Хранители - Толкин Джон Рональд Руэл

Песня звонкая, лети к Тому Бомбадилу,Отыщи его в пути, где бы ни бродил он!Догони и приведи из далекой дали!Помоги нам, Бомбадил, мы в беду попали!

Внезапно наступила глубокая тишина, и Фродо услышал, как бьется его сердце. Потом послышался далекий, как будто проходящий сквозь толстые стены и крышу голос:

Вон он я, Бомбадил, — видели хозяина?Ноги легкие, как ветер, — обогнать нельзя его!Башмаки желтей желтка, куртка ярче неба,Заклинательные песни — крепче нет и не было!

Послышался долгий рокочущий звук, как будто от падающих и катящихся камней, неожиданно в пещеру хлынул свет, настоящий дневной свет. В конце зала, за ногами Фродо появилось напоминающее дверь отверстие: в нем показалась голова Тома (шляпа, перо и все остальное), обрамленная стоящим за ним огненным диском солнца. Свет упал на пол и лица троих хоббитов, лежавших рядом с Фродо. Они не пошевелились, но лица их потеряли мертвенный оттенок. Теперь они, казалось, просто крепко спали.

Том наклонился, снял шляпу и вошел в темную пещеру, напевая:

В небе — солнце светлое, спит Обманный Камень —Улетай, умертвие, в земли Глухоманья!За горами мглистыми сгинь туманом гиблым,Чтоб навек очистились древние могилы!Спи, покуда смутами ярый мир клокочет,Там, где даже утренний свет чернее ночи!

Послышался крик, и внутренняя часть помещения с грохотом обвалилась. Послышался вой, уносившийся вдаль, и наступила тишина.

— Пойдем, друг Фродо! — сказал Том. — Пойдем на чистую траву! Помоги мне вынести их.

Вместе они вынесли Мерри, Пина и Сэма. Когда Фродо в последний раз покидал могилу, ему показалось, что он видит отрубленную руку, все еще пытавшуюся за что-нибудь уцепиться. Том еще раз вернулся в могилу, и оттуда послышались звякающие и бряцающие звуки. Он вышел, неся в руках охапку сокровищ: золотые, серебряные, медные и бронзовые вещи, бусы, цепи, драгоценные украшения. Он взобрался на вершину зеленой могильной насыпи и положил драгоценности.

Так стоял он, держа в руке шляпу, ветер раздувал его волосы: он смотрел на троих хоббитов, лежавших на траве к западу от могилы. Подняв правую руку, он сказал повелительным тоном:

Мертво спит Обманный Камень — просыпайтесь, зайцы!Бомбадил пришел за вами — ну-ка, согревайтесь!Черные Ворота настежь, нет руки умертвия,Злая тьма ушла с ненастьем, с быстролетным ветром!

К великой радости Фродо, хоббиты зашевелились: вытягивали руки, протирали глаза и потом вдруг вскочили на ноги. Они изумленно смотрели сначала на Фродо, потом на Тома, стоявшего над ними, на могиле, затем на себя, на свои тонкие белые саваны, опоясанные золотом, и звенящие украшения.

— Что это? — начал Мерри, чувствуя, как золотое кольцо сползает ему на глаза. Потом замолчал, тень набежала на его лицо, он закрыл глаза. — Конечно, я вспомнил! — сказал он. — Люди из Карн-Дам напали на нас, и мы были побеждены. Ах! Копье в моем сердце! — Он схватился за грудь. — Нет! Нет! — сказал он, открывая глаза. — Что я говорю? Я видел сон. Куда ты подевался… Фродо?

— Я решил, что заблудился, — ответил Фродо, — но не будем говорить об этом. Нужно решить, что нам делать. Давайте двигаться дальше.

— В этой одежде, сэр? — удивился Сэм. — Где моя одежда?

Он сбросил обруч с головы, пояс и перстни на траву и беспомощно огляделся, как бы надеясь отыскать поблизости свой плащ, куртку, и другие принадлежности одежды хоббитов.

— Ты не найдешь ее, — ответил Том, спускаясь с насыпи, смеясь и пританцовывая вокруг них при солнечном свете. Можно было подумать, что ничего опасного или ужасного не произошло: и действительно ужал исчез из их сердец, когда они смотрели на него и видели веселый блеск его глаз.

— Как это? — спросил Пин, глядя на него полуудивленно. — Почему не найдем?

Но Том покачал головой, сказав:

— Вы выплыли из глубокой воды. Одежда небольшая потеря, если вы сами не утонули. Радуйтесь, мои веселые друзья, и пусть солнечный свет согреет ваши сердца и члены! Отбросьте эти холодные саваны! Бегайте по траве, а Том тем временем поохотится.

И он побежал с холма со свистом и выкриками. Глядя ему вслед, Фродо видел, как он бежит на юг вдоль зеленой долины между их холмом и следующим, все еще насвистывая и выкрикивая:

Гоп-топ! Хоп-хлоп! Где ты бродишь, мой конек?Хлоп-хоп! Гоп-топ! Возвращайся, скакунок!Чуткий нос, ловкий хвост, верный Хопкин-Бобкин,Белоногий толстунок, остроухий Хопкин!

Так он пел и быстро бежал, подбрасывая в воздух шляпу и ловя ее, пока его не скрыла возвышенность, но и оттуда доносилось его: «Эй! Сюда быстрее!» Южный ветер приносил его слова.

Снова стало совсем тепло. Хоббиты побегали немного по траве, как и велел им Том. Затем принялись греться на солнце, чувствуя себя так, как перенесенный из суровой зимы в мягкий климат или как тот, кто долго болел и был прикован к постели, и вдруг однажды неожиданно выздоровел.

Ко времени возвращения Тома они почувствовали себя сильными и голодными. Вначале над кромкой холма появилась его шляпа, потом он сам и послушная шеренга из шести пони: пять их собственных и еще один. Последний и был, очевидно, старый Фетти Лампикан, он был больше, сильнее, толще и старше, чем их собственные пони. Мерри, которому принадлежали пять пони, не давал им имен, но Том назвал их одного за другим, и теперь они откликались на эти имена. Том поклонился хоббитам.

— Вот ваши пони! — сказал он. — У них, в некотором роде, больше здравого смысла, чем у путешествующих хоббитов, больше смысла в их носах. Они учуяли опасность, к которой вы устремились, и, желая спастись, они просто убежали. Вы должны простить их, хотя это верное животное, но они не созданы для того, чтобы противостоять духу курганов. Вот они вернулись к вам, неся весь груз!