Дагестанская сага. Книга II - Жанна Абуева

– Зато колбасы нет!

– А на кой она тебе, эта колбаса? Тем более из свинины! Есть же наша горская сушёная, вот и ешь её на здоровье с хинкалом! Можешь и нас позвать в гости, мы тоже с тобой поедим!

– Да хоть сейчас пойдёмте! Жена мигом сварит!

– Обязательно придём… в другой раз. Сейчас надо отправляться вниз, в Махачкалу. Семинар там проводят, сказали, надо быть обязательно!

Глава 8

Жених пришёл с визитом в дом Саидбека с двумя букетами цветов: один вручил Зареме, а другой – Разии-ханум. Не привыкшие к такому, обе смутились и побежали хлопотать на кухню, а Меджид, откинувшись непринуждённо на спинку дивана, уже рассказывал что-то Саидбеку о московской жизни и весело смеялся, открывая ровные белые зубы.

– Сразу видно, что станет хорошим дантистом! – произнесла довольная тем, что всё идёт как надо, Разия-ханум, выкладывая из кастрюли на большое блюдо аппетитно дымящийся плов.

– Мама, сейчас уже не говорят «дантист», говорят «стоматолог», – поправила её Зарема и осторожно поставила принесённые женихом цветы в красивую вазу.

– Да какая разница! Главное, чтобы был хорошим специалистом!

– А ещё лучше – хорошим человеком! – сказала Зарема, и обе рассмеялись.

– Я вижу, дочка, он тебе нравится! – сказала Разия-ханум.

– Н-ну… в общем-то да… Он весёлый! – ответила Зарема.

– Вот и хорошо, солнышко! Лишь бы ты была счастлива, а об остальном можешь не беспокоиться. Пока я жива, ты ни в чём не будешь нуждаться!

Глава 9

«В Советском Союзе каждый человек, у которого есть лицо, имеет право хотя бы раз в жизни сфотографироваться!»

Махачкалинцы, гулявшие по скверу, разделяющему надвое проезжую часть улицы Ленина, при виде этой привлекательной надписи, выполненной гуашью на толстом листе картона, вначале удивлялись, а затем их лица расцветали понимающими улыбками. Далее под текстом следовал адрес расположенной неподалёку фотомастерской, хозяин которой, довольно известный в узком кругу свободный поэт и художник Алик, и сам, скорее всего, не понял, что стал в своём родном Дагестане самым первым рекламодателем.

Несколько дней плакат висел на видном месте, после чего бесследно исчез, а пионер-рекламодатель прошёл через соответствующую беседу на предмет недозволенности в нашей стране текстов подобного рода.

Черненко, пробыв в должности генсека всего год, тоже ушёл к праотцам, и народ, который так и не смог заставить себя его полюбить, вновь добрым словом вспомнил Андропова. Пополз из уст в уста шепоток, что, мол, не сам ушёл, а помогли. Помогли или нет, так и осталось тайной, но, взбудораженные чередой смертей, люди уже смутно начали осознавать, что не за горами совсем иные, долгожданные перемены, что грядёт совсем другая эпоха. Они не знали, что в этой эпохе будет всё, вплоть до десятков всевозможных сортов колбасы, не будет лишь спокойствия.

Глава 10

Очередная свадьба, игравшаяся в ахмедовском доме, была, как и предыдущие, многолюдной и весёлой. Гости ели, пили и плясали, снова пили и плясали и никак не хотели расходиться, желая послушать пение Имрана. И тот, как обычно, не заставил себя долго просить, подошёл к оркестру и сел за синтезатор. Увидев это, Фарида, накануне просившая мужа, чтобы он вёл себя на свадьбе старшего сына солидно и степенно, поджала недовольно губы и направилась в сторону летней кухни, чтобы взглянуть, как обстоят дела с горячими блюдами.

Жених и невеста сидели с напряжённо-усталыми лицами в центре большого свадебного стола, окружённые разгорячённой весельем молодёжью, и были, похоже, единственными за этим столом, кто сохранил ещё выдержку и спокойствие.

Юная темноглазая Мадина, как и все невесты мира, была в этот день особенно хороша и сидела рядом с суженым, взволнованная и озабоченная тем, как бы ненароком не наступить на подол своего длинного свадебного платья, когда вместе с женихом они выйдут в танцевальный круг.

Три месяца тому назад Абакар усадил пред собой жену и дочь и сказал, что отдаёт Мадину за сына своего лучшего друга Имрана, о чём с последним они час назад договорились.

Мадина вовсе не была против того, чтобы выйти за Шамиля, по которому тайно вздыхало немало девчонок, включая её подружку Саният. Мадина представила себе лицо Саният, когда та узнает новость. Однако если Саният и огорчилась, то виду не подала, а поздравила подругу со знаменательным событием в её жизни и сидела сейчас рядом с Мадиной, весело перебрасываясь шутками с другом жениха.

Шамиль, чувствовавший себя неуютно в новом тёмно-сером костюме, белоснежной рубашке с галстуком в серебристо-вишнёвую полоску и новых же чёрных лакированных туфлях, также не возражал против брака с дочкой дяди Абакара. Не то чтобы ему было всё равно, а просто, будучи по натуре юношей здравомыслящим и прагматичным, он понимал, что каждый мужчина рано или поздно должен обзавестись женой и детьми, и раз это неизбежно, то пусть это случится. И когда родители поинтересовались, как он относится к идее женитьбы на Мадине, Шамиль ответил: «В принципе, можно. Почему бы и нет!»

Семьи Имрана и Абакара дружили уже много лет, и теперь все были довольны: и родители, и их дети.

Свадьба в доме Ахмедовых была многолюдной. Гости веселились, и всё было, как у людей, если не считать неприятного инцидента, когда один из гостей, сильно подвыпивший работник районного комитета партии, дав волю рукам, надавал тумаков столь же сильно выпившему, но никогда в партии не состоявшему другу детства. Секретаря увели, обиженного успокоили, а молодых проводили в отведённые им в доме комнаты.

Глава 11

Кто такой Горбачёв, не знал никто. Прежде на слуху у людей были совсем иные фамилии, строго соответствовавшие портретам членов Политбюро. А Горбачёв… Кто он? Этот вопрос всех живо интересовал, но никто не мог толком на него ответить. Знали лишь, что прежде он верховодил на Ставрополье.

– После Брежнева его слушать одно удовольствие! – обращаясь к Айше, сказала Таира Измайловна. – И он, по-моему, действительно хочет перемен.

– Ох, не люблю я эти всякие перемены! – воскликнула Айша. – Ничего хорошего от них не бывает!

– Ну не скажите, уважаемая Айша! – запротестовала Таира Измайловна. – Говорят, всех, кого когда-то депортировали, теперь будут возвращать по домам. Так, может, и нас в Крым вернут?

– Таира, неужели ты хочешь уехать от нас? – сказала огорчённо Фарида.

Помолчав, Таира Измайловна тихо произнесла:

– Честно говоря, очень хочу! И… между прочим… всю жизнь хотела!

– Как?! – изумилась Фарида. – А я думала, что вам здесь нравится!

– Конечно, мы полюбили Буйнакск, и для меня он очень много значит. Ведь здесь прошла большая часть моей жизни, здесь выросли мои дети, но… там, в Крыму, моя родина! И все наши деды и прадеды там похоронены!

– Да-а-а… – медленно проговорила Айша. – Как бы ни хорошо жилось где-то человеку, а родная земля всё равно зовёт и тянет к себе. Вон племянники мои все, кроме одного, вернулись в Дагестан, как только выдалась такая возможность. А ведь в Киргизии у них уже имелись большие хозяйства, все они там были зажиточными! Зато родители мои так и умерли на чужбине!

– А мои вот здесь похоронены – тоже для них была чужбина! – сказала грустно Таира Измайловна.

– Боже мой, как сложно бывает в жизни! – воскликнула Фарида. – Сколько судеб исковеркано, сколько людей разбросано, трудно даже представить! Вроде и неплохо живём, грех жаловаться, а как начнёшь задумываться над некоторыми вещами, так поражаешься, сколько пришлось народу пережить!

– Зря ты, Фаридочка, журнал «Огонёк» не читаешь! Там столько всего пишут о наших безобразиях! – авторитетно сказала Таира Измайловна.

– Да всё как-то руки до журналов не доходят, – ответила виновато Фарида. – Но наши на работе постоянно рассказывают обо всём, что происходит, так что я в курсе!

– Ну и зверь всё-таки этот Сталин! Столько людей загубил, проклятый! А мы-то ему верили! – взволнованно воскликнула Таира Измайловна.

– Да не поймёшь вообще, кому из них верить! – ответила ей в сердцах Фарида. – То одно говорят, то другое… Уже и не знаешь, где правда!

– Правда сейчас только вылезает, а до этого дурили нас вовсю эти коммунисты!

– Ну не знаю, – пробормотала Фарида. – Так же не может быть, чтобы миллионам людей можно было бы задурить головы… Получается, все эти миллионы были дураками, да?!

– Ну да, именно что дураками, раз позволили себя обмануть! – Таира Измайловна и не думала скрывать негодования. – Вот вы, Айша, скажите, злодей Сталин или нет? Вы ведь столько перенесли из-за него!

Айша, не ожидавшая такого вопроса, ответила не сразу.

– Я думаю, не один только Сталин виноват, – медленно произнесла она. – Он, конечно, самый главный, потому и должен первый отвечать, но и те, кто около него был, тоже хороши! Сначала хвалу воздают, чуть ли не Бога из него делают, а потом ругают и проклинают. Это что такое? У нас здесь тоже, я помню, из кожи вон лезли, когда людей арестовывали сотнями ни за что ни про что! Сталин – не Господь Бог, чтобы всё видеть, кто что делает!