Ты, я и другие - Кирни Финнуала

— Да. Хотя не так часто, как мы с тобой…

И в этот момент, когда я, возможно, уже готов сказать то, чего говорить не следует, Ной награждает меня широкой улыбкой. В горле встает ком.

Подходит медсестра — измерить давление.

— Я на минуточку отбегу за кофе. И сразу назад.

Тебе принести что-нибудь?

Он мотает головой.

В коридоре, за поворотом, в зоне «для посетителей » сидят Кира и Гордон. Они расположились на диванчике, а напротив сидит еще одна женщина и держит Киру за руку. И только когда подхожу ближе, я узнаю голос.

Кира поднимает голову:

— Адам…

Мег поворачивается ко мне и встает.

— Папа, я пришла навестить Ноя. А его выписывают.

..

Я молчу. Гордону тоже явно не по себе.

— Будто бы я просто донор, — объясняет Мег. — Кира и Гордон согласны. Не надо его смущать.

— Я побуду здесь. Все равно вышел за кофе.

Кира смотрит на меня с благодарностью. Она не хочет, чтобы мы с Мег оказались в палате Ноя одновременно, а я не хочу говорить ей, что уже слишком поздно. Ной определенно сведет фрагменты головоломки воедино, но пусть матери скажет об этом кто-нибудь еще. Ной понял, кто я такой, но считает, что донор — я. Стоит появиться Мег, и он все сообразит.

Молча обнимаю дочь. Шепчу на ухо:

— Спасибо.

Она меня не отталкивает.

Через десять минут Мег выходит из палаты. Судорожно стискиваю руки, сплетаю пальцы, так что они белеют. Дочь подходит и садится рядом.

— Славный мальчик.

— Да. — Я смотрю на побелевшие костяшки пальцев.

— Он задал мне столько вопросов… Кто я? Какая у меня семья, где я живу? Я отвечала неопределенно.

Сказала, что выбрали меня, поскольку подошли данные.

— Мег поворачивается ко мне. Пальто, лежащее на коленях, свесилось на пол; я его поднимаю. — Он так похож на тебя.

— Знаю…

— Он сказал, что сегодня утром играл в шахматы с другом. Это про тебя?

— Да .

— Хорошо. Он славный. — Голос Мег дрожит, на глазах появляются слезы. — И такой больной… — Она вскакивает, смущенная всплеском собственных чувств, наклоняется ко мне, касается губами щеки. — Не говори маме, что я была здесь, ладно?

Она накидывает пальто и выбегает.

И снова у меня нет слов. Совсем нет…

Сегодня сочельник. Неожиданно позвонила Кира и попросила отменить назначенный визит. Ной подхватил простуду, поэтому никаких гостей. Я смотрю на вырезанные вручную шахматные фигурки, которые как раз заворачивал, когда раздался звонок. Каждый год, перед Рождеством, я покупаю сыну подарок, и на день рождения тоже. Тщательно выбираю, запаковываю и позволяю себе проехать мимо дома в Хэмпстеде.

Думаю, не постучать ли в дверь и не попросить ли Киру передать сверток..

Но ни разу не решился. Думал о том, какую боль могу причинить. Сейчас я впервые мог отдать подарок сыну в руки.

Поэтому сегодня я сделаю подарки тем, кому могу.

Еду к дому, который теперь считается «домом Бет», и оставляю подарки для нее, Мег и Сибил. Подарки для Бена и Карен ждут на диване, я заберу их позже.

В голове крутятся слова Киры. В сердце заползает страх: а если она солгала, чтобы не пустить меня к сыну на Рождество? Я никогда не стану частью их семьи. Не важно, какие чувства я испытываю к Ною — или что он чувствует ко мне. Это наверняка происки Гордона. Он терпит меня просто потому, что у него нет выхода. Да, все дело в проклятом Гордоне.

Параноидальная мысль, что Гордон мечтает от меня избавиться, гвоздем засела в голове. Не хочу встречать праздник с Карен и Беном. Я не в настроении дурачиться в ресторанчике неподалеку от их жилья, не в настроении любоваться бумажными шляпками и кукольным угощением, не в настроении прыгать со стула на стул. Я даже напиться не могу как следует!

Телефон начинает вибрировать и падает со столика на пол. Поднимаю его и жму на кнопку соединения.

Мег:

— Привет, папа.

— Привет, дорогая, как ты?

— Отлично. Мы здесь все… — Она чуть не сказала «кроме тебя». — Я кое-что для тебя приготовила.

Увидимся в праздники?

— Спроси у мамы, моя хорошая. Не хочу навязываться.

— Она приглашает заехать в День подарков. На бокал вина.

Не на обед. Надо полагать, лживый подонок должен быть признателен и за такую малость.

— Отлично. Тогда я забегу ненадолго. Счастливых праздников, дорогая. Надеюсь, Санта принесет тебе все, что только пожелаешь.

Это фраза из детства дочери, но ее молчание подсказывает: рассчитывать на Санту не стоит.

— Желаю тебе повеселиться с Беном и Карен, папа. — Она колеблется. И добавляет: — Я тебя люблю.

Мег меня любит. Я уверен, что Бен тоже любит меня, но он никогда этого не говорил. Думаю, и Ной чувствует ко мне привязанность. Этого довольно, убеждаю я себя, разве нет? Давай, шевелись! Радуйся Рождеству.

Тепло закутываюсь, беру сумку с подарками для Бена и Карен, спиртное, шоколад и одежду для ночевки.

Шахматный набор я оставляю дома, и пальцы медлят на великолепно вырезанном короле. В иной, параллельной вселенной Ной любил бы меня, точно.

Убеждаю себя, что и в этой еще не все потеряно.

Может, если я буду сильно любить его, пусть даже издалека, волны моей любви, отразившись, вернутся обратно.

Запираю квартиру и спускаюсь в гараж. На улице мороз, метет снег. Букмекеры наживутся на клиентах, поставивших на то, что Белого Рождества не будет.

Бен, конечно, предупредил подругу, чтобы держалась со мной приветливо. Я даже могу представить, как это происходило.

Бен напомнил, сколько всего мне пришлось перенести.

Как я жду результатов пересадки, как нуждаюсь в утешении. Тут Карен наверняка заметила, что большую часть проблем я создал себе сам. Но сейчас, само собой, она будет со мной мила, пусть Бен не тревожится.

… Они прибрали гостевую спальню — то помещение, в котором оба обычно работают. Все офисное оборудование запихнуто в угол. В центре комнаты застелен диван-кровать, включен ночник. Не то чтобы совсем уж по-домашнему, но я с благодарностью им улыбаюсь.

Мы пьем шампанское. Пытаюсь проникнуться праздничным духом Рождества, однако чувствую себя выжатым и опустошенным. Пустота… Как с ней бороться?

Моя жизнь прошла. То, что прежде называлось «дом», теперь лишь часть пространства. Там где раньше была семья, нынче зияет дыра. Я вижу, с какой любовью смотрят друг на друга Карен и Бен. Она еще не знает: он намерен завтра просить ее руки.

Мой брат не в состоянии оценить всю иронию ситуации.

Я желаю им счастья и не ревную. Мне просто тяжело видеть их радость, когда моя стала лишь воспоминанием.

Рано отправляюсь в постель, пусть побудут наедине.

Сижу на краю кровати, сжав голову руками, и представляю грядущее. Бет и я разъехались по небольшим коттеджам в Вейбридже, может, даже по соседству.

Мег увлечена работой, о которой мечтала, — исследует разум душевнобольных. Ной играет в футбол или регби, а мы с Гордоном любуемся на него со скамейки запасных…

Нет. Ничего этого не будет. В моей жизни все случится иначе.

Телефон сигналит, и я смотрю на экран. Кира.

Слова неоновыми вспышками мелькают перед глазами:

Ною стало хуже, легочная инфекция. Он снова в больнице. Посещения запрещены. Будем на связи. Кира.

Некоторое время я сижу неподвижно. Мне туда не доехать. Мне нельзя за руль, ведь я пьян. И даже если бы не это, я понимаю — нельзя.

Молиться? Я забыл как. Последний раз я молился по-настоящему, когда умерли мать и отец. Меня знобит, я обхватываю себя руками и вспоминаю слова из детства, обращенные к Высшей Силе. Пожалуйста, если Ты меня слышишь, помоги ему. Пожалуйста, помоги Кире и Гордону. Пожалуйста, помоги мне.

Помоги мне пережить это Рождество. И чтобы меня не поглотила черная воронка, что караулит внутри.

Пожалуйста…

…Рождественская ночь на исходе, два часа утра.