Изверг. На пороге исправления - Olesse Reznikova

Тамара затронула эту тему и предъявила ему: зачем он взялся поддержать ее, если сам не может противостоять своим же демонам. Но ему была нужна не поддержка, а сама девушка. Он не заметил, как глаза словно застелила белая пелена, и очнулся только тогда, когда Тамара почти потеряла сознание от нехватки кислорода. Мысли о своей никчемности и бесполезности в этом мире захватили Клима в этот момент. Он готов был сброситься со обрыва прямо тогда же, но… Тамара со всей своей миниатюрностью, худобой и тонкими запястьями ухватилась за него и потянула назад, когда Клим уже занес ногу в воздухе. Он впал в ступор сразу после этого. Ему пришлось сдерживать слезы, когда Тамара с яростью объясняла ему, что без него ее бы сейчас здесь не было. Может, он немного неправильно ее понял, но там точно было что-то вроде его необходимости в ее жизни. Клим удивился, когда впоследствии узнал, какую большую роль он сыграл для нее.

Он встретился с Николаем Николаевичем спустя два года. Тот лишь улыбнулся тогда и сказал:

— Клим, ты должен разобраться, что ты на самом деле чувствуешь к ней, тогда решится твоя старая проблема. Я тут, к сожалению, почти ничем не могу помочь. Все вернулось после того высоко эмоционального момента, но только оттого, что ты не принимаешь свои права на нее. Запомни, ты можешь испытывать то, что, по моим догадкам, начинаешь чувствовать.

Тогда Клим задумался и долго не возвращался к своему бывшему психотерапевту. Когда Тамара, доверившись ему, оставалась у него на ночь, он не давал себе права приближаться к ней ночью, даже мечтать, но сам сидел возле нее и рассматривал ее блаженное лицо во сне. Во время бодрствования оно изображало либо страдание, либо грусть, но во сне Тамара расслаблялась, то хмурилась, сжимая губы в тонкую линию, то что-то бормотала, будто пропуская сквозь слова улыбку. Клим сидел радом с ней спящей и тоже успокаивался, забывал о своих проблемах, когда дотрагивался до ее волос, щек и шеи пальцами. Каждый раз приближаясь, что ее теплое дыхание щекотало его лицо, он почти прикасался к ней губами, но тут же отдалялся, не нарушая запрет, который они установили.

Все-таки ему пришлось предупреждать маму Саши о том, что к ней придет человек, про которого он говорил ей, когда Саша скончалась. Женщина понимала, что рано или поздно это должно было произойти, и ждала, пока человек придет к ней и скажет, что ему велено прийти, как только он будет уверен, что захочет помочь Климу. Он испытывал вину перед этой женщиной многие годы — каждый день после кончины падал ей в колени, носил цветы на могилу, просил ответить хоть что-то и каждый раз возвращался ни с чем. Варвара Петровна уже давно простила его да и не держала когда-то зла, потому что в произошедшем с ее дочерью, так она считала, он не виноват. Как же они с были похожи…

Тамара в тот вечер пришла испуганная и бегала по всей квартире. Клим тогда порезался бритвой и пытался смыть кровь с раковины, и она зашла именно в это момент и все не так поняла. Он увидел, что Тамара искренне за него волновалась. Сколько облегчения было на ее лице, когда она услышала, что Клим всего лишь поцарапался, а не пытался снова обрести новые шрамы. Он ведь сам спрятал после ее первого «визита» все колющие и режущие предметы, чтобы вдруг ей тоже не пришла в голову такая идея. Клим боялся, что она повторит его ошибки, и всячески противостоял их развитию. В тот раз они снова легли в одной постели, и Тамара быстро уснула. Но Клим спустил ее и уложил в обычное положение. Он рассмотрел ее лицо вновь. Однозначно Тамара была из тех типов людей, что приковывают своими глазами и аурой. Но он все равно боялся повторения истории, хоть и никогда больше не испытывал остатка от своего внезапного проявления болезни. Погладив ее по волосам, как несколько минут делала она сама, заставляя Клима почувствовать кипящее, словно разливающееся по всему телу нечто. Сердце его быстро застучало, когда Тамара в очередной раз запустила пальцы в его волосы. В прошлый раз это успокаивало его, в этот же Клим испытал истинное наслаждение от ее простых касаний. Он поглядел в ее лицо, распластанные по подушке волосы и приобнял сзади, нарушив запрет. Клим не знал, что во сне полностью обвил Тамару своими руками, за что она его не оттолкнула, а лишь коснулась его пальцев своими.

Тогда он снова ощутил тепло, разливающееся в груди. Тамара спала, а Клим все просыпался ночью и обходил кровать, чтобы посмотреть на нее. Убирая прядь волос, спадающую ей на лицо, он ощущал, как в волнении трясется его рука. Клим со всем своим опытом безразличия и цинизмом не мог совладать с самим собой. Ему хотелось быть как можно ближе к Тамаре, но она не подпускала его к себе. Клим был солидарен с ее решением, но все равно хотел узнать получше, отчего она так поступала.

Тамара рассказала ему о себе и своих годах в старшей школе. Климу сразу все стало ясно, и он умерил свой внутренний пыл. Но что-то оставалось недосказанным. Ему хотелось узнать и понять, что это, но Тамара молчала. Возможно, по той же причине, что и он до этого.

Тамара просила его пойти с ней на свадьбу своей матери, потому что если что случилось бы, он был бы рядом. Клим тогда задумался… Она могла позвать кого угодно, но выбрала его. Это могло значит только одно: она ему всецело доверяла, но Клим боялся приблизиться к ней еще больше. Странное предчувствие окутывало его с головы до ног.

Но то, что произошло на свадьбе, не могло и отчасти сравниться со всем тем, что случалось и приходилось видеть Климу до этого. Тамара узнала какую-то правду о Николае Николаевиче и Кирилле(парню, что, мягко говоря, плохо с ней поступал), так еще появился Стас, про которого она немного рассказывала. Видимо, все вместе они оказали такое давление, что Тамара не выдержала. Она упоминала, что не хочет вспоминать то, что случилось в одиннадцатом классе, но, как оказалось, не получилось не открывать дверь своего прошлого. Теперь Клим бежал за ней по улице в холод, когда она, одетая лишь в тонкое платье и высокие туфли, покидала его. Он молился, чтобы она не подумала лишь об