Лабутены для Золушки - Корецкий Данил Аркадьевич

Антуан разлил остатки виски и придвинул стакан опять ближе к Дмитрию.

– Я же сказал – в университете окончил только три курса! Чего ты мне экзамен устраиваешь? Давай лучше выпьем за удачу!

Не дожидаясь напарника, он одним махом опрокинул стакан.

– Мне обещали, что ты геолог, – растерянно сказал Быстров, крутя в руках стакан.

– Не может быть, – покачал головой Антуан. – Никто не мог такого обещать!

– Афолаби сказал, что я буду работать в паре с французским специалистом, – настаивал Дмитрий.

– Вот это правильно, – кивнул напарник.

– Но если ты не геолог, то в какой сфере специалист?!

Ответить Антуан не успел.

– Вы, белые свиньи, опять пришли красть глаза Великого Юки?! – раздался трубный голос над их головами.

Голос принадлежал двухметровому, по пояс голому африканцу, весившему не менее двух центнеров. Могучий торс был расписан ритуальной татуировкой, на огромной голове чудом держалась маленькая красная шапочка, похожая на тюбетейку. За ним стояли еще трое, в национальных одеждах, не такие крупные, но тоже мощного телосложения. Все четверо охватывали стол полукругом, как недавно собаки веранду «Саванны».

«Может, они каннибалы, и в сговоре с собаками?» – мелькнула мысль в голове Быстрова. Мысль совершенно невероятная в Тиходонске, но в республике, где процветает шаманство, колдовство и тайный каннибализм, она таковой отнюдь не кажется – здесь можно предположить все что угодно!

– Джунгли неприкосновенны, но они не могут себя защитить! – на смеси плохого французского и фульбе ревел великан, угрожающе нависая над чужаками.

Даже Быстров, разбирающий только смысл этого рева, понимал, что дело принимает плохой оборот. Он не привык к подобным переделкам, выстоять против четверых здоровенных мужиков у них не было шансов, а наличие вокруг только чернокожих сводило шансы белых даже не к нулю, а к отрицательной величине… Но Антуан, который, несомненно, правильно воспринимал каждое слово, сидел совершенно спокойно, с безразличным лицом, – будто ничего особенного у него за спиной не происходило.

– Но у джунглей есть защитники! – богатырь потряс кулаком, а его спутники воинственно закричали, будто перед атакой. И было совершенно очевидно, что сейчас атака последует.

Антуан меланхолично взял бутылку, под удивленными взглядами агрессивных африканцев, попытался налить себе очередную порцию, но бутылка была пуста. Впрочем, он об этом знал, и вовсе не собирался допивать отсутствующий виски. Просто, на несколько секунд отвлек внимание нападающих, вскочил, держа за горлышко, ударил бутылкой о край стола, так что во все стороны полетели осколки, а иззубренным стеклом полоснул по лоснящимся лицам великана и еще двоих, до которых смог дотянуться. На этом нападение вроде бы прекратилось – трое грозных силачей схватились за лица и, скорчившись, повалились на пол, между черными пальцами текла черная в тусклом свете кровь, воинственные крики сменились жалобными стонами. Все произошло так быстро, что осколки еще продолжали со звоном падать на бетон.

Четвертый отскочил в сторону и что-то требовательно прокричал, обращаясь к остальным посетителям. Быстров разобрал несколько раз повторенное имя Нгвама. Как ни странно, но на этот раз посетителей «Саванны» не остановил вид разъяренного Антуана, выставившего перед собой окровавленную «шведскую розочку» – словно подчиняясь приказу, два десятка нетрезвых африканцев поднялись из-за столов и, угрожающе ворча, направились к возмутителям местного миропорядка. Антуан отшвырнул «розочку», задрал рубашку и выхватил из-за пояса большой никелированный пистолет.

«Ничего себе!» – обмер Быстров.

Наставив ствол на надвигающуюся толпу, Антуан повел им справа налево и что-то сказал. Не очень громко. Но его услышали и остановились. Антуан обернулся и, увидев собак, на свою беду вернувшихся к веранде, быстро выстрелил два раза – один за другим. Самый большой – рыжий широкогрудый пес перекувыркнулся через голову, второй, подпрыгнув, повалился на бок. Оба остались лежать неподвижно, остальные с воем разбежались. Пример чужой смерти – самая убедительная вещь на свете, даже если это смерть собаки! Но толпа рассерженных завсегдатаев не стала расходиться – только отступила назад, бросая на белых злобные взгляды. В руках у нескольких блеснули большие складные ножи.

Антуан хищно оскалился, вытащил из брючного кармана вторую обойму и положил на стол, чтоб была под рукой.

– Разбегайтесь, псы! – рявкнул он, но никто его не послушал.

Неизвестно, чем бы дело кончилось, но в это время раздался приближающийся звук мотора, и к «Саванне» подкатил знакомый джип с тентом на четырех металлических штырях. За рулем сидел Траоле. Он быстро сориентировался в ситуации – с пистолетом в руке выскочил на веранду и ворвался в толпу, гортанно крича что-то на своем языке. Как ни странно, это подействовало: толпа дрогнула, ножи со стуком упали на бетон, африканцы шарахнулись в разные стороны и разбежались, как только что бежали прочь напуганные собаки. Траоле спрятал пистолет и принялся что-то собирать с пола. Веранда почти опустела, официанта тоже видно не было. Только единственный уцелевший из агрессивной четверки, стоял на прежнем месте, исполненный значимости и гордости. Ноздри его раздувались, глаза метали молнии.

– Ну, ты получил ответ на свой вопрос? – спросил Антуан, пряча пистолет под рубашку. Сидящий неподвижно Быстров ответил не сразу – он был в ступоре.

– На какой вопрос? – наконец, ожил он.

– В какой сфере я специалист, – криво улыбнулся француз.

– О да, это я понял! – кивнул Дмитрий. – Очень хорошо понял!

– А почему ты не добил этого? – Антуан кивнул на четвертого африканца, который стоял столбом и что-то бормотал сквозь зубы.

– Потому, что я специалист только в геологии…

– Ладно, думаю, мы сработаемся, – сказал Антуан. – Ты займешься геологией, а я – безопасностью.

К ним подошел Траоле, положил на стол подобранные ножи, и заговорил с Антуаном. При этом он кивал на окровавленную троицу, и в голосе чувствовался то ли страх, то ли укоризна.

– Это Нгвама – главный адепт секты Великого Юки, – перевел, наконец, француз, указывая на поверженного великана. – А это его свита. Они наделены шаманским даром и неприкосновенны. Аборигены боятся их и подчиняются беспрекословно.

– А почему же они подчинились этому… Траоле?

– Потому, что Абрафо принадлежит к «Черным леопардам».

– Значит, «Черных леопардов» они боятся больше?

Антуан сделал неопределенный жест, который можно было истолковать, как угодно.

– Аборигенов трудно понять. Они говорят одно, думают другое, а делают третье. Полагаю, что все зависит от конкретных обстоятельств. Но и мы действовали в конкретных обстоятельствах. Хотя Абрафо говорит, что их не стоило калечить, но у нас не было выбора. Теперь нам придется уехать из этой гостиницы туда, где нас не найдут. Кстати, он предложил тебе взять себе нож по вкусу. Но тут нет ничего стоящего, согласен?

– Согласен, – кивнул Быстров. Он был готов согласиться на что угодно, лишь бы скорей оказаться подальше от этого страшного места.

Они сели в машину. Траоле попросил не говорить никому о том, что он опоздал. И о драке не говорить тоже. Как поняли европейцы, в противном случае вина за инцидент ляжет на него.

– Ну, и хрен с ним, – сказал Антуан. – Не скажем!

Обрадованный Траоле отвез их на ночлег в общежитие Бюро безопасности. За высоким забором, под вооруженной охраной Дмитрий успокоился. Они по очереди приняли душ, и в одних плавках развалились в креслах под крутящимися лопастями вентилятора. Напарник закурил сигарету.

– Что это значит? – Дмитрий кивнул на татуировку, украшающую его плечо: круглую гранату, похожую на старинное ядро, испускающую семь остроконечных языков пламени и расположенную ниже полукругом надпись: «Legio Patria Nostra»[8].

– Символ Иностранного Легиона, – пояснил Антуан, глубоко затягиваясь. По комнате расползался пряный запах гашиша.