Главное - доплыть - Элизабет Хайд

Сьюзен перестала расчесывать.

— Мне нравился этот костюм!

— Но ты хотела, чтобы я тоже нарядилась! У тебя был парик Сиротки Энни, и ты требовала, чтобы я его надела!

— Правда?

— Да.

Эми не желала сидеть дома и носить парик Сиротки Энни, поэтому ушла — отправилась в кафе, заказала горячий шоколад и прочитала главу «Уолдена». Часов в десять пришли несколько парней — в том числе один из ее одноклассников. Наверное, они пожалели девушку, потому что спросили, что она делает здесь одна. Эми ответила, что готовится к уроку литературы, и тогда они в шутку решили ее похитить.

Обычно над Эми не подшучивали, и поэтому она чувствовала себя выше остальных. Впрочем, Эми не стала говорить это матери.

— Потом мы пошли в парк, — сказала она. — У них была водка. Они вовсе не хотели ничего дурного — они думали, я умею пить.

— И сколько же ты выпила?

— Понятия не имею.

— Ты помнишь, как позвонила мне и сказала, что ночуешь у Сары?

— Я именно так и сказала?

— Да. И я тебе поверила.

— Прости.

— Ничего страшного. Я тоже лгала родителям.

После этого все поплыло. Эми помнила, как сидела на заднем сиденье машины, а потом кто-то помогал ей войти в дом. Помнила колючий ковер под щекой. Какие-то девушки помогли ей встать и отвели в спальню, где стояла огромная кровать, заваленная одеждой. Она проснулась в темноте, с пересохшим ртом и холодными ногами, бедра были влажные и липкие, а нижнее белье надето задом наперед.

Она каким-то образом догадалась, что «их» было больше одного.

Эми все это рассказала матери, умолчав лишь про белье. И про число. Она действительно не знала в точности. Лишь то, что их было несколько.

— И кто это был? — спросила Сьюзен, помолчав.

— Ты сказала, что не будешь спрашивать.

— Не говорила.

— Мама…

— Детка, мы…

— Мама.

Дома она приняла душ, и у нее все болело, и — да, до нее дошло, но мимолетно, и Эми все выкинула из головы, потому что должна была подумать о более насущных проблемах — например, о выборе колледжа и о весенних экзаменах.

— Ты не заметила, что набираешь вес? — спросила Сьюзен.

— Я постоянно набираю вес.

— Но ты не чувствовала себя по-другому?

— Нет. Да. Не знаю.

«Не волнуйся, — хотелось ей сказать. — В следующий раз, когда я пересплю с целой футбольной командой, сделаю тест на беременность».

— И подруги тебе не помогли? — вдруг спросила Сьюзен. — Разве они не знали, что нельзя бросать тебя вот так? Разве девушки больше не присматривают друг за другом?

— Наверное, нет, мама.

— Я им шеи сверну, — пообещала Сьюзен. — И тому парню тоже.

— Мама, ты сказала, что переживешь.

— Я не обещала, что не буду злиться, — ответила Сьюзен. — Между прочим, я в ярости. Не только из-за того, что с тобой сделали. Почему никто о тебе не позаботился? Ты потеряла сознание! Могла захлебнуться собственной рвотой! Да что такое сталось с людьми?

Эми пожала плечами. В течение месяца на ее счет в школе шепотом строили предположения — до Дня благодарения, когда кто-то другой выкинул очередную глупость и стал предметом школьных пересудов.

И теперь она лежала на больничной койке и наблюдала, как ее мать меряет шагами палату. Эми отчаянно хотелось утешить Сьюзен. «Я ведь жива, — думала она. — Я все выдержала». Но она понимала, что мать поражена в самое сердце и никакие слова не помогут. Она не могла простить себя за то, что напилась и причинила Сьюзен такое горе.

— Мама, перестань. Я в порядке.

Сьюзен сделала глубокий вдох, села и взглянула дочери в глаза.

— Не так уж легко это выслушать, — сказала она. — Но ты права. Я пообещала, что не сорвусь. Я очень близка к краю, но все-таки не сорвусь. Просто нужно немного выпустить пар. Но я справлюсь. И ты справишься. Твоя жизнь отнюдь не разрушена, и не нужно себя казнить. Мы найдем наилучшее решение — пусть даже не через несколько дней и не через несколько недель, но мы все уладим. Помнишь, что сказал Джей-Ти? Как только теряешь уверенность в себе — теряешь все. О Господи… — Она вздохнула. — А что, если бы мы не поехали сюда? Если бы все это произошло в Меконе? Сомневаюсь, что я бы пережила. Хотя, наверное, пришлось бы. Не знаю… — Сьюзен коснулась лица Эми и утвердительно покачала головой. — Мы все уладим, — повторила она.

— Ладно, — ответила девушка.

Эми почувствовала, что это слово звучит по-другому, если произнести его без гнева и сарказма.

Дни двенадцатый и тринадцатый

Лава — Алмазный ручей

Глава 50

Дни двенадцатый и тринадцатый. Со сто восьмидесятой по двести двадцать пятую милю

У всех была своя версия насчет пропажи собаки.

Эвелин не сомневалась, что Миксер погиб. Она помнила Лаву и бушующий поток. Она автоматически сложила в голове разнообразные факторы — объем, вес тела, время, температуру — и поняла, что пес никоим образом не мог уцелеть.

Джил тоже считала, что собака утонула. Она не подсчитывала шансы, но просто верила в персональный закон Мерфи: если что-нибудь и может сделать ее сыновей навеки счастливыми, то это не произойдет. Она начала жалеть, что не позволила мальчикам завести собаку, — возможно, если бы у них уже был питомец, они бы не привязались к Миксеру так сильно. Интересно, сколько времени дозволительно оплакивать пса, прежде чем отправиться с детьми в собачий приют в Солт-Лейк-Сити.

Марк, напротив, был убежден, что пес выжил и что их догонит — это лишь вопрос времени.

— У него девять жизней, — заявил Марк сыновьям, и Джил поморщилась. Но в то же время она завидовала оптимизму мужа.

«Только бы не кончилось все находкой трупа», — подумала она.

Руфь, схоронившая не одного домашнего любимца, было настроена философски — возможно, потому, что видела смерть многих животных; возможно, потому, что знала — это, в конце концов, всего лишь собака, тогда как есть куда более насущные проблемы — например, рождение ребенка. А Ллойд уже абсолютно забыл про пса и не понимал, из-за чего столько шума. «Собак в каньон не пускают», — твердил он, намекая, что четырнадцати путешественникам Миксер померещился.

Митчелл страдал от угрызений совести и замкнулся в мрачном молчании. Он неустанно вспоминал путь через Лаву. Когда именно он выпустил пса? Когда они попали в противоток или потом? Он сидел на солнце, на корме плота Джея-Ти, и рассматривал свои руки, пытаясь понять, каким образом они могли ослабить хватку. Почему он не зажал пса бедрами покрепче? Почему, кстати, Миксера не додумались привязать? Были тысячи мелочей, которые Митчелл, вспоминая случившееся, теперь сделал бы иначе.

К концу дня никаких признаков пса по-прежнему не обнаружилось. Они разбили лагерь на широком пляже, и внимание путешественников отвлеклось, когда Эвелин отправилась ниже по течению поискать уединенного места для ночевки, а потом вернулась бегом, крича, что видела в песке огромную гремучую змею. Все захотели посмотреть — Джей-Ти отговаривал, но путешественники направились вниз по берегу, чтобы полюбоваться чудовищем, с фотоаппаратами наготове, и вернулись в таком ужасе, что на ночь сдвинули свои спальники поближе к центру лагеря.

За ужином все слушали рассказы Джея-Ти о прошлых неудачах, ошибках и проделках. Путешественники смеялись. Но за мытьем посуды, когда Миксер должен был бы выпрашивать объедки, люди скучали по нему так, как будто знали его с рождения, и грустили при мысли, что, возможно, им не суждено узнать, что случилось с псом на реке.

— Он может прийти вечером, — объяснил отцу Сэм, когда Марк спросил, отчего мальчик оставил фонарь лежать на песке включенным.

— Конечно.

— Папа…

— Что?

— Если его кто-нибудь подберет, то отдаст в собачий приют, правда? Они ведь не заберут его себе?

Марк сказал, что всякий порядочный человек поступит именно так.

— Значит, мы сможем его найти, когда вернемся во Флагстафф?

— Может быть. Впрочем, не нужно чересчур надеяться.

— Хорошо, папа. Можно оставить фонарик?

— Конечно, — ответил Марк. Когда он наклонился поцеловать сына на сон грядущий, Сэм обхватил его шею руками и долго не отпускал.

— Не хочу внушать мальчику напрасную надежду, — сказала Джил, когда муж улегся рядом с ней.

— А что бы ты сказала?

Джил подумала и вздохнула.

— Наверное, то же самое.

Она нащупала руку Марка, и они сплели пальцы.

— Но я бы не стала подливать масла в огонь.

— Сомневаюсь, что мне придется это делать.

— Ты очень чувствителен к мелочам.

— Ты так считаешь?

— Да, — прошептала Джил.

— Спасибо, — ответил Марк. — Знаешь… а я действительно верю, что он жив.

— В таком случае не теряй надежды, — посоветовала Джил, стискивая руку мужа.