Чужбина с ангельским ликом - Лариса Кольцова

Он сел, рассматривая затейливый узор-пейзаж на ней. Синие цветы уходили в горизонт, отмеченный голубеющими горами, — на одной из вершин сияла зелёная пирамида. Она была вышита особыми голографическими нитями, что создавало иллюзию её объёмного свечения. В голове Арсения клубились обрывки странного сна, имеющие неприятный багровый оттенок. Он отшвырнул подушечку от себя и, разжав ладонь, увидел в ней обрывок багровой тряпки, не понимая, что это. Аэролёт стоял невдалеке, и он вспомнил, что он прилетел сюда в свои законные выходные для привычных уже поисков драгоценных артефактов. Драгоценных, понятно, только для него одного. Они мало кого волновали на их базе.

Более чем странный, транс уровневый сон Арсения

О том, как он притащился на базу, как бухнулся в постель, даже не раздевшись толком и скрыв от Венда, ставшего ГОРом, встречу со страшным стариком, Арсений чётко не помнил. С не покидающим его, то усиливающимся, то затухающим головокружением, он приготовился к своему смертному часу. Даже в жутком предощущении этого смертного мига он ни за что бы никому и ничего не рассказал. Он даже не понимал, а как это сделать? О чём рассказать? О том, что его накрыло безумие? Сильная потливость, слабость, спазмы в области живота, всё это, вызванное, скорее всего, пережитой встряской, мешали ему не только встать, а и просто связаться с доктором Штерном, обитающим в соседнем с ним жилом помещении. Да и доктора могло не оказаться в личном обиталище. Он не всегда там и ночевал, оставаясь в подземном городе. Прибегнув к многолетнему и испытанному методу релакса, он ощутил некоторое облегчение и, даже не заметив перехода в фазу поверхностного сна, внезапно ощутил прикосновение. Прохладная, удивительно атласная и явно женская ладошка гладила его лоб. Ласкала его коротко остриженную голову, щекотала за ушами, будто он был котом. Арсений едва не замурлыкал от удовольствия и радости, что противные ощущения перестали его терзать.

— Открой глаза, — прошептал нежный голос, — я хочу видеть твои небесные глаза. Я скучаю по ним, по их волшебному излучению…

Окаменев уже от изумления, Арсений открыл глаза. Он пребывал в удивительной, освещённой предвечерним светом, комнате, поскольку в арочное и вытянутое до пола окно был виден перламутрово-янтарный закат, разбавленный нежной зеленью угасающего неба. Облака в форме розовато-бирюзовых хвостов огромных павлинов нависали над разлитыми закатными водами миражного озера. Как ни красивы были рассветы и закаты в горах, да и вообще в Паралее, такой дивной панорамы он ещё не видел. Пошевелив руками и ногами, проверяя, что он жив, не окостенел и не умер, Арсений повернул голову в сторону той загадочной фигуры, которая и производила ласковые манипуляции над его головой и ушами. Вначале он увидел платье точно такого же цвета, что и павлиньи небесные хвосты, — розовато-бирюзовое, совсем юные тонкие руки, обнажённые до самых плеч, также юную шею и нежный овал лица. Определить платье ни как красивое, ни как нелепое, он не мог по той самой причине, что для него вообще всякая женская одежда была избыточностью, хотя и необходимой по понятной причине. Да ведь к этой избыточности женщины умудрялись навешать такое количество никчемных и ни с чем не сообразных деталей и прочей мишуры, что Арсений просто диву давался, как им это удаётся — изобретать такое, тратить на всё это творческие силы, время и прочие материальные ресурсы. И мужчин невольно в эту глупость вовлекали, навязывая им само понятие моды. Сам Арсений никогда не был озабочен тем, что на нём висит, главное, чтобы удобно было, тепло, если необходимо, свободно и чисто. Так что с определением убранства таинственного и явно женского существа, — было оно роскошным или обычным, — он затруднялся. Оно было под стать небу за окном — феерическим. Само лицо не просматривалось чётко, поскольку девушка сидела к окну спиной. Длинные волосы, показавшиеся скорее тёмными, чем светлыми, были распущены по плечам.

— Нет! — вскрикнула она, но не громко. — Это не ты! А кто?

— Не я? — переспросил Арсений. — Это я. А кто же ещё?

— Ты совсем другой! Я не знаю твоих глаз. Хотя черты и похожи… Только зачем же Тон-Ат сказал, что прибыл для меня подарок?

— Какой подарок? — переспросил Арсений, ничего не понимая. Он привстал и увидел вышитую подушечку, на которой и лежал только что. На ней была красивая вышивка изумрудной горы, чья подошва тонула в синих цветах, казавшихся объёмными и разве что не шевелящимися от ветра.

— Тон-Ат так сказал. «Я дарю тебе ночь любви. Чтобы тоска не извела твоей красоты. Если захочешь, то можешь оставить его столь долго, пока не надоест». Я обрадовалась, прибежала, думала, что ты это он.

— Да кто? Да где я!?

— Ты действительно похож. Но ты другой. Совсем чужой.

Арсений свесил ноги, разглядывая свои пыльные военные ботинки, немного смущаясь, что валялся прямо в обуви на такой воздушной и чистейшей постельке.

— А кем, собственно, я должен быть? — спросил он, приходя в себя и уже понимая, что подобных снов не бывает. Тогда что же это? Девица придвинулась, обдав его нереально тонким и чудесным ароматом. Однако, её присутствие было реальнее некуда. Она робко притронулась к его руке, на что Арсений дёрнулся, как от прикосновения неведомого насекомого.

— Почему ты меня боишься? — спросила она. — Разве Тон-Ат ничего тебе не объяснил?

— Какой Тонат? И чего он должен был мне объяснить? Я, вроде, в горах был… Потом упал, потом… Что же было потом?

— Я не знаю, — ответила она. — Он пришёл ко мне и сказал, «Я прибыл не пустой, а с подарком для тебя». В прошлую ночь, понимаешь, когда я думала, что люблю своего Избранника… Неважно, что он мог быть лишь иллюзией или сном, он казался мне настоящим. И вот в самый тот момент, ну ты понимаешь? — она замолчала. И хотя она поражала его своим безумным откровением, чувствовалось, что она очень стыдливая. И не безумная нисколько. Скорее уж, он провалился в безумие, вызванное неким «фактором икс», неким воздействием на себя со стороны загадочного старика-тролля.

— В тот самый момент, когда я обхватила его сильно-сильно, я вдруг ощутила, что у него спина в чешуе!

— У кого? — опешил Арсений. — Твой избранник мифический наг?

— Кто? — девушка расширила свои глаза, и Арсений, наконец, увидел, насколько она необычная. Глаза были ярко-бирюзовые, блестящие настолько, что казалось, их отблеск падает на её пушистые реснички, — трогательные как у ребёнка. И вся она была, хотя и вызревшей внешне, но очень непосредственной и забавной. Она уже нисколько не пугала его, не казалась какой-то насланной нечистью,