Жизнь в средневековом городе - Фрэнсис Гис

в торге, могли приехать в Труа только для того, чтобы обменять деньги или купить аккредитивы. Будучи в основном частными предпринимателями, двадцать восемь менял были в то же время функционерами ярмарки. Половину из них составляли итальянцы, многие были из Сиены. Другую половину составляли евреи и жители Каора.

Стандартной монетой ярмарки было denier de Provins — провенское денье. Твердая валюта высокой и стабильной относительной стоимости даже вдохновила итальянцев скопировать ее в виде «сенатского provinois», чеканившегося в Риме для купцов-ярмарочников. Однако в ходу были и десятки других валют самой разной стоимости. Денежный обмен регулировался строгими правилами. Одно неизменное правило предписывало менялам изымать из обращения все испорченные или фальшивые монеты. Были указаны курсы всех валют в пересчете на одно прованское су.

Однако функция менял на ярмарке не ограничивалась стандартным посредничеством в купеческом обмене. Они также были центром весьма обширной системы кредитования52. Выдача ссуд осуществлялась несколькими способами. Допустим, некая флорентийская компания регулярно покупает ткани на ярмарке. Однако их собственные грузы со специями и предметами роскоши, которые они планировали продать в Шампани, не прибыли вовремя. В таком случае они обеспечивают расчетный баланс, занимая деньги у менял, чтобы не оставлять своих агентов без средств. Более того, они могли положить флорентийскую валюту в банк во Флоренции или в Генуе, а получить деньги для своих агентов уже в Труа и в провенской монете.

Или, например, итальянский купец мог взять взаймы определенную сумму в Генуе в местной валюте, предложив в качестве залога свой товар, который он отправляет в Шампань, уточнив, что уплата долга будет осуществляться в провенской валюте непосредственно на ярмарке. Если товары при этом поручали третьему лицу, то контракт мог указывать, что все транспортные риски ложатся на кредитора.

Крупные итальянские компании использовали более сложный метод кредитования. Вместо того чтобы отправить вьючный караван к открытию ярмарки, фирма посылала курьера с доверенностью на своего агента в Шампань. Агент покупал ткани на предоставленный кредит и отправлял их назад в Италию. Когда товары его компании прибывали как раз к рынку «avoir de poids», агент становился продавцом и договаривался о кредитных сделках уже в обратном порядке, приобретая достаточно договоров на свои пряности, чтобы покрыть долги по тканям.

Помимо кредитования и обмена валюты, менялы активно выдавали прямые ссуды (без обеспечения). Известными ростовщиками были так называемые ломбардцы. Позади стола менялы-ломбардца частенько располагалось подсобное помещение, с полудо потолка забитое кольцами, четками и столовым серебром. Не только купцы, но и все остальные классы использовали ярмарки для проведения банковских операций. Принцы, бароны, епископы — все брали заем во время Жаркой ярмарки и обещали расплатиться на ярмарке Святого Эйюля. Не все из этих прибыльных ссудных дел находились в руках менял, но без них, как правило, не обходилось, так же как и без нотариусов (которые тоже нередко были итальянцами).

Иногда купец брал ссуду на одной ярмарке и частями расплачивался на следующих трех (или более) ярмарках, продавая на них свои товары. Обязательства по договору осуществлялись в дни закрытия ярмарки, во время pagamentum, урегулирования долга, периода всеобщей ликвидации долгов, накопившихся у всех сторон. Среди прочего система переноса долгов с одной ярмарки на другую помогала решить проблему с существованием нескольких разнящихся календарей53. Венецианские, пизанские и флорентийские купцы не могли договориться ни о том, когда начинается год, ни даже о том, что такое год.

Финансовая система все больше усложнялась. Платежное обязательство купца само могло быть продано со скидкой, и на следующей ярмарке уже третье лицо имело право потребовать долг. Купец из Флоренции мог купить ткань у продавца из Гента на майской ярмарке в Провене, пообещав заплатить двадцать фунтов на Жаркой ярмарке в Труа. Они относили «ярмарочное письмо», изложение своего соглашения, Смотрителю ярмарки, чтобы он засвидетельствовал и скрепил документ официальной печатью. Теперь у фламандца на руках был договор, который сам мог выступать предметом сделки и которым он мог в случае надобности расплатиться за перец и корицу. «Ярмарочное письмо» давало возможность выполнять значительную часть ярмарочных операций без обращения к менялам и необходимости иметь дело с большими суммами наличных денег.

Так в веселом ярмарочном гуле звон серебра незаметно сменялся треском механических счетов и поскрипыванием пера, подписью в нотариальных документах обращающими тюки и рулоны в ливры и денье.

Именно в этом явлении, более чем в чем-либо ином, — бурлящей жизни развитого и стремящегося к финансовому процветанию торгового города — заключалось главное предвестие будущего.

После 1250 года

Усложняющаяся финансовая система, проявившая себя на Жаркой ярмарке в Труа в 1250 году, в последующие десятилетия привела к не столь редкому историческому парадоксу. Шампанские ярмарки стали настолько успешными… что утратили актуальность.

Историки обыкновенно винят политические причины в упадке ярмарок в XIV веке. Династия Тибо Великого прервалась, когда Жанна Наваррская, единственная внучка Тибо Трубадура, вышла замуж за короля Филиппа Красивого, чьи налоги и войны некогда считались причиной исчезновения ярмарок. Однако существует достаточно доказательств, что проблемы начались еще до этого. Предшественником Филиппа был англичанин Эдмунд Горбатый, граф Ланкастер, который женился на овдовевшей матери Жанны, Бланке д’Артуа. Эдмунд и Бланка подняли налоги настолько, что мэр Провена, города-побратима Труа, стремясь облегчить податное бремя своих горожан, увеличил рабочий день ткачей. Рабочие устроили мятеж и убили мэра вместе с несколькими его советниками. За этими мрачными событиями последовали репрессии и карательные меры.

Социальные отношения все больше усложнялись. Священная формула трех сословий — духовенство, аристократия, простолюдины — никогда не была достаточно реалистичной, чтобы отразить подлинные сословные отношения в обществе, даже на пике развития феодализма. К концу XIII века «третье сословие» включало банкиров, инженеров, торговцев, докторов и поэтов наряду с крестьянами и рабочими. Вершина этого класса, «знать», играла все более активную социальную и политическую роль. Если в таких городах, как Провен, представители третьего сословия только донимали своих феодалов просьбами помочь им наказать непослушных рабочих, в других местах они решительно оспаривали права своих сеньоров требовать с них воинской повинности и «помощи». Отказ Буржа спонсировать донкихотскую кампанию Людовика Святого в 1270 году, поддержанный парижским парламентом, окончательно столкнул дело крестоносцев в могилу.

Однако классовая борьба сыграла не большую роль в упадке Шампанских ярмарок, чем повышение налогов. Будучи непревзойденной школой банковского дела, бухгалтерии и торговли, ярмарки сами способствовали собственному исчезновению, взращивая более эффективные методы предпринимательской деятельности. Внук итальянского торговца, пробивавшегося через альпийские перевалы во главе своего вьючного обоза, теперь оставался дома в уютном кабинете, чтобы биться над счетами. Путешествующих