Ты, я и другие - Кирни Финнуала

— Может, я дозрела до того, с чего он начал.

Карен трясет головой:

— Ох, нет, лучше не надо. Ты еще его оправдывать начни. Есть разница. У тебя долго не было вообще никакого секса, и организм потребовал своего.

Это базовый инстинкт. А Адам не испытывал недостатка в сексе, у него была ты. Но он хотел больше — и разнообразнее. Это просто жадность.

Как обычно, она раскладывает все по полочкам и не дает уйти в сторону.

— Ты его видела? — не могу не спросить я. Наверное, в моем голосе слышится тревога. — Мег говорит, он в норме…

— Да. В норме. Несколько недель ему нужно вести себя осторожнее, а в остальном все в порядке.

Таблетки для снижения холестерина, и все.

Она не спрашивает, почему я сама его не навестила.

— Знаешь, у меня вот уже где сидят его высокие душевные переживания. Актер провинциального театра.

Измены, внебрачные дети, теперь вот сердечный приступ… Причем именно в тот момент, когда…

Я навещу его. Позже. Не сейчас. — Позже? То же самое я подумала про разговор с Жилем. — Вы ладите?

— спрашиваю я подругу, имея в виду ее ссору с Адамом. Кошмарная была сцена.

— Стараемся. Куда деваться? Что бы там ни происходило, я влюблена в Бена, а он и Адам — братья.

— Ого! Влюблена? — Я шутливо толкаю подругу локтем.

— Люблю. Он первый мужчина, про которого я могу сказать: до конца жизни. Первый, от кого я хотела бы иметь детей.

Ох, черт, какие разговоры пошли! Именно эти слова я боялась услышать с тех самых пор, как они вместе.

— И расскажи мне, наконец, почему все-таки они с Элизой разошлись?

На секунду я задумываюсь, не фыркнуть ли нечто вроде: «Господи, нашла время! Мне нужно бежать!» — но нет, с Карен это не пройдет.

— А почему ты его не спросишь?

— Я спрашивала. Он отделывается мутными отговорками.

У меня ощущение, что это как-то связано с детьми. Верно?

— Я тебе говорила, что Пинк весь в татуировках?

— Да. — Она задумчиво отпивает кофе.

— Одна на бедре. Китайский иероглиф. Когда я спросила, что он означает, Пинк сказал: «Бет». — Я жду ее реакции. — Мне тогда показалось, что это смешно. То есть символ один, а имена, как и женщины, разные.

— Значит, правда. Они пробовали, пробовали завести детей, да?

О да, пробовали. И я не хочу это обсуждать. Было пять или шесть попыток ЭКО. Элиза — бэк-вокалистка на концертах у знаменитостей, и каждый заработанный ею пенс шел на очередную неудачную попытку стать матерью. Это было тяжело для них обоих.

Для нее — поскольку проблема была в ее воспаленных трубах; для Бена — поскольку он знал, что может зачать ребенка и стать отцом, только не с ней.

— Спроси об этом Бена, — говорю я.

— Я спрашиваю тебя.

И я сдаюсь:

— Они много лет подряд пытались зачать ребенка.

Когда не вышло, Бен был готов взять приемного, но Элиза не хотела. В конце концов это сломало их отношения. — Я сознательно ограничиваюсь минимумом фактов. — Об остальном спрашивай у него.

Карен кивает, видно, что сказанное ее расстроило.

Я касаюсь ее руки.

— Знаешь, иди домой и поговори с Беном. А я посплю — до сих пор от разницы во времени мне не по себе. Завтра Мег кладут в больницу.

— Черт!.. Прости, пожалуйста. Сейчас уйду. — Она начинает собирать вещи. — Как у Мег дела?

Перечисляю как. Здоровая, счастливая, влюбленная, так и не сумевшая простить отца, но самоотверженно согласившаяся поддержать сводного брата, о котором никогда прежде не слышала.

Карен крепко обнимает меня.

— Гордись дочерью. Таких мало.

— Знаю. Горжусь.

— Теперь тебе придется добавить к списку пункт «Пинк». — Она поворачивает голову и смотрит на расписанную мной стену. — В колонку того, что ты любишь. Просто допиши: «Тащиться от оргазмов в Лос-Анджелесе». Даже не надо упоминать имя.

Я громко смеюсь. Стоит подумать.

Глава 34

— У работы на себя масса преимуществ… — Бен разговаривает со мной так, будто я двухлетний малыш.

— Мне выписали несколько кардиопрепаратов, Бен. Лоботомию мне не делали.

Брат смущается и искоса поглядывает из-за руля.

Он настоял, чтобы приехать за мной в квартиру и отвезти на Грейт-Ормонд-стрит в моем собственном автомобиле. Ему никаких неудобств — завтра он легко наверстает невыполненную сегодня работу.

Я понимаю, что должен испытывать признательность, но вместо этого жалею, что вообще сказал ему о поездке. Жалею, что просто не вызвал такси.

Включаю CD-плеер. Мы с Беном одновременно подпрыгиваем и напрягаемся, когда из динамиков доносится голос Элизы.

— Это… — Бен смотрит на панель управления, словно она загорелась.

— Сейчас выключу.

— Нет, пусть будет. Мне всегда нравилось слушать, как она поет. Сто лет уже не слышал ее голоса.

Это одна из песен Бет?

— По-моему.

Как запись попала в машину — и когда? Не имею ни малейшего представления. Я давно не пользовался проигрывателем.

Мы слушаем песню, погрузившись в историю женщины, которая тоскует по возлюбленному, несмотря на новое чувство.

Отзвук твоих шагов, Отзвук твоих слов. Только свет и тень, только ночь и день вместо тебя. И чьи-то руки вместо твоих. Теперь со мною он, но не забыть..

— Элиза тоскует по тому, что у вас было? — спрашиваю я, радуясь, что можно обсудить с ним тему, никак не связанную со мной.

— Теперь уже не знаю.

— Вы были вместе очень долго.

— Слишком много боли накопилось.

Элиза поет:

Он почти как ты, Знает каждый мой шаг. Но он не ты, Не ты, милый, он не ты…

Я решаюсь и протягиваю руку к кнопке «Стоп». От судьбы не убежать — и от неприятных разговоров тоже.

— Второе посещение больницы меньше чем за неделю.— Только, пожалуйста, уж обойдись без приступов.— Конечно. Просто навещу Мег, быстренько загляну к Ною — и сразу поедем обратно.

— Я по-прежнему считаю, что тебе нужно было предупредить Мег о визите.

— Она бы запретила.

— А если там Бет?

А если там Бет? Хороший вопрос. Меня очень задело, что она так и не позвонила мне после возвращения.

Хотя я и говорил всем кому не лень, насколько легко отделался, Бет единственная, перед кем мне не хотелось бы геройствовать. Увы, все закончилось тем первым звонком из Лос-Анджелеса, звонком, к концу которого она явно перестала меня слушать.

Вопреки любым обстоятельствам, Бет самый добрый человек из всех, кого я знаю. Даже после всего, что я с ней сделал, она позвонила бы. Просто убедиться, что я в порядке, услышать мой голос. Однако звонка не было. Почему?

— Адам?

— Да. Если там Бет, я буду рад ее увидеть.

Бет просит меня выйти, едва заметив. К такой встрече я не готов.

Она кивает на Бена и повторяет требование.

— Адам, Мег ясно сказала, что не желает тебя видеть.

А здесь все так, как хочет она. Так что, пожалуйста, прояви уважение, выйди.

— За последнее время ты уже второй раз просишь избавить тебя от моей компании. — Я пытаюсь не утратить самообладания.

— Да. В прошлый раз ты оскорбил Карен, в этот раз игнорируешь желания нашей дочери.

Бен поворачивается ко мне:

— Ты оскорбил Карен?

— Преувеличение. — Я снова обращаюсь к Бет: — Между тем и этим случаем я перенес сердечный приступ.

И теперь пришел навестить Мег.

Дешевая попытка вызвать сочувствие, я и сам понимаю.

— Это был просто тревожный звонок. — Бен качает головой, будто не в силах поверить в произнесенное мной только что. — Всего лишь предупреждение.— Знаю. Когда я была в США, то беседовала и с Адамом, и с его врачами.