике отбросил ее в сторону. Пролетев три-четыре метра, она разлетелась на куски облаком стеклянной пыли и брызг горящего керосина. Красновато-желтый шар пламени на мгновение разорвал нависающую тьму, и Могенс сделал то, о чем сразу же пожалел: он на бегу обернулся и бросил взгляд назад, на Грейвса.