Артефактор Пушкин - Сергей Александрович Богдашов

Григорий отобрал сначала дюжину тяжеловозов, а когда на остальных Михаил Александрович предложил скидку в четверть цены, то мы и вовсе всех решили купить. А вот из упряжных только восьмерых взяли. Остальных Григорий решительно забраковал и втихаря шепнул мне, чтобы я даже на скидки не соглашался. Калеченные они оказались. По словам моего кучера, вполовину меньше пробегут, а потом хромать начнут. Уж не знаю, как он такое определил, но я ему верю.

Следующий визит, по рекомендации Неклюдова, я нанёс его другу и конкуренту Обрютину Петру Ивановичу, угрюмому пожилому мужчине, обременённому немалым семейством.

Конный завод у него был поставлен похуже, чем у Неклюдова, но лошадки получились на удивление ладные, вызвав истинное удовольствие у Григория одним только своим видом.

— Очень достойно, Пётр Иванович. Как только вы умудрились такую породу вывести? — принял я приглашение на чай, когда мы сторговались за пятнадцать тяжеловозов.

— А я и не пытался никого выводить. Не моё это, — простецки развёл руками помещик, — Это воронежская порода. Как меня заверили, одна из самых удачных. Так что чем лес городить, я просто купил нужное количество, да раз в три года докупал по две — три головы, чтобы кровь освежать. Зачем что-то лишние измышлять в поисках лучшего, если кто-то до нас его уже придумал. Вот только просьба у меня к вам будет небольшая, Александр Сергеевич. Вы, как лошадок моих и Неклюдова в деле проверите, так не откажите в любезности мне сравнение по ним прислать. Спорим мы с Неклюдовым не первый год и при каждой встрече, но вы и у него и у меня приличное количество коней купили. Прямо любопытно, как они себя друг перед другом покажут, если их в одном хозяйстве будут содержать и использовать.

— И письмо напишу, и в гости вас к себе приглашаю. Как в Псков ближе к лету выберетесь, так и ко мне в Велье заезжайте по-соседски. К тому времени лошадки наши уже и на пахоте себя покажут, и на других работах. Сами работников и опросите, чтобы я невзначай чего не упустил.

— И то дело, — впервые за всю нашу встречу улыбнулся коннозаводчик, — Вы-то сами их в лучшем случае из окна кареты в работе увидите.

Вот так, в два приёма, моё Велье обзавелось некоторым количеством могучих лошадок. Встали они мне изрядно. Это я понял после первой же крестьянской ярмарки, где мы с Григорием прикупили полдюжины обычных трёхлеток. И вышли они нам чуть ли не в три с половиной раза дешевле, чем их более породистые собратья — тяжеловозы.

— Григорий, а не перемудрили ли мы с тяжеловозами? — задал я своему кучеру само собой напрашивающийся вопросец, — Может нам обычных коняшек, да числом побольше стоило купить?

— Никак нет, Лександр Сергеевич, — обернулся ко мне кучер, когда мы не спеша катили обратно, — Коней на ярмарке мы добрых взяли, но под ваши плуги, да по тяжёлой пахоте они не вытянут. Разве тройка коней, из нынче купленных, такой плуг потащит, и то недолго. А лошадки так и вовсе нет, не потянут. Жилы надорвут.

— Хочешь сказать, что мы с плугами перемудрили? — напрягся я, так как первые самостоятельные изделия из шведской стали на мой дилетантский взгляд выглядели вполне добротной копией тех немецких образцов плуга, с которых мы их слизали, а то даже превосходили их, так как у нас сталь была лучше, и все сочленения конструкции удалось сделать усиленными, без увеличения веса.

Если что, даже я там руку не раз приложил, не удержавшись.

— Так без ума же германскую технику пытались пользовать, — усмехнулся кучер, — Не под крестьянских коней их плуга предназначены были. Оттого и вредительство одно из-за них выходило. Только коней калечили, а работы, которую немец прописал, эти плуги под нашими лошадьми показать никак не могли.

Упс-с… Вот так живёшь, считаешь себя самым умным, а тут вдруг раз — и твой кучер доносит до тебя настолько очевидную Истину, что стыдно становится, как сам не додумался.

Больше я по ярмаркам не ездил, не до них стало. Отправлял туда Григория с Прошкой и парой отставников. За следующие две недели они пригнали ко мне в имение ещё четыре десятка добрых крестьянских лошадок, полностью закрыв недостаток моего хозяйства в тягловой силе.

Хорошо, что Селивёрстов был в курсе моих планов и строителям заказал ещё один конный двор, но и он нас не выручил. Часть простых лошадок пришлось раздать на зимовку по крестьянским дворам, поспешно закупая для этого возы сена где только можно.

Пожалуй, давно в Велье не было так оживлённо, как в начале нынешней зимы.

Глава 19

Модест Ипполитович Болотников, мой архиважный и высоконаучный агроном негодовал.

Как так, без его разрешения и указания крестьяне на поля начали санями вывозить огромные кучи сапропеля, пользуясь устоявшимся снежным настом.

— Ваше Сиятельство!!

— Модест Ипполитович, мы же договаривались… Наедине без лишних титулов.

— Александр Сергеевич, что за самоуправство происходит?

— Вы про поля под картофель? — вкрадчиво поинтересовался я в ответ, — Если да, то там по моему распоряжению всё происходит.

— Да хоть под что! Где это видано, чтобы озёрный ил на поля вывозить⁉ Болото решили устроить?

— Испокон веков так было, пусть и не у нас, но снимали же египтяне небывалые урожаи после разлива Нила. Или мы с вами разные книги читаем? — весьма спокойно и добродушно взялся я отвечать на его сентенции, — Кроме того, открою вам наш фамильный секрет — именно Арап Петра Великого был одним из первых, кто уйдя в отставку, по приказу Екатерины Второй, занялся исключительно выращиванием картофеля, как культуры, достигнув через несколько лет значительных успехов в порученном ему деле. Как вы считаете, должен был он после своей смерти оставить какие-то записи, а то и журналы своих экспериментов, к слову сказать, весьма подробные?

Намёк вышел более, чем жирный. По сути, я чуть ли не прямым текстом уведомил агронома, что у меня на руках имеется вполне весомое руководство по выращиванию картофеля, про которое он слыхом не слыхивал.

— А я могу ознакомиться с этими журналами? — заметно сбавил Модест Ипполитович свой напор.

— Разве что, чисто теоретически, но такая возможность может и есть, — пожал я в ответ плечами, довольно ехидно улыбаясь.

— Простите, не понял…

— К Родовым документам