Воронята - Мэгги Стивотер

На один краткий момент Блу подумала, что слышит музыку.

— Ноа?

Голос Гэнси звучал несчастным. Он остановился у могучего бука, и теперь осматривался вокруг. Подойдя к нему, Блу поняла, что он остановился на берегу горного бассейна, который питал в ручей. Бассейн был всего несколько дюймов глубиной, и совершенно чистый. Вода была настолько прозрачной, что будто бы просила, чтобы до неё дотронулись.

— Мне кажется, я слышал… — Гэнси замолчал.

Его взгляд упал туда, где Адам держал руку Блу. Опять же, его лицо выражало какую-то озадаченность тем фактом, что они держались за руки. Захват Адама усилился, хотя она не думала, что он хотел это сделать, во всяком случае, намерено.

Это тоже был бессловесный спор, хотя, она не думала, что кто-нибудь из парней знал, что они пытались сказать.

Гэнси повернулся к водоему. В его руке прибор потемнел. Присев, он провел свободной рукой над водой. Его пальцы застыли в миллиметрах от поверхности. Под его ладонью вода двигалась и темнела, и Блу поняла, что внизу просто были тысячи крошечных рыбок. Они блестели серебром, а затем черным, когда двигались, цепляясь за слабую отбрасываемую им тень.

Адам спросил:

— Как здесь оказалась рыба?

Ручей, за которым они шли в лес, был слишком мелким для рыб, а выше водоем, казалось, был наполнен дождевой водой с гор. Рыба не падает с неба.

Гэнси ответил:

— Я не знаю.

Рыба падала и перекатывалась одна под другой, непрерывно перемещаясь, крошечные загадки. Снова Блу подумала, что слышит музыку, но когда она посмотрела на Адама, у нее мелькнула мысль, возможно, это просто звук его дыхания.

Гэнси смотрел на рыб, и она видела по его лицу, что он любил это место. В его выражении лица было что-то новое: не примитивное удовольствие от нахождения энергетической линии или хитрого восторга от поддразнивания Блу. Она распознала странное счастье, идущее от любви к чему-то, причины которой ты не знаешь, это странное счастье иногда бывает таким большим, что ощущается словно печаль. Именно это она чувствовала, когда смотрела на звезды.

Вот таким он был немного ближе к тому Гэнси, которого Блу видела во дворе церкви, и она обнаружила, что не выдерживает смотреть на него.

Вместо этого она высвободила свою руку от Адама, чтобы подойти к буку, у которого стоял Гэнси. Осторожно она переступала через завязанные в узлы корни бука и затем приложила руку к гладкой серой коре. Как и у дерева позади ее дома, кора этого бука была столь же холодной, как зима, и странно успокаивающей.

— Адам, — позвал голос Ронана, и она услышала шаги Адама, осторожные и медленные, вокруг края водоема. Хруст веток становился тем тише, чем дальше он двигался.

— Не думаю, что эта рыба настоящая, — мягко произнес Гэнси.

Это были такие нелепые слова, что Блу повернулась и взглянула на него снова. Он сжимал и разжимал ладонь, пока смотрел на воду.

— Думаю, они здесь, потому что я подумал, что они должны здесь быть, — сказал Гэнси.

Блу ответила язвительно:

— Как скажешь, Боженька.

Он повернул руку снова, она увидела, как силуэты рыб блеснули в воде еще раз. Нерешительно он продолжил:

— Во время гадания… что там сказала одна женщина? Та, с волосами? Он сказала что-то о… восприятии… нет, о намерении.

— Персефона. Намерение относительно карт, — сказала Блу. — Это для толкований, о том, чтобы позволить кому-то проникнуть в твою голову, видеть образы будущего и прошлого. Не для рыбы. Как могло намерение работать на рыбе? Жизнь — не сделка.

Он спросил:

— Какого цвета была рыба, когда мы пришли?

Она была черного и серебристого, или, по крайней мере, они так выглядели в отражении. Гэнси, она была уверена, достиг какого-то непонятного волшебства, но она не собиралась сдаваться так легко. Синий и коричневый могли выглядеть как черный или серебристый, зависит от освещения. Тем не менее, она присоединилась к нему, приседая в грязи рядом с водоемом. Рыба была темная и нечеткая в тени его руки.

— Я наблюдал за ними и задавался вопросом, как они сюда попали, и затем я вспомнил, что есть такой вид форели, который часто живет на мелководье, — говорил Гэнси. — Думаю, она зовется дикий голец[32]. Я размышлял, что это имело бы больше смысла. Может, ее поместил человек как-нибудь в этот водоем или водоем дальше по течению. Вот что я думал. У гольца серебристая спинка и красное брюхо.

— Так, — произнесла она.

Вытянутая рука Гэнси была неподвижна.

— Скажи мне, что не было красной рыбы в водоеме, когда мы пришли.

Когда она не ответила, он взглянул на нее. Она качала головой. Определенно не было ничего красного.

Он быстро убрал руку.

Крошечная стая рыб ринулась в тень, но не раньше, чем Блу увидела, что все как одна были серебристыми и красными.

Не слегка красноватыми, а ярко красными. Красными, как закат. Красными, как мечта. Как будто они никогда не были какого-то другого цвета.

— Не понимаю, — сказала Блу. Что-то в ней переживало, будто она понимала, но не могла облечь это в слова, обернуть ими мысли. Она ощущала, как будто была частью сна, который видело это место, или это была часть ее сна.

— Я тоже.

Они одновременно повернули головы на голос, доносящийся слева.

— Что там, Адам? — спросила Блу. Странно, что ей нужно было спрашивать, но все было очень неопределенно.

Они снова услышали голос Адама, более ясно на этот раз. Он и Ронан стояли на другой стороне водоема. Прямо позади него был дуб. Гнилая впадина размером с человеческий рост зияла в его стволе. В водоеме под ногами отображались оба, и Адам, и дерево, зеркальная картинка была холоднее и отдаленнее реальности.

Адам тер руки, будто они замерзли. Ронан стоял позади него, глядя через плечо на что-то, чего не могла видеть Блу.

— Идите сюда, — сказал Адам, — и встаньте здесь. И скажите, если я буду сходить с ума.

Его акцент проступал очень явно, и Блу стала понимать, что он был слишком обеспокоен, чтобы его спрятать.

Блу вгляделась в пустоту. Как и все отверстия в деревьях, это выглядело мокрым, неровным и черным, гриб на коре все еще работал над своим разрастанием. Края отверстия были тонкие и зазубренные, что заставляло удивляться столь длительной жизни дерева.

— Ты в порядке? — поинтересовался Гэнси.

— Закрой глаза, — посоветовал Адам. Его руки были скрещены, а ладони сжимали бицепсы. То, как он дышал, напомнило Блу о пробуждении после кошмара: сердце колотится, дыхание перехватывает, ноги болят от погони, которой никогда не было в реальности. — Я имею в виду, после того, как встанешь здесь.