Неприкаянные - Эйлин Фарли

с Робом, симпатия к нему, плюс четкий и сильный удар по морде. Вдобавок к побоям отца в тот же день. «Тебе нравятся опасные», — шептал дьявол Мартин. Ужас окутал мой разум!

Эндрю решил вмешаться. Лучший, самый классный друг! Он подозревал, что из себя представляет Келли. Вульф его недолюбливал. Так и сказал однажды: «Мэй, держись от него подальше». Мудрец не знал, в какое дерьмо я уже влипла.

Возвращение в бар «Гризли». Оторопь почти прошла. Её сменило покалывающее волнение и чувство какой-то неизбежности. Неминуемости. Нечто схожее я испытывала тогда, стоя перед дверью дома Мартина. Дары Эфира и отстаивание моей чести — смешались в невероятно вкусный напиток. Но чего-то не хватало…

В тот пьянящий коктейль случайно плеснул горячительного одуревший от выпивки и ревности Келли. Продажная Зоуи. Безудержный секс Эфира с ней на Олимпе в ту ночь. Подлый прием Гипноса, на который он никогда бы не решился на трезвую голову. Никакой утонченности и аристократических манер. Простая пакость ради провокации, драки и моего презрения к Робу. Да хоть сотня таких, как та эскортница, в его постели, плевать!

Жгучее любопытство. Лгал ли Келли? Действительно ли Роб так хорош? Откуда мне было знать?! Пошловатые шуточки не задевали его. Самоуверенность, достоинство. Холодная дистанция, которую он всегда держал. Мои мучения от неизвестности. Иной раз хотелось побить его за то, что он такой. А затем зацеловать до смерти! Главный, изводящий душу вопрос: принял бы он поцелуи? Или же отверг, сказав: «Франк, ты чего? Не делай так никогда, ясно?! Зачем ты всё портишь?».

На подкашивающихся ногах я дошла до стойки. Одно-единственное свободное место. Скотч-виски с Колой и льдом. Холод по горлу от двух крупных глотков. Роб за спиной. Тянущая боль внизу живота. «Ты в порядке, Франк?» — спросил он, будто ничего особенного не произошло.

Нет, не в порядке! Меня буквально разрывало на части от его ледяного спокойствия! Крутящийся барный стул. Резкий поворот. Его тело на расстоянии нескольких дюймов. Рывок к нему. Объятия…

И поцелуй! Роб принял его без малейших колебаний. Принял с жадностью! Умопомрачение от трения наших тел. Он творил неожиданные, какие-то немыслимые для каменной глыбы вещи. Совсем иной его образ. Жаркий Восток. Секс на коврах в шатре. С кочевником.

Охранник заведения прервал наш бесстыдный акт. Замечание и просьба к Робу «выпускать пар в другом месте». Отрезвление и жуткая неловкость! Не перед посетителями или чертовым смотрителем за порядком, а между нами. Мы покидали бар под песню группы Human League «Разве ты не хочешь меня?», которая звучала как издевка, глумление.

Двое неприкаянных на улице. Дважды за вечер с позором изгнанных из-за непристойного поведения. Мой обычно острый язык прилип к небу. Роб тоже молчал. Дорога к моему дому. Дискомфорт и смущение.

Когда Мартин провожал в тот проклятущий вечер, душу щемило от тоски. С Робом — иначе. Портал в магический мир, где есть только мы. Он возник в пространстве бара и почти мгновенно захлопнулся. Единственный вопрос: что дальше?

Пригласить к себе? Нет. Я и так сделала первый шаг. Первая поцеловала. Смелость смелостью, но выглядеть изнывающей похотливой самкой перед ним — перебор. К тому же родители. Мама. Истинно любопытная католичка, обожающая сплетничать и лезть не в свои дела. Строгий надзор. Никаких парней в доме. Дурацкие условности для показухи. Она делала вид, что живет в другом столетии. В Средневековье, где томные принцессы ждут «подходящей партии». Короля, принца, ну, на худой конец какого-нибудь графа.

Единственный, кто бы, в теории, мог вломиться в «замок» Франков, так это как раз Мартин. Об этом я когда-то мечтала. Его внезапное появление поздним вечером. Требовательный стук ногой в дверь. Папины округлившиеся глаза из-под очков. Мамино искривленное от неожиданности и презрения к «простолюдину» лицо. Мои вспыхнувшие щеки и пульс в висках. Мартин подхватил бы меня, как пушинку, и без единого слова утащил наверх, в спальню. Скрип пружин матраса, мои стоны. Пришедший в себя папа прибавил бы звук на телеке. Или в кои-то веке пригласил маму часок-другой прогуляться.

Роб не такой. Слишком молодой, тактичный, хорошо воспитанный. Мама испоганила бы всё. Уничтожила остатки страсти в нем парочкой циничных колких фраз. Ее эта убежденность в том, что я обязана встречаться с Келли. «Подходящая», мать её, «партия».

Почему Роб не решился позвать к себе? Дом, где снует старая мисс Эркин со своей вечной опекой. Его строгий отец. Допустим, даже ладно, его комната. Закрытая изнутри на защелку дверь. Неприятное ощущение от того, что главная цель — тупо довести дело до конца. Никакого прежнего настроя. Тривиальность. Утоление физического голода, по возможности, без громких звуков. «Давай сделаем это по-тихому», — отличное название для фоновой песни! А еще засевшее подозрение: домработница стоит за дверью и подслушивает. Одно дело пошловато шутить, как тогда, когда я завалилась к Робу после пьянки, а другое — реальная близость. Я понятия не имела, как и где это должно случиться. Безвыходность.

И печальный итог. Калитка. Перетаптывание с ноги на ногу. Четыре глаза, уставившиеся в землю. Никто так и не решился сделать шаг навстречу для прощального поцелуя на ночь. Не выдержав затянувшейся в вечность паузы, я сказала «пока!» и смылась. Семнадцать. Лежа в постели одна, я снова кляла свой возраст. И возраст Роба.

Глава 38

Сумка.

Улов Картера хорош. Не то, что те две рыбешки, что удалось поймать мне. Не люблю есть рыбу. Но старик обещал сделать какую-то умопомрачительную уху на ужин.

Дорога.

Богатые дома для отдыха по-прежнему выглядят как неживые. Поздняя осень — не самое лучшее время для кайфа на природе.

Машина?!

Знакомый номер. Что? Черт, Чер-р-рт! Мать твою ж! Черный внедорожник на площадке перед домом. Холод по позвоночнику! Номер мэра Ллойда. Кованые фонари у крыльца. Точь-в-точь такие же, как в его городском особняке. Его, значит, недвижимость.

— Сынок, ты чего?

Вздрагиваю. Вопросительный взгляд Картера. Бешеный стук сердца. Паника! Убежать, скрыться?

— Ничего, просто озяб. Давай поскорее доберемся до дома. — Голос дрожит.

— Конечно. Эх, зря мы это затеяли.

Старик ускоряет шаг. Замешательство. Отзвук из прошлого. «Дом». Мой дом…

Отец.

Его кабинет. День после невероятной вечеринки с Франк. Всю ночь ворочался, думая о ней. Жажда секса. Фантазии и несколько оргазмов.

Дональд Грэйвз.

Спокойный, рассудительный человек. Редко повышающий голос. Та его строгость, холодность в тоне. Он попросил зайти. Сразу понял: что-то неладно. Серьезный разговор.

— Даже не знаю, с чего начать, Роберт, — хмуро буркнул он, нервно барабаня пальцами по столешнице.