И тогда я ее убила - Барелли Натали

— Отлично, а теперь мне правда надо идти, все меня ждут. Увидимся позже, да, зайка? Я ненадолго.

— Люблю тебя, — шепчу я, но трубка уже смолкла.

Я хватаю себя за волосы и дергаю, издавая нечто вроде полузадушенного, утробного вопля, чтобы и напряжение высвободить, и не услышал никто, после чего позволяю слезам прорваться наружу. На то, чтобы успокоиться, уходит целая вечность, но в конце концов мне все-таки это удается.

«Не создавай проблем, Эм».

Нет, конечно же, не буду. Бессовестно лезть, когда у тебя такие хорошие новости. Какая разница, что именно благодаря мне все случившееся стало возможным? И что я отдала тебе все свои деньги по первой просьбе!

«Не создавай проблем, Эм».

Слова Джима беспрерывно кружатся у меня в голове. Когда он придет домой, мы с ним выпьем шампанского. И я должна поставить в холодильник бутылку; впрочем, там уже есть одна. Теперь у меня в холодильнике всегда стоит шампанское.

Почему он не хочет, чтобы я пришла на празднование? Мне нравится ходить вместе с Джимом на всякие мероприятия. Ему следовало бы гордиться, что я с ним, вот как должно быть. Я думала, что так оно и есть. Люди теперь меня уважают, вот хоть Николь спросите. Ох, да я ведь ему все свои деньги отдала, чтобы он смог заключить свою дурацкую сделку!

Я иду наверх и принимаю пару таблеток, которые прописал мне доктор Крейвен. Фрэнки будет мною доволен, когда я расскажу, что была на приеме у его хорошего врача, как он мне велел. И он прав, мой дорогой Фрэнки, мне действительно нужна помощь. Я разваливаюсь на части и знаю об этом.

— Не принимайте слишком помногу, — предостерег доктор Крейвен. — Таблетки сильные, но они помогут восстановить сон. Если почувствуете тревогу, примите одну, только за руль потом не садитесь.

Никакой тревоги я не чувствую, но чертовски уверена, что мне надо успокоиться, а раз идти некуда, то можно с тем же успехом и поспать.

Однако мне не спится. Я слишком взвинчена, а принять еще таблетку и отключиться не хочется. Я снова спускаюсь в кухню и достаю из холодильника шампанское. Приходится приложить грубую силу, чтобы ее открыть, а когда в результате мне это удается, часть пены вылезает из горлышка на пол, ну и плевать. Я беру с полки бокал и наполняю его.

За тебя, Эм, спасибо громадное за то, что так меня поддерживаешь, что всегда готова прийти на помощь, что ты такая бескорыстная. Без тебя я не смог бы добиться своей цели, заинька. Мне действительно очень с тобой повезло.

«Не создавай проблем, Эм».

Мы с Джимом познакомились, когда я посещала летние курсы в колледже. Вообще-то я изучала там ведение бизнеса и бухучет, но для собственного удовольствия взяла еще и курс английской литературы. Он тогда еще учился, но преподавал там математику, чтобы свести концы с концами, и вот однажды я мчалась по коридору, чтобы не опоздать на занятие, и в буквальном смысле налетела на него, так что кофе, который он нес, выплеснулся мне на рубашку. Он рассыпался в извинениях, словно это была его вина, а я подумала, что ни один мужчина еще не производил на меня такого сильного впечатления. Он был хорошо одет по любым стандартам, а для студента и подавно, может, чуть старомодно, но это придавало ему флер респектабельности. На протяжении нескольких недель мы то и дело встречались в холле, а в один прекрасный день он позвал меня на свидание, и мы отправились в лучший ресторан из всех, куда на тот момент ступала моя нога. Когда меня пригласили к ним в дом для знакомства с родителями, я была потрясена, до чего же они богаты. Теперь-то я понимаю, что ничего подобного, просто средний класс, но мне тогдашней они казались вершиной пищевой цепочки, а себя я видела планктоном, дрейфующим у Джима в кильватере.

Вспоминая те времена, могу сказать, что была им одержима. Я очень старательно работала над впечатлением, которое произвожу: стала лучше одеваться, правильнее говорить, занималась самообразованием, чтобы поддерживать разговоры о политике, социальных проблемах, международной обстановке.

В конце концов Джим сделал мне предложение, и наша свадьба действительно стала самым счастливым днем в моей жизни. Но я до сих пор стараюсь быть тем человеком, которым, как мне кажется, хочет видеть меня Джим, и до сих пор не знаю, что это за человек такой. Неважно, сколько книг я напишу, сколько наград завоюю, сколько денег ему дам — я по-прежнему та же стеснительная, неуверенная в себе девчонка, несовершенная во всех отношениях, притворяющаяся взрослой. Но разве такая нужна Джиму? Ведь в глубине души я знаю, что он сейчас не в ресторане с командой «Миллениума». Туда он позвал бы меня тоже. Конечно, позвал бы, ведь я, на минуточку, профинансировала всю его затею. Нет, Джим с этой маленькой бесовкой, с Элисон, которая преследует его, преследует меня и не отступится, пока не оплетет моего мужа своими тенетами и не вырвет из моих объятий, присвоив раз и навсегда.

Я поднимаюсь на второй этаж и надеваю свое самое сексапильное черное платье. Теперь, когда я сбросила лишний вес, оно идеально на мне сидит. Я крашусь, что, вообще-то, непростое дело, когда плачешь. Подкалываю волосы, и на это уходит вечность. Я беспрерывно что-то роняю: заколки, помаду, слезы. Хорошо, что полицию не заинтересовали мои лабутены. Я выхожу из дому и, спотыкаясь, бреду к автомобилю. В таком состоянии за руль нельзя, но мне все равно. Я всего-навсего хочу как можно скорее добраться до места.

ГЛАВА 35

Когда я говорю официанту в «Уголке Перри», что ищу Джима Ферна и его компанию, он смотрит на меня на миг дольше, чем следовало бы. Бог его благослови, он меня узнал. Надо же, какими, оказывается, культурными бывают официанты! Но, опять же, это один из лучших ресторанов города; может, им тут положено разбираться, кто есть кто.

— Все в порядке, мэм?

— Конечно, а почему вы спрашиваете?

— Возможно, вам лучше зайти в дамскую комнату, мэм. Она вон там.

Он показывает куда-то на зады обеденного зала, я поворачиваюсь посмотреть и мельком вижу себя в зеркале у гардероба. Тушь размазана по всему лицу. Это показалось бы смешным, если не было бы таким жалким. Я подхожу к зеркалу, чтобы приглядеться получше, роюсь в сумке, нахожу бумажные платки и, как могу, стираю потеки, заодно освежив помаду.

— Все в порядке, правда. Спасибо. — Я быстро прихожу в себя, и мне все равно, что подумает официант.

Он кивает и показывает, куда нужно идти. Я вытягиваю шею, выискивая в главном обеденном зале Джима с Элисон, но не вижу их.

— Сюда, пожалуйста, — говорит официант, и тут я замечаю Джима.

Он сидит во главе длинного стола, за которым еще Кэрол, Терри, Дженни и как минимум полдюжины людей; некоторые кажутся смутно знакомыми, других я раньше не видела. Все сидят с поднятыми бокалами и смотрят на Джима, который произносит тост или, скорее, милостиво снисходит до своих почитателей, обращаясь к ним с речью. Сильно напоминает живую картину.

— Всем привет! — бодро произношу я. Лица как по команде оборачиваются ко мне. Я улыбаюсь и с энтузиазмом киваю присутствующим. — Надеюсь, не слишком опоздала? Боже, вы уже и заказ сделали, — очень радостным тоном добавляю я, ни к кому конкретно не обращаясь; на лице у меня, как приклеенная, сияет широкая улыбка. Опираюсь на спинку ближайшего стула, чтобы не потерять равновесие, и поворачиваюсь к Джиму.

Он не произносит ни слова, лишь буравит меня взглядом, его сжатые губы превратились в тонкую бледную линию. Глаза прищуренные, жесткие. Мне хочется поежиться оттого, каким разъяренным он выглядит, щеки заливает краска смущения. Я стою, как дурочка, не имея понятия, что делать дальше, но меня спасает Терри: он быстро подзывает официанта, и тот немедленно организует для меня место. Все с грохотом сдвигают стулья, чтобы поставить еще один, для меня; никто не спрашивает, где мне хотелось бы сидеть, но в конце концов я оказываюсь неподалеку от Джима, между двумя незнакомыми молодыми женщинами, вроде бы несколько недовольными поднявшейся из-за меня суетой.