Мошка в зенице Господней - Ларри Нивен

Кутузов глубоко вздохнул и сжал губы.

– Адмирал, – напомнил ему Хорват, – у вас есть ваша работа, а у меня моя. Конечно, это хорошо – защищать Империю от какой-то вообразимой угрозы со стороны мошкитов, но я должен получить все возможное от их науки и технологии. А это, уверяю вас, вовсе не тривиально. Они так далеко продвинулись в некоторых вопросах, что я… у меня просто нет слов для описания всего этого.

– Вот именно, – Кутузов подчеркивал свои слова, стуча стиснутым кулаком по подлокотнику командирского кресла. – Их технология опередила нашу. Они говорят на нашем языке, а по вашим словам, мы никогда не будем говорить на их. Они знают об эффекте Олдерсона, а теперь знают и о существовании Поля Лэнгстона. Возможно, доктор Хорват, нам нужно идти домой. Прямо сейчас.

– Но… – начал Хорват.

– И еще, – продолжал Кутузов. – Мне не хочется воевать с этими мошкитами, почти ничего о них не зная. Как защищена их планета? Кто управляет ими? Я заметил, что за все время работы вы не смогли ответить на этот вопрос. Вы даже не знаете, кто командует этим их кораблем.

– Верно, – энергично кивнул Хорват. – Это очень странное положение. Иногда я искренне верю, что у них нет командира, но с другой стороны, похоже, они время от времени возвращаются на корабль за инструкциями… И потом еще этот вопрос с полом.

– Вы что, шутите со мной, доктор?

– Нет, нет, – раздраженно сказал Хорват. – Это абсолютно точно. Все Коричнево-белые в момент прибытия сюда были самками. Кроме того, коричневая самка забеременела и родила детеныша. Сейчас она самец.

– Я знаю об изменении пола у чужаков. Возможно, один Коричнево-белый был самцом незадолго до прибытия корабля сюда?

– Мы думали об этом. Однако, более вероятным кажется, что Коричнево-белые не размножаются, поскольку популяция переполнена. Они все остаются самками… они могут даже быть мулами, поскольку Коричневый является матерью одного из них. Перекрестное спаривание между Коричневым и кем-то еще? Тогда это указывает на кого-то еще, находящегося на борту посольского корабля.

– Они привезли с собой адмирала, – уверенно сказал Кутузов. – Так, как делаем мы. Я знаю это. Что вы говорили им, когда они спрашивали обо мне?

Род услышал фырканье за своей спиной и подумал, что Кевин Реннер задыхается.

– По возможности мало, сэр, – ответил Род. – Только то, что мы подчиняемся приказам с «Ленина». Не думаю, чтобы они знали ваше имя или же об одном человеке идет речь или о целом совете.

– Вот именно, – адмирал почти улыбался. – Точно то же вы знаете об их командире, верно? Смотрите, они доставили на своем корабле адмирала, и он решил, что нужно заманить вас ближе к планете. Сейчас передо мной стоит вопрос: больше ли я узнаю, отпустив вас туда, чем он, заполучив вас к себе?

Хорват отвернулся от экрана и послал умоляющий взгляд Небесам, Их Чудесам и Всем Святым. «Ну как можно иметь дело с таким человеком?» – спрашивал его взгляд.

– Никаких следов маленьких мошкитов? – спросил Кутузов. – Есть ли еще Домовые на борту линейного крейсера Его Императорского Величества «Мак-Артур»?

Род вздрогнул от сарказма этих слов.

– Нет, сэр. Мы освободили ангарную палубу и открыли все помещения в пространство. Затем я собрал всех пассажиров «Мак-Артура» и его экипаж на ангарную палубу и открыл весь корабль. Мы окуривали комнаты цитогеном, продули окисью углерода все проходы, затем открыли их в космос, а после возвращения с ангарной палубы проделали обработку по второму разу. Малыши мертвы, адмирал. Мы нашли их тела. Их было двадцать четыре, хотя до вчерашнего дня мы не видели ни одного. Они достигают зрелости через три недели…

– Значит, от домовых не осталось ни следа? А мыши?

– Нет, сэр. Крысы, мыши и мошкиты – все мертвы. И даже тот малыш, который оставался в клетке, тоже умер, сэр. Ветеринар полагает, что от старости.

Кутузов кивнул.

– Итак, эта проблема решена. А что со взрослым чужаком, находящимся у вас на борту?

– Он болен, – сказал Блейн. – Симптомы те же, что у малыша.

– Да, еще один вопрос, – быстро сказал Хорват. – Я хотел спросить у мошкитов, что можно сделать для больного шахтера, но Блейн не позволил мне этого без вашего разрешения.

Адмирал потянулся куда-то за экран. Когда его лицо вновь появилось перед ними, он держал стакан с чаем, на который принялся усердно дуть.

– Чужаки знают, что у вас на борту этот шахтер?

– Да, – сказал Хорват, а когда Кутузов взглянул на него, быстро продолжил: – Они, похоже, всегда знают все. Я уверен, что никто из нас не сообщал им об этом.

– Итак, они знают. Они интересовались шахтером? Может, видели его?

– Нет. – Хорват нахмурился, и голос его звучал скептически. – Нет, этого не было. Фактически, они не проявили к шахтеру никакого интереса, не больше, чем интересовались своими «малышами»… Вы смотрели ту ленту, где мошкиты очищают свой корабль, адмирал? Они тоже уничтожали этих маленьких бестий. Видимо, те размножаются, как ульевые крысы. – Хорват сделал паузу, и брови его сошлись еще ближе. Потом он вдруг сказал: – Но все равно я хочу спросить чужаков, что делать с больным шахтером. Мы не можем позволить ей умереть.

– Возможно, это было бы лучше для всех, – буркнул Кутузов. – Ну, что ж, хорошо, доктор, спросите у них. Вряд ли Империи повредит, если мы признаемся, что не знаем нужной диеты для мошкитов. Но если они захотят увидеться с этим шахтером, то вы, Блейн, откажете им в этом. Если понадобится, шахтер должен умереть. Трагически и внезапно, в результате несчастного случая – но умереть. Это вам понятно? Ему не следует давать возможности поговорить с другими мошкитами ни сейчас, ни потом.

– Слушаюсь, сэр. – Род бесстрастно сидел в своем командирском кресле. Неужели я согласен с этим? – подумал он. Я должен был бы быть потрясен, но…

– С учетом этих обстоятельств, вы по-прежнему хотите задать этот вопрос, доктор? – спросил Кутузов.

– Да. От вас ничего другого я и не ждал. – Губы Хорвата были плотно сжаты. – Главным для нас сейчас является следующий вопрос… Мошкиты пригласили нас перебраться на орбиту вокруг их планеты. Почему они это сделали – не совсем ясно. Я полагаю, они искренне хотят развивать с нами торговлю и дипломатические отношения, и, рассуждая логически, мы должны на это пойти. В отношение действий другой точки зрения просто нет. У вас, конечно, есть собственные теории…

Кутузов рассмеялся. Это был глубокий, сердечный смех.

– Доктор, на самом-то деле я могу верить в то же, что и вы. Но это не имеет никакого отношения к моим поступкам. Моя задача – охрана безопасности Империи, а во что я при этом верю – не важно. – Адмирал холодно посмотрел на экраны. – Ну, хорошо, капитан, в этой ситуации я даю вам свободу совершить это действие. Однако, мишенью номер один для торпед моего корабля будете вы. Вы понимаете, что нельзя допустить попадания «Мак-Артура» в руки мошкитов?

– Да, сэр.

– Отлично. Можете отправляться, капитан. Мы будем следовать за вами. Каждый час вы будете передавать собранную информацию, и помните, что если возникнет угроза вашему кораблю, я и не подумаю спасать вас, если для этого надо будет подвергать опасности «Ленина». Потому что основной мой долг – вернуться обратно с информацией, включающей, по необходимости, сведения о том, как вы погибли. – Адмирал повернулся и посмотрел прямо на Хорвата. – Доктор, вы по-прежнему хотите отправиться к Мошке-1?

– Конечно.

Кутузов пожал плечами.

– Действуйте, капитан Блейн. Действуйте.

Буксирные катера «Мак-Артура» доставили похожий на барабан цилиндр диаметром в половину корабля мошкитов. Устроен он был очень просто: тонкая твердая оболочка из какого-то пенистого материала, заполненная жидким водородом и медленно вращающаяся. Выпускной клапан располагался на оси вращения. Цилиндр прикрепили к посольскому кораблю позади тороидальных жилых блоков. Тонкий сердечник явно служил проводником для плазмы, текущей от синтез-двигательной установки, которая тоже теперь изменилась, уйдя далеко в противоположную сторону от нового центра масс. Корабль, собственно, был теперь очень далек от своего первоначального вида и походил на вышедшую на прогулку низкорослую беременную женщину.

Мошкиты – Коричнево-белые, возглавляемые одним коричневым – работали, разбирая воздушный мост на части и превращая этот материал в круговые каркасные опоры для хрупких тороидов.

На борту катера не было сейчас ни одного мошкита – все были заняты на работе. Контакт, однако, поддерживался. Гардемарины, имевшие склонность к простой работе, требующей только крепких мускулов, приняли участие в работах на борту посольского корабля.

Уайтбрид и Поттер работали в противоперегрузочной камере, сдвигая койки, чтобы освободить место еще для трех, меньших по размерам. Это работа была простая, но требовавшая физической силы. Испарина каплями оседала на фильтрах их шлемов, под мышками было мокро.